Пятая волна
Пятая волна
прогноз от Д. Быкова
Эмиграция — нормальное состояние русского человека. Режимы чередуются с математической регулярностью — при каком-нибудь одном обязательно будешь не ко времени. Либо уедешь при либералах, потому что твоя фундаментальная наука никому не нужна, либо при консерваторах, потому что без свободы не выжить. Русский эмигрант — политический или экономический — действует почти во всех больших американских и европейских романах со времен «Жерминаля». Видимо, к четырем волнам русской эмиграции ХХ века — послереволюционной, послевоенной, израильской и перестроечной — добавится теперь и пятая.
То, что Фалима Тлисова и Юрий Багров попросили в Штатах политического убежища вслед за Еленой Трегубовой (экс-журналисткой кремлевского пула), уехавшей в Англию, — явление, правда, несколько иного порядка: и Тлисова, и Багров занимались в основном кавказской тематикой, а там нравы свои. Там теперь правят стабилизаторы, которых не больно-то покритикуешь. Когда копаются в их прошлом, они тоже не любят. Вообще не понятно, что делать сегодня журналисту на Северном Кавказе. Воспевать подвиги Кадырова? Для этого, пожалуй, придется пройти очень серьезную внутреннюю переквалификацию, сопоставимую с лоботомией. Переезжать в Москву и писать о московских проблемах? Тоже проблематично. И почему не сразу в Штаты? У Тлисовой и Багрова не было выбора. Иное дело Трегубова: в ее случае, по-моему, политубежище может оказаться рискованнее, чем само наше дикое Отечество. Но вообще исход журналистов, либералов, правозащитников и попросту диссидентов начался не вчера, и к этому надо относиться спокойно. А то раньше ведь как было? Одни ненавидят: уехал — значит, предал. Терпи маму-Родину любой. Другие в восторге: вот они, истинно свободные люди, принципиально отказывающиеся жить в бедламе нелюдей, выть с волками площадей и т. д. В 90-е сколько было перехлестов: вы жили тут, в рабской стране! Покайтесь! А ведь те, кто остался, — они-то и делали эту жизнь переносимой для тех, кому уехать было некуда.
Я, конечно, сочувствую травме эмиграции — «вечно жалок мне изгнанник, как обреченный, как больной», — но когда ее избывают злорадным поношением, как-то настораживаюсь, что ли. Хочется попросить экс-соотечественников заткнуться или выбирать выражения в интернете.
То, что будут ехать, — факт. То, что одни будут обзывать эмигрантов предателями, а другие святыми — тоже бесспорно. Хочется призвать всех к осмотрительности: не их надо обсуждать, честное слово. Они — просто люди, сделавшие свой трагический выбор. У каждого свои причины — у кого-то пиар, у кого-то неразрешимая личная ситуация, а у кого-то общественный протест. В конце концов это личное дело каждого — где жить. Но вот страна, из которой примерно раз в 20–30 лет извергается новая волна исходов, наверное, живет как-то неправильно. Ей стоит, наверное, задуматься о том, почему несколько раз в столетие половина ее населения оказывается никому не нужна. Я не уверен в светлом будущем такой страны, потому что рано или поздно могут ведь уехать почти все.
А те, кто останется, — это вовсе не патриоты, как вы могли подумать. Это какой-то новый биологический вид, приспособившийся наконец к стране, которой не нужны ее лучшие граждане.
№ 617, 5 июля 2007 года