Глава 1 Мы волна или камушки?
Глава 1
Мы волна или камушки?
С природными волнами и катастрофами мы сделать ничего не можем, кроме как пытаться их прогнозировать. Поэтому о них и говорить больше не будем. Сказанного уже и так вполне достаточно, чтобы получить общие представления о взаимосвязи мира природы и мира людей. А вот с рукотворными, зависящими от нас и производимыми нами самими кризисами мы можем бороться? Например, с кризисами демографическими, экономическими?.. Иными словами, поддается ли само человечество регулированию человечеством? Или оно работает автоматически, как целое, на которое части влиять не могут? И которое проглатывает частности, как волна каплю?
Этот вопрос давно заинтересовал исследователей. Отсюда такой интерес к экономико-демографическим циклам в истории. «С чем связан тот факт, что рост доходов на душу населения сначала растет, а потом начинает падать и все заканчивается революциями?» — задавались вопросами специалисты по клиометрии (математическому моделированию экономико-исторических процессов). И давали ответ, который мы уже проходили в прошлой части книги: связано это с перенаселением и нехваткой ресурсов в экологической нише.
Можем ли мы спастись от этих логистических волн, раз за разом уносящих сотни тысяч жизней?
Отечественные историки предложили ряд математических моделей для описания «взаимодействия трендовой и циклической динамики в аграрных и раннеиндустриальных обществах». Поясню. Циклическая динамика — это уже известные нам логистические циклы. А тренд — это сдвиг общей массы логистических циклов. Если проводить аналогию с солнечными циклами, то логистические циклы можно уподобить коротким, 11-летним солнечным циклам, а «трендовую динамику» — длинным, двухсотлетним. На большой 200-летней волне «сидят» короткие циклы, как рябь на поверхности крутой волны. И если идет мах большой волны вверх, то, глядя на короткие циклы, мы говорим, что они имеют общий тренд к росту.
Так вот, какой же тренд имеют демографические циклы?
На графике ниже это прекрасно видно. Во-первых, с течением времени отмечается тенденция к увеличению продолжительности демографических циклов. А во-вторых, небольшой тренд к общему росту. Который внезапно «отменяет» логистические циклы и сменяется ракетным взлетом вверх! Причину этого взлета мы называли в предыдущей части — технический прогресс, который расширяет емкость экологической ниши для особей нашего вида. А вот когда он начался?
А начался он в том самом ненавидимом посконными социалистами шестнадцатом веке! Именно шестнадцатый век, впавший в грех ростовщичества и запустивший огромную машину промышленного роста, помог человечеству избавиться от мальтузианской ловушки перенаселения и недостатка продовольствия. В четырнадцатом веке не вышло: помешала чума и серия природных катастроф, «удачно» наложившихся на финансовый кризис; ничего — наверстали в шестнадцатом веке! (В соответствующей литературе иногда попадается даже словосочетание «долгий шестнадцатый век». Он включает в себя эпоху примерно с 1450 по 1650 год.)
На графике (см. рис. на стр. 252) видно, как система сама себе создавала кризисы, а потом сама же их преодолевала, пока не отменила окончательно.
Исследователями выделяется несколько причин выхода из цепочки кризисов. Первая причина — смена сельскохозяйственной модели. От мелкого феодального крестьянствова-ния постепенно перешли к «капиталистической фермерской» модели — товарной и ориентированной не на натуральное потребление, а на рынок. Вторая причина — формирование «модели расширенного товарного производства на основе максимизации прибыли». То есть: работать на себя, ориентируясь только на прибыль и личное удовлетворение, — значит объективно помогать всем. Неожиданный (для социалистов) вывод!.. Третья причина — появление массовых товаров.
Именно с XVI века возникло то, что специалисты по математической истории сегодня называют «мир-системой», то есть единым (глобальным) человечеством, живущим по одному математическому закону, несмотря на разность культур, национальностей и религий. И возникла эта единая система во многом именно благодаря третьему фактору — появлению товаров массового спроса, которые стали перемещаться на огромные расстояния, сравнимые с экваториальными размерами Земли. Это и объединило планету.
Торговые сообщения объединили. Купцы. Торговый флот. А также появление массового потребителя, готового за массовые товары платить. И тратить свою жизнь на то, чтобы производить массовые товары на фабриках, причем в количествах, которые и не снились прежним кустарям и цеховикам.
Динамика, генерируемая компактной трендо-циклической моделью: производство продукта надушу населения в МГП (минимальный годовой паек — объем продовольствия, минимально достаточный для выживания одного человека в течение одного года). График Коротаева — Комарова — Халтуриной.
