Непрощенный

Ох как не поздоровилось бы Роману Полански, окажись он на беду свою россиянином!

Сначала сделали бы его суперзвездой, которой все можно, а потом вдоволь натешились бы, низвергая. У нас ведь педофилия — вкупе, конечно, с гомосексуализмом — любимая тема масс на политическом безрыбье. И вот уже Полански — педофил, а все, кто, подобно мне, скромно выступает с просьбой его выпустить, — защитники педофила. И любимый, неизменный аргумент: а если бы вашу дочь…?!

Правду сказать, мне трудно представить мою Женьку с Романом Полански — ей нравятся ребята покрупнее; да и потом, ей уже 19, но в личную её жизнь я никогда не лез. Что касается случая Полански и его возможных последствий… Горько, братцы, что написать сегодня о моем любимом режиссере я могу только в связи с его старым грешком — больше, кажется, ничто никого не интересует.

Не собираюсь ставить вопрос о гении и злодействе — гениальность «Отвращения», «Жильца», «Одержимого» и «Горькой луны» для меня бесспорна, а о злодействе пусть судит суд. Хочу лишь напомнить, что сама Саманта Геймер (тогда Гейли, 14-летняя фотомодель) давно попросила снять с Полански все подозрения и открытым текстом признала, что вступила с ним в связь без принуждения. И девственницей к тому моменту отнюдь не была.

А Полански понятия не имел, что ей 14 лет, не то бы, конечно, во время той фотосессии в доме Николсона вел себя куда сдержаннее. Есть на свете некоторая прослойка людей, все ещё свято верящих в римскую максиму «Пусть рухнет мир, но восторжествует юстиция»; ну пусть рухнет, он и так неважно держится… Обзывать Полански педофилом нет никаких оснований — других случаев контакта с малолетними в его жизни не зафиксировано. Был, правда, роман с 16-летней Настасьей Кински. Но её, тогда ещё подростка, уже растлил к тому времени собственный отец, актер Клаус Кински, о чем сам и поведал в откровенных мемуарах. Короче, нравы в киносреде никогда не отличались особенной чистотой.

Я сейчас о другом. Я об изумительной способности отечественного обывателя интересоваться исключительно грязью и на этом основании особо уважать себя за чистоту. Я убежден, что в жизни наших громогласных ревнителей чистоты и морали бывали такие извращения и правонарушения, которые не снились Полански в страшном сне (а страшных снов у него было много — он из гетто в свое время бежал, а потом банда Мэнсона убила его беременную жену Шерон Тейт). И если Саманта Геймер, ныне взрослая широкая тетка с добродушным круглым лицом, ещё два года назад его простила и попросила оставить в покое, — грех сегодня свистеть и улюлюкать.

Однако улюлюкать они будут обязательно — нет для них большего удовольствия, как увидеть высокое униженным, а талантливое преступным. Ведь это их фарисейство и зверство обличает Полански в «Жильце», «Оливере» и «Ребенке Розмари» — как же им упустить такой случай? Что до творцов, которые критикуют обывателей и рискуют заслужить их ненависть, — им я осмелюсь дать только один совет. Лучше им не пить шампанского с тинейджерами-фотомоделями. И вообще после такого века, как ХХ, сделавший жизнь прозрачной, — надо очень строго следить за собой. А то учишь-учишь добру, а потом окажется, что в детстве один раз проехался без билета…

№ 183, 1 октября 2009 года