Вернуться на Кавказ
Вернуться на Кавказ
Мы слишком долго полагали, что Кавказ — отдельный мир и что попытки его русификации не принесут ничего, кроме новых жертв.
Будут ли новые теракты? Скажем прямо — это очень вероятно. Изменится ли политика России на Кавказе? Почти невероятно: ее не изменил толком даже Беслан. Произойдут ли отставки? Да, но незначительные: Дмитрий Медведев уже продемонстрировал свой стиль.
Есть только один способ надежно предотвращать теракты — по крайней мере если принять версию о кавказском следе (другие на сегодняшний день выглядят недостоверными). Кавказ нельзя захватить. Архаические сообщества невозможно покорить даже превосходящей военной силой (в этом, кстати, один из секретов непотопляемости второй России). Возможна только колонизация, культурная экс-пансия, «мягкая сила» — но где сейчас на Кавказе русская культура? Дело ограничивается поездками в Чечню любимых артистов Рамзана Кадырова и торжественными их награждениями, но и большинство артистов, и награждения не имеют с русской культурой ничего общего.
Мы слишком долго полагали, что Кавказ — отдельный мир и что попытки его русификации не принесут ничего, кроме новых жертв. Между тем именно советская его русификация сделала регион относительно стабильным; мне могут возразить, что именно советская власть высылала чеченцев и балкарцев, а я напомню, что политика совет-ской власти высылками не ограничивалась. Университет в Грозном, театры в Махачкале, издательства в Орджоникидзе и Владикавказе — все это заслуга той самой советской власти. Как и тот факт, что «национализм» стал словом с бесспорно негативной окраской. Называться националистом было позорно, а уважать архаические традиции — трогательно, но и смешно.
Кровная месть трактовалась не как культурное наследие и не как национальная традиция, а как рудимент феодализма и уголовное преступление. Подкуп воспринимался не как традиция, а как позор. Архаике противостояла интеллигенция, не поддававшаяся на родоплеменные соблазны. И если бы в семидесятые или даже в восьмидесятые кто-то на Кавказе заговорил о шариате, это вызвало бы смех или ужас, но никак не одобрение. Может, и зрел тогда в каких-то подполь-ях будущий радикальный ислам, может, единицы и увлекались ваххабизмом, но в массе своей жители Кавказа далеко не рвались в средневековье. И откат к нему воспринимался доброй половиной Чечни и Дагестана не как возвращение к корням или восстановление исторической справедливости, а как нормальная деградация под маской национального возрождения.
Если Кавказ не захочет быть русским, он им не будет. Никакое подавление, никакие наместники, никакие топ-менеджеры, перебрасываемые из Красноярска в Краснодар, не снимут главной проблемы: в одной стране не может быть двух систем ценностей. Либо мы живем в светском государстве с единым законом, либо выращиваем на юге России заповедник дикости, раздираемый вдобавок собственными межэтническими противоречиями; заповедник, где до сих пор можно задурить молодую женщину до того, что она наденет пояс самоубийцы и отправится убивать и умирать.
Либо Кавказ будет частью Европы, либо вся Россия будет частью Азии, и не современной, а века эдак пятнадцатого. И никакого третьего пути нет.
№ 55, 1 апреля 2010 года