До периода «великого объединения» выделяют так называемую «ведущую мир-систему», которая включает в себя Евразию и Африку. Грубо говоря, до открытия Америки и Австралии цивилизации, существовавшие на разных континентах, вели экономически не соприкасающееся существование. Трансатлантические контакты между континентами если и были, то не приводили к возникновению массовых товаропотоков (подробнее — см. «Предсказание прошлого»). При этом евразийская цивилизация, как это ни парадоксально, представляла собой единую систему (то есть живущую по одному математическому закону) начиная с III (а по некоторым источникам — аж с VIII) века до нашей эры — просто в силу развитости континентальной торговли. Ну а после эпохи Великих географических открытий ведущая и на тот момент передовая мир-система включила в себя ведомые. Которые влились в нее и стали ее частью.
До этого ведущая евразийская мир-система функционировала в одном режиме, а после знаменательного шестнадцатого века перешла в другой режим, властно прихватив с собой весь остальной мир.
Какие же массовые товары перевели мир-систему в иной режим функционирования? И какие массовые товары поддерживали существование ведущей (евразийской) мир-систе-мы в древние времена (до нашей эры)? Зерно. Ткани. Посуда. Руды. Металлы. Вино. Стекло. Оливковое масло… Пять тысяч лет назад на земле уже высились многонаселенные города. И высились они в Месопотамии. Считается, что именно перенаселение породило там жесткое тираническое правление. А вот в Греции города-государства появились позже, в I веке. И к середине тысячелетия греки настолько размножились, что начали голодать и потому выдавливаться в колонии, которыми вскоре было обсыпано все Средиземноморье. В 650 году голод заставил народное собрание принять решение о высылке в колонии половины населения! И хорошо, что было куда, — а то пришлось бы воевать.
Но клапан колонизации спас греческий котел от перегрева ненадолго: люди продолжали размножаться быстрее, чем разъезжаться. В результате возникла буча, как это всегда бывает при голоде и перенаселении, которая завершилась, как и всякая буча, установлением тирании.
А потом тирания пала, и Греция стала той демократической вольницей, какой мы знаем ее по школьным учебникам. Почему? Капитализм помог! Торговля! И отчасти развитие «промышленности» — ремесел. Мы уже знаем: когда на земле становится тесно, избыток населения выдавливается в города. В городах они вынуждены заниматься ремеслом, а в городах, лежащих на побережье, прибавляется еще возможность морской торговли, потому что морской транспорт — самый дешевый. А торговля — дело демократичное. Тоталитаризму не любит.
И денежки торговля приносит неплохие! А где много денежек, там много и прочего — пороков и добродетелей. Потому что и пороки, и добродетели хотят кушать. Оттого в городах скапливаются убийцы и художники, воры и ученые, проститутки и скульпторы, карточные шулеры и философы. Оттого и разгорелись культурным факелом Афины, что геоэкономика им помогла; море давало дешевые перевозки, а перенаселение — рабочие руки, которые можно было занять ремеслом и такелажем. Ремесленники Афин получили огромный рынок сбыта — все Средиземноморье. И стали вывозить туда амфоры, оружие, метизы… И вывозили практически в «промышленных масштабах» — Афины фактически монополизировали итальянский рынок керамики. Производительность тогда была невысока, значит, много рабочих рук можно было прокормить глиняным делом.
Греческие крестьяне даже перестали выращивать зерно, сменив специализацию и начав выращивать оливки и виноград. Продажа этого товара, которым впрямую не прокормишься, давала им возможность покупать зерно, на котором специализировались Сицилия и Египет. Так начало складываться международное разделение труда, обусловленное природно-географическими причинами: где-то лучше росла пшеница, где-то были залежи олова или меди, где-то хороша была глина, где-то водились слоны, дававшие слоновую кость, а где-то рос корабельный ливанский кедр…
В дальнейшем путь античных городов-республик прошли многие мегаполисы, включая Венецию, Амстердам и проч. Это были самые настоящие капиталистические, буржуазные и потому демократические социальные образования. Всюду, куда приходит буржуазия, она отменяет тиранию.
А в шестнадцатом же веке к массовым товарам прибавились английская шерсть, специи, кофе, сахар, хлопок, чай, потом добавился прокат, рельсы… Недаром английский историк Джордж Тревельян, родившийся в позапрошлом веке, говорил, что именно в XVI веке Англия стала превращаться из бедной страны в богатую. Вот что пишут касательно той эпохи современные матисторики: «Без выхода на единственно верную в данном контексте траекторию развития в XVI веке не мог состояться и подлинно устойчивый выход из «мальтузианской ловушки». Поиск этой траектории был очень трудным, но именно он обеспечил то, что в течение ХУП-ХУШ веков ни Англия, ни Голландия не скатились к ситуации полномасштабного социально-демографического коллапса, а продолжали экономическое развитие».
