Остров увезения

We use cookies. Read the Privacy and Cookie Policy

Остров увезения

Из России в Эстонию приплыл остров площадью около четырех гектаров, весь покрытый зеленью, абсолютно весь. Это один из так называемых торфяных островов, которых в Нарвском водохранилище полно. Обычно они тихо сидят на месте, но во время половодья или дождливого лета начинают кататься по водной поверхности туда-сюда. Чаще всего они натыкаются на берег или другой остров и там на некоторое время прирастают, пока их не снесет опять или не размоет окончательно… Вся эта история наполняет меня, с одной стороны, радостью, а с другой — горечью, и вот почему.

В более пассионарные времена, конечно, этому острову — покамест безымянному — быстро присвоили бы имя какого-нибудь национального героя, Нахимова, скажем, или Петра Кошки. Доказали бы великую стратегическую важность этого куска топкой земли, на который, в силу его топкости, невозможно даже вылезти. «Наши» отправили бы туда десант, водрузили бы на сосне российский флаг. Заняли бы круговую оборону. Триумфально отбуксировали бы остров обратно и присоединили к российской земле. Установили бы памятник в виде медведя, Нахимова, Кошки или «Наших». Эстония, конечно, пыталась бы не отдать остров, призывала бы на помощь Евросоюз, десятками печатала бы карикатуры на тему, что вот, уже от русских бегут не только люди, но и острова. Русскоязычное население Эстонии, ущемленное в фундаментальных правах, требовало бы вернуть остров вместе с контрибуцией за все годы советской власти, когда Москва строила на эстонской территории заводы и оперные театры. А Эстония, напротив, требовала бы контрибуцию с Москвы за каждый день рабства и выставила бы вокруг острова пограничников на моторных лодках. Первый канал держал бы на острове корпункт… короче, история была бы громче Тузлы, потому что не каждый день, товарищи, четыре гектара российской земли вот так запросто уплывают через водную границу! В конце концов, наверное, вмешался бы Евросоюз, и мы бы, так и быть, оставили эстонцев в покое, потому что не они же его похитили, он сам уплыл естественным путем, а если б он себе реально представлял, как себя чувствуют русские в Эстонии, он бы с места не сдвинулся. Его бы там немедленно лишили всех прав и заставили сдавать на гражданство, а потом обозвали бы оккупантом и лишили гражданских прав. И это очень хорошо, что ничего подобного вокруг четырех гектаров оторвавшегося болота так и не произошло.

А с другой стороны, как-то мне, товарищи, горько. И при всей своей нелюбви к политическим спекуляциям на пустом месте я вижу в этом печальный символ. Вот бегут к нам, допустим, грузинские перебежчики — уж на что наш сержант Глухов не вызывает большой симпатии, но эти еще хуже. Потому что, в отличие от него, понимают, что творят. И вообще, если кто неприятный — так он обязательно бежит к нам и нас поддерживает, а если кто более-менее хороший — он почему-то от нас в испуге отворачивается. И даже остров вон уже уплыл — первый случай за всю историю бывшего СССР, чтобы остров пересекал границу. Что ж это такое, что к нам бегут одни тираны или провокаторы, а от нас разбегается сама земля, пусть даже болотистая? Объявить бы этот остров ничейной землей и поселить на нем всех, кто не желает признавать бывших внутрисоветских границ, но, боюсь, нас таких наберется больше, чем может выдержать безымянный остров в Нарвском водохранилище.

№ 113, 25 июня 2009 года