Третья

Третья

Тасовка кадров вступила в критическую фазу

В Антарктиде, как известно, снег почти не выпадает — ветра таскают по континенту одни и те же снежинки. Наша элита тоже почти не пополняется, это вообще характерно для застоев, когда вертикальная мобильность сведена к нулю.

В публичной политике — одни и те же Зюганов, Жириновский и сами знаете кто, в губернаторской обойме, судя по Зеленину, чужаки не задерживаются, и если стране срочно понадобился спикер верхней палаты парламента, нарыть его тоже особо негде. Приходится выбирать из имеющегося. Кто у нас там не особенно популярен, а выставить жалко? И Валентина Матвиенко из нелюбимых Петербургом губернаторов после недолгих уговоров становится главным кандидатом в третьи лица государства.

Почему она колебалась, мне как раз понятно: Валентина Ивановна — человек, может, и не сверхмудрый, но адекватный. Понимает, что слово «спикер» происходит от английского «speak», а с устной речью, с ораторским даром, с афористичными формулировками у нее дело обстоит еще хуже, чем у предшественника Сергея Миронова.

В качестве хозяйственника она еще может восприниматься — и даже недолго преуспевать, если не случится снежной зимы, — но в качестве руководителя Совета Федерации не смотрится никак, поскольку эта должность требует какого-никакого стратегического мышления, теоретических представлений о будущем страны. Правда, все это совершенно не важно, потому что ни нижняя, ни верхняя палата парламента давно уже ничего не решают. В назначении Матвиенко есть только один, чисто символический смысл: нам дают понять, что они там наверху так и будут тасоваться, и никакое обновление им даром не нужно. Единственно адекватным ответом населения на это тасование будет столь же беззастенчивое игнорирование — и в самом деле, кого волнует третий пост в государстве, где и первые два никак не связаны с личными заслугами кандидатов?

Больше всего эта тасовка — или подтасовка, если хотите, — напоминает мне один из романов Стругацких. Там некоторое количество землян — строго ограниченное, хотя изредка все-таки пополняемое, — становится объектом таинственного эксперимента: назначение на должности выдает специальная машина, генерирующая свои решения, похоже, по методу чистого тыка. В результате сегодняшний сенатор завтра на полгода становится мусорщиком, а в следующие полгода мусорщик превращается в кинематографиста — и ничего, все как-то справляются.

Потому что профессиональные качества в этом экспериментальном сообществе не так важны, как желание и готовность участвовать в эксперименте, способность контактировать с товарищами по замкнутому сообществу, принимать всерьез правила игры, считать искусственное солнце настоящим и так далее. В результате в городе почти нет профессионалов, но много недовольных, и кончается все, знамо, диктатурой, потому что в мире, где никто не занят своим делом и ничего не значит призвание, не может быть и нормальной системы ценностей. Только навязанная.

Чуть не забыл — роман этот называется «Град обреченный».

№ 118, 07 июля 2011 г.