Капитализм спас мир от нищеты и перманентных катастроф. Шкурный интерес, лежащий в его основе. Ну и, разумеется, прогресс, который смог удовлетворить этот шкурный интерес со всех сторон — как со стороны потребления, так и со стороны производства. Наступила эпоха Потребителя. То есть простого человека. Которого не интересуют военные подвиги, великие достижения и прочее. Но который согласен работать для того, чтобы просто жить и быть счастливым в своем маленьком мещанском мирке 1 лучшем из мирков.
Чтобы строгать детей, вечерами пить пиво с друзьями, ходить в баню и получать удовольствие от книг (кино и Интернета тогда, напомню, еще не было).
Как же начиналась эта самая хорошая жизнь, ведь Новая история развилась из гадкого утенка религиозно-феодального Средневековья?
А началось все, как ни странно, с роста цен на зерно…
Если бы у нас была машина времени и мы смогли бы слетать в Англию пятнадцатого века, мы бы увидели следующую картину: заболоченная страна, в которой землевладельцы львиную долю времени расширяют свои земельные владения путем заключения выгодных брачных договоров или прямого рейдерства. Затем переключим тумблер машины времени на семнадцатый век — и увидим совершенно другую страну. Где болота? Их активно осушают, а на их месте сеют или разводят овец. Почему такая хорошая перемена приключилась? А конъюнктура изменилась. Попросту говоря, цены выросли.
Вообще, существует мнение, что рост цен, и в особенности рост цен на продовольствие, это плохо. По данному показателю специалисты по клиометрии даже отлавливали начало процесса сжатия в демографическом цикле. Это понятно: раз цена на еду растет, значит, еды не хватает и скоро должны начаться военно-революционные неприятности.
Но есть и другая точка зрения. И вот к ней я попрошу отнестись со всем вниманием, ибо она, хотя и парадоксальна, но железно верна. Потому что именно рост цен на продовольствие выдернул аттрактор цивилизации из зоны низкопродуктивного хозяйства в сторону высокопродуктивного скачкообразного роста.
Как справедливо отмечают Л. Гринин, С. Малков и другие ученые, высокие цены на еду могут ведь диктоваться не только перенаселением (недостатком пиши), но и повышенным спросом со стороны государства: например, оно ведет крупные строительные проекты, в коих занято огромное количество рабочих. Или действиями столичных элит, которые, расширяя престижное потребление и соперничая друг с другом в показной роскоши, искусственно раздувают спрос на продовольствие, как и штаты прислуги на своих виллах. (Кстати говоря, те же исследователи отмечают, что столичные города, которые провинция всегда обвиняет в паразитизме и высасывании соков из страны, на самом деле являются источниками роста для провинций, поскольку представляют собой мощных потребителей провинциальной продукции. Так что Москвой страна кормится, а не наоборот. Добавлю от себя, что аналогичное суждение справедливо и по отношению к США, каковые являются «столицей всего мира» — главным мировым потребителем, который развивает производство в других странах. Именно благодаря США Китай стал индустриальным монстром, превратившись из туземной аграрной державы в «почти вторую экономику мира». Условная схема такова: столица производит деньги и власть, а провинция — товары.
Так вот, элиты столиц создают высокий спрос на товары и, соответственно, новые рабочие места. Это, в общем-то, простое обстоятельство было отмечено давно, еще Броделем, который писал, что высокие цены в стране свидетельствуют о том, что страна эта передовая и богатая. Такие страны Бродель называл «сверкающими маяками». Та же Венеция, например, где высокие (в сравнении с окружением) цены держались вплоть до XVIII века. Голландия. Испания XVII века, про которую один французский путешественник писал: «Я там узнал пословицу, гласящую, что все в Испании дорого, кроме денег». А самой дорогой страной той эпохи стала Англия.
«Снять дом, нанять карету, оплачивать свой стол, жить в гостинице было там разорением для иностранца, — писал Бродель. — Этот рост стоимости жизни и заработной платы, заметный еще до революции 1688 года, не был ли он ценой, или признаком, или же условием устанавливающегося английского преобладания?»
Прав Бродель: началось это преуспевание задолго до упомянутого им 1688 года, а именно — в XVI веке. Английский путешественник Файнс Моррисон, побывавший в конце этого греховно-ростовщического века во многих странах Европы и имевший возможность наблюдать и сравнивать, писал: «Найдя в Польше и Ирландии странную дешевизну всех необходимых съестных припасов… сии наблюдения приводят меня ко мнению, совершенно противоположному взгляду обывательскому, а именно: нет более верного признака процветающего и богатого государства, нежели дороговизна таких предметов».
Английскому путешественнику вторит английский же писатель конца XVIII века Артур Юнг, который так описывает свое впечатление от французского Бордо: «Цена найма домов и квартир поднимается с каждым днем… сейчас строится столько новых домов, и это совпадает с общим ростом цен: жалуются, будто стоимость жизни за десять лет выросла на 30 %. Ничто не способно нагляднее доказать рост процветания».
Что описал Юнг? Строительный бум. И рост экономики.
То же самое и в то же самое время отметил известный экономист, один из основоположников теории полезности аббат Галиани: «Высокие цены товаров суть самый надежный признак, чтобы знать, где находятся самые большие богатства».
Собственно говоря, всего этого можно было бы и не писать, это мы знаем из бытового опыта. В каких странах высокие цены? Япония, Норвегия, Великобритания… Там и уровень жизни высокий. То же самое и внутри одной страны: где выше уровень цен — в Москве или Тамбове? В Москве, ясен перец. А где выше уровень жизни? Там же…
Именно рост цен на продукты питания, который длился на протяжении всего XVI века, стимулировал производство, заставил осушать болота (что ранее было делать совершенно невыгодно, ибо затраты на мелиоративные работы не окупи лись бы ценой выращенной на осушенных землях продукции) и переходить на более прогрессивные способы ведения сельского хозяйства.
Франция немного отставала от Англии в смысле социальной организации. Феодализм там подзадержался, землевладельцами во Франции были в большинстве своем не фермеры и арендаторы, как в Англии, а крестьяне, ведущие натуральное хозяйство. То есть не рыночное. Иными словами, они выращивали продукцию для поедания, а не для продажи. Да и у буржуазии были проблемы с зарабатыванием денег (подробнее — см. «Наполеон. Попытка № 2»). Великая французская революция это дело поправила. Но мало кто знает, что выправляться ситуация в сельском хозяйстве Франции начала еще до революции. И причиной тому был как раз рост цен.
Рост цен на хлеб — всегда такой неприятный для публики и тяжелый для беднейших слоев населения — подстегнул товарное производство зерна крестьянами, поскольку именно на хлеб цены росли быстрее всего, а наработанные прогрессом технологии уже позволяли поднять урожайность — разумеется, при желании приложить лишние усилия. Рост цен менял и социальную картину, убивая феодализм, поскольку в XVI веке в той же Франции доход от земли, сдаваемой в аренду, был втрое выше, чем доходы от феодальной ренты, ибо мощно подключал личный интерес крестьянина.
Это подстегнуло рост городов. А рост городов — это рост науки, прогресса и технологий, поскольку прогресс делается в городе, а не на селе. Именно рост городов повышает спрос на еду, стимулирует ее производство и одновременно — через прогресс науки — повышает эффективность самого сельского хозяйства. Положительная обратная связь.
Это, в сущности, тривиальное рассуждение, которое, однако, не любят принимать в расчет отдельные посконные экономисты, подтверждается хотя бы тем, что самые успешные латифундии в той же Англии образовывались вблизи больших городов (крупных потребителей) и транспортных узлов (дороги, реки, морские порты). Город питал село, как это ни парадоксально!
Вслед за экономикой менялась и психология людей. Они все больше и больше начинали чувствовать вкус к жизни, то есть, иначе говоря, все больше и больше становились потребителями. И эта психологическая трансформация не укрылась от глаз внимательных исследователей. Даниэль Дефо — предприниматель и автор «Робинзона Крузо» — писал, что «английский рабочий люд съедает и выпивает в три раза больше в переводе на деньги, чем такое же количество иностранцев любого рода». А английский историк Джордж Тревельян считал стремление к поддержанию высокого уровня потребления национальной чертой англичан, которая появилась у них чуть ранее XVII века.
Наивный! Сия особенность присуща не только англичанам. Это нормальная видовая черта.
А изменение психотипа человека, в свою очередь, ускоряло экономику, как верно отмечают современные исследователи вопроса: «У человека, работающего на рынок (и тем более грамотного), другие мотивация, психология, отношение ко времени; в целом он более рационален и предприимчив. Не исключено, что здесь мы можем иметь дело с положительной обратной связью второго (а, возможно, и более высокого) порядка».
Что касается изменений в психологии современного человека, об этом мы еще поговорим в свое время. А сейчас я прошу обратить ваше внимание на грамотность, стоящую в вышеприведенной цитате в скобках. Зачем ее упомянули авторы? А затем, что грамотность явилась тем самым «нелинейным фактором», который… Впрочем, все по порядку.
Итак, грамотность в указанные годы росла. Надо сказать, новая идеология на базе христианства, обеспечивающая идейное подкрепление обогащения и потребления (протестантизм), возникла в том же самом XVI веке, и только за период ее возникновения и распространения в Европе было напечатано более полумиллиарда Библий — что само по себе говорит о массовом распространении грамотности в то время. Но помимо Библий печатались и полезные книги. Причем печатались ускоряющимися темпами. Если в XVI веке в одной только Англии вышло в свет 35 книг по сельскому хозяйству, то в следующем веке — в четыре раза больше. Англия шла по пути грамотного и, не побоюсь этого слова, — буржуазного Древнего Рима, где тоже очень любили трактаты по агрокультуре. И многие из этих трудов в Англии (и в Риме) переиздавались десятки раз!
Как же влияла на рост населения грамотность? Чтобы точнее определиться с ролью грамотности, а также, как ни странно, с ролью феминизма в истории, нужно вспомнить самое начало этой книги и трудную австрийскую фамилию Ферстер.
Вспомним же, наконец, того самого Хейнца фон Фесте-ра, который вывел формулу человечества. Несложную формулу, которой подчиняется система под названием Земная Цивилизация.
Она выглядит просто:
Nt=C/(t0 — t),
где N — численность населения в миллионах в год t;
С0 и t0 — константы, они равны, соответственно, 215 000 и 2026,87.
Если теперь вместо I мы подставим искомый год, то путем нехитрых вычислений получим результат. Ну, например, нас интересует, сколько народу жило на Земле в год рождения Иисуса Христа. Подставляем вместо / нолик и получаем результат — 106,07 миллиона человек. Проверьте, кстати, на калькуляторе, я не ошибся?..
Формула была получена Ферстером на основе эмпирических, известных ему данных о числе населения. И оказалась верной: она точно предсказывала другим исследователям численность населения планеты в любой год, что позднее подтверждалось либо статистическими данными, либо уточненными историческими.
Возникает сразу несколько вопросов. А откуда мы знаем, сколько людей жило до нашей эры, чтобы проверить формулу? И почему поведение столь сложной системы, как человечество, — с десятками культур, сотнями народов, разными природно-географическими условиями — вдруг описывается столь простой, если не сказать примитивной формулой?
Это хорошие вопросы и на них надо ответить. Начнем с первого.
Понятно, что с Новой и Новейшей историей все просто: взять официальную демографическую статистику да и проверить. Скажем, для 1970 года формула Ферстера дает результат 3771,9 миллионов человек, то есть 3,772 миллиарда. Согласно официальным данным в 1970 году в мире жило 3,7 миллиарда человек плюс-минус точность измерения, которая в таких делах может составлять десятки миллионов.
Чуть сложнее с историческими данными, там приходится проводить эмпирические оценки либо просто вычислять количество народу. Но не всегда, удаляясь в прошлое, мы усложняем себе задачу. Например, при удалении в прошлое на 10 тысяч лет, мы хотя и не можем указать точную численность населения, но зато точно можем сказать, какой уровень оно ни в коем разе не могло превысить. Потому что известен способ производства и емкость экологической ниши под названием Земля. Тогда был каменный век, то есть присваивающее хозяйство — собирательство, охота и рыболовство. Известно, что при таких низкоэффективных технологиях для обеспечения прокорма одного человека нужно определенное количество квадратных километров. Пригодная для обитания часть суши также известна; путем нехитрых вычислений получаем, что численность человечества тогда не могла превышать 10 миллионов человек.
А. Коротаев в своей книге «Гиперболический рост» приводит примеры того, как определяется количество народу на планете в разные эпохи и с каким разбросом по точности. Для этого используются не только вышеописанные расчеты, но и данные древних переписей населения. Имеются данные переписей римских граждан начала эры, есть китайские переписи того же периода. В общем, методики существуют и укладываются в формулу Ферстера с хорошей точностью.
Теперь по второму вопросу — о подозрительной, на взгляд обывателя, простоте формулы. Эта простота — лучшее свидетельство верности! Давно известно: чем проще формула, тем фундаментальнее закон, который она описывает. Разве сложна формула Эйнштейна Е = мс2? А между тем она описывает основы основ нашего мира — взаимосвязь материи и энергии.
Так что простоте ферстеровской формулы надо радоваться. Потому что она недвусмысленно говорит философам: ребята, цивилизация — это единая система! Человечество — такое разное при ближайшем рассмотрении в лупу — на самом деле представляет собой одно целое, которое развивается по определенному природному закону, и хоть вы тресните — ничего вы в природе не измените! Цивилизация — это единый организм, или, если хотите, существо. Не менее единое и цельное, чем человек. Мы можем под микроскопом разглядывать отдельные клетки и удивляться, насколько клетки печени отличаются от нервных клеток или клеток мозга, но должны при этом понимать: речь идет об одном организме. Главное, чтобы часть его клеток не стала раковыми. Но об этом у нас разговор еще впереди…
А сейчас ответим на вопрос, какую математическую кривую описывает данный закон. Тот, кто недавно учился в школе, скажет: да это формула гиперболы!
Совершенно верно. И гипербола человечества выглядит именно так:
Корреляция между эмпирическими оценками долгосрочной динамики численности населения мира (в миллионах человек, 1000–1970 гг.) и кривой фон Ферстера
Иногда в книгах (даже в моих) можно встретить утверждение, что развитие цивилизации идет по экспоненте. Это не совсем точно, как видите. Развитие идет по гиперболе. Дети могут спорить, кто круче — Терминатор или Чужой, а если задаться этим детским вопросом касательно гиперболы и экспоненты, ответ будет математически однозначным: гипербола круче! Она «взлетает» быстрее.
Если вы присмотритесь к графику, то увидите, что он начинается с тысячного года. Сам Ферстер вывел свой закон по тем данным о населении, которые у него были, — с 1 года н. э. по 1958 год (в этом году он, собственно, и открыл свою зависимость). А мы чуть выше говорили о том, что подобная тенденция сохранялась со времен гораздо более давних — речь у нас шла, если помните, о 10 000 лет. Неужто даже тогда человечество представляло собой единый организм?
Не только тогда! Некоторые исследователи прослеживают гиперболическую зависимость цивилизации с 1 миллиона лет до нашей эры, а наш профессор Сергей Капица — даже с 4 миллионов лет. И тут речь, по сути, уже идет не только о нашем виде homo sapiens, а о разновидностях homo, начавших орудийную конкуренцию между собой за экологическую нишу под названием Земля.
Но и цифра в 4 миллиона лет не предел!
Помните, в самом начале книги я рассказывал о своем путешествии в Дубну, на конференцию по эволюционной динамике, где были представлены два одинаковых графика — размножения китайцев и морской живности с 570 миллионов лет назад по сей день? Вот они, эти графики…
Сходство динамики народонаселения в Китае (в) и динамики разнообразия фанерозойской морской биоты (б). По вертикальной оси: а — население Китая, б — число родов; по горизонтальной оси: а — годы (700 г. до и. э. -1851 г. н. э.), б — время в миллионах лет до настоящего времени
Удивленные сходством графиков, авторы двух исследований из разных областей знания — историк и палеонтолог — после конференции даже выпустили совместную работу о единстве законов развития живого в природе.
Сходства оказалось много. Например, в мире биологическом также существуют циклы или кризисы. В 1984 году, например, была опубликована работа палеонтологов об обнаруженном цикле крупных вымираний морской фауны с интервалом в 26 миллионов лет. Позже была открыта периодичность колебаний разнообразия родов с периодом в 62 миллиона лет. И если нижние пики этих двух циклов совпадают, происходит особо крупное вымирание.
Вникать в тонкости морской биоты мы не будет, нам важнее понять другое: эволюция жизни подчиняется определенным законам, не исключающим, разумеется, флуктуаций в виде «дрожания» кривой и временных провалов.
Обратите внимание на «китайский» график. Там как раз есть провал на уровне примерно XVI века, после которого население начало восстанавливаться. Причем скорость роста после провала превышала таковую до провала. В результате чего численность очень быстро «догналась», словно никакого провала и не было. Вы можете мысленно провести пунктирную линию и убедитесь в этом сами. Мы уже знаем, как это называется — несущая способность кривой. Которая как раз и свидетельствует о том, что процесс принял необратимый характер.
И на графике морской биоты есть аналогичный провал, по которому мы можем судить о том, что у кривой в какой-то момент появилась несущая способность. Раньше ее не было, и значит, система перешла в иной режим существования — «взлетный».
Ясно, что скорость изменений в человеческом сообществе много выше (и циклы короче), чем в животном мире, за счет разумности нашего вида, которая ускоряет все процессы развития. Скорость, с которой человечество «выстрелило» вверх, наиболее впечатляюще выглядит в «реальном масштабе», то есть в длительной ретроспективе. Посмотрите на следующий график и ахните в изумлении.
Динамика численности населения мира (в миллионах человек, 40 ООО г. до н. э. -1970 г.); корреляция между эмпирическими оценками и гиперболической моделью.
Просто буква «Г» какая-то упавшая! Отчего же это случилось? Почему так резко? Каковы причины перехода системы под названием Цивилизация из одного режима в другой — совершенно не похожий?
Причина в том, что количество переросло в качество. Количество накопленной в системе информации — в качество роста. В какой-то момент запустился необратимый механизм положительной обратной связи второго порядка, который начал раскручивать систему. И выглядел он так: чем больше людей на планете — тем больше грамотных, чем больше грамотных — тем больше изобретателей, чем больше изобретателей — тем больше изобретений, чем больше изобретений — тем шире экологическая ниша, чем шире ниша — тем больше народу, чем больше народу — тем больше грамотных. И так далее, виток за витком.
Убедиться в этом позволяет график роста изобретений и открытий за всю историю цивилизации, построенный немецкими исследователями в конце восьмидесятых годов. Он один в один совпадает с графиком роста населения.
Динамика индекса технологи ческого развития (40 000 г. до н. э.-1970 г.); соответствие простой гиперболической модели эмпирическим оценкам
А что еще росло по такому же принципу? Вот, пожалуйста, — города.
Динамика численности городского населения м и ра дл я городов с населением более 10 ООО человек (в миллионах человек, 5000 г. до н. э.-1990 г.); соответствие квадратичной гиперболической модели эмпирическим оценкам.
И с этой точки зрения нашу цивилизацию не зря называют городской. И умной. Вот вам, кстати, график роста грамотности.
Динамика численности грамотного населения мира (в миллионах человек, 1 -1990 гг.); соответствие квадратичной гиперболической модели эмпирическим оценкам.
Как вы можете видеть своими собственными глазами, все это было взаимообусловленным: рост городов как концентраторов ума и прогресса, рост грамотности, открытий и численности населения. И как следствие — взрывной рост экономики, то есть благосостояния граждан. Рост экономики показан на графике ниже. Экономика — это та оболочка, выделенная из среды, в которой существует разумный вид. Можно также сказать, что экономика — способ существования разумного вида.
Динамика мирового ВВП (в миллиардах международных долларов 1990 г., в паритетах покупательной способности, 1–1973 гг.); соответствие квадратичной гиперболической модели эмпирическим оценкам.
По сути, все эти графики, похожие друг на друга, как близнецы, отражают одно — переход системы в новое качество.
Впередсмотрящий читатель может спросить: ну, а что же будет дальше? Вопрос правильный. Потому что гипербола — такая кривая, которая асимптотически стремится к бесконечности, то есть, не достигая некоего значения на оси абсцисс, улетает к бесконечности по оси ординат. Асимптота демографического графика вертикалью возвышается на отметке 13 ноября 2026 года. И теоретически гипербола ее никогда не перевалит. Это легко проверить самому, подставив в формулу Ферстера вместо / константу /0, то есть 2026,87.
Получится деление на ноль. А на ноль в математике делить нельзя, за это строго наказывают!.. Практически деление на ноль и означает стремление к бесконечности.
Как такое может быть? Ведь ясно, что такого быть не может, это чисто математический трюк: количество людей на планете не может быть бесконечным!.. Конечно, не может. Подобное поведение функции называют «режим с обострением». Реальная физическая система неминуемо выйдет из подобного режима. Вопрос — как?
Предсказать будущее мы в данном случае принципиально не можем. Потому что асимптота на графике играет роль горизонта событий. Для тех, кто случайно запамятовал, напомню, что горизонтом событий в физике называется такая черта, из-за которой принципиально невозможно получить никаких сведений, потому что никакая информация из этой области пространства не поступает. Для черной дыры, например, горизонтом событий является сфера Шварцшильда. Но это так, для общего развития…
Почему мы не можем получить информацию из-за асимптотического горизонта прогнозов? Потому что за этой линией, как видно из графика, закон перестает действовать (график никогда не достигает асимптоты, лишь бесконечно приближаясь к ней). И каким законом будет описываться физическая система после перелома, мы не знаем, потому что перелом — это «точка бифуркации», то есть такая точка, в которой малая случайность может направить систему по тому или иному пути развития — по катастрофическому или, напротив, благополучному.
Такой случайностью может стать, например, данная книга. Прочитав которую и поняв направляющие идеи, люди сформируют верное отношение к происходящему…
Мы ничего не могли сделать, пока нас несла могучая волна закона природы (закон гиперболического роста), но в моменты бифуркации, когда роль может играть любая случайность, роль личности в истории резко возрастает!
Возможных вариантов развития событий два. Первый — система затормозится и выйдет на плато. Завершится фазовый переход. С точки зрения философии это есть переход количества бурно растущего населения в его новое, пока неизвестное нам качество.
Второй вариант — система затормозит рост, достигнет пика и обрушится. Как это бывало не раз по отдельности в разных регионах в рамках логистических циклов: взлет — катастрофа. Только теперь эта катастрофа может состояться в планетарном масштабе, поскольку человечество стало глобальным.
А почему случится катастрофа? Ведь экологические пределы ниши, которой стал земной шар, не выбраны полностью. Еды всем хватает. Нет-нет, я знаю, что «в Африке негры голодают», но они голодают там последние полвека — с тех пор, как обрели независимость, и это говорит не об исчерпанности глобальной экологической ниши, а только о перенаселенности и дикости в отдельных местах, которые отнюдь не являются символами цивилизации. В принципе же, еды при современном уровне развития техники и технологий хватило бы уже существующему количеству народа. Конечно, если бы количество народа неимоверно выросло в соответствии с кривой Ферстера, тогда повсеместная кровавая резня была бы неизбежна, а так она пока происходит только в местах локальных перенаселений. Но все дело в том, что буквально сразу после того как фон Ферстер вывел свою безгрешную «формулу цивилизации», она перестала работать! То есть начиная с шестидесятых годов наметилось отклонение в росте населения от предсказаний формулы.
Формула прекрасно работает, «предсказывая» прошлое, но при прогнозах будущего выдает большую численность землян, чем их реально существует на свете. Это значит, что система начала выходить из режима взлета и выходить то ли на плато-фазу, то ли обрушиваться в катастрофу.
Итак, правильность формулы закончилась почти сразу после ее открытия. Это произошло потому, что Ферстер открыл свой «закон цивилизации» незадолго до «конца света». К этому времени система неизбежно должна была затормозиться, и она начала тормозиться. За счет чего? Ведь предел экологической ниши, как мы выяснили, еще далеко не выбран. История логистических циклов подобных феноменов не знала — чтобы численность населения начала вдруг падать не по причинам голодного перенаселения, а в эпоху сытой жизни. Напротив, любая биота при достатке питания размножается! А тут темпы роста населения в самых сытых странах начали резко падать буквально на ровном месте. Невиданное дело…
Давайте же проследим за механизмами, которые замедлили рост населения, то есть начали тормозить систему, пошедшую вразнос. Что именно запустило рост населения, мы знаем — открытия, образование, грамотность. А что начало тормозить? Как ни странно, то же самое! Только «по женской линии». Феминизм, помноженный на грамотность, начал замедлять прогресс, паровозом несущийся к обрыву войны. И этот факт уже доказан.
Динамика изменения относительных темпов роста населения мира, 1950–2008 гг. (%). Источники данных: Кгегоег, 1993; US Census Bureau, 2009.
Как отмечают исследователи, к концу XIX века экономический разрыв между Европой и мировой периферией был не так уж и велик — ВВП на душу населения различался всего лишь в два раза. Но именно Европа стала маяком и форпостом цивилизации. Именно она мощно ушла вперед, и менее чем через столетие разрыв в уровне жизни уже достигал семикратного значения. Почему же именно Европа? Разве Китай был дурной цивилизацией?
А потому, что в Европе было больше грамотных. Это хорошо видно на графике ниже.
Динамика грамотности населения центра и периферии мир-системы. Рассчитано А. С. Малковым и Ю. В. Божевольновым. Источники данных Мельянцев, 1996; Morrison, Murtin, 2006; UNESCO 2007.
Только во второй половине XX века, как видите, периферия начала по грамотности догонять центр, что немедленно сказалось на росте уровня жизни и ВВП в окраинных странах. Между прочим, по своему виду этот график схож с графиком роста женско-мужской грамотности в развитых странах, только возле верхней кривой нужно написать «мужчины», а возле нижней — «женщины». В мировом масштабе развитые страны сыграли роль мужчин, а недоразвитые — женщин.
Рост образованности, воцарение гигиены, появление в городах центральной канализации, прогресс медицины сначала снизили детскую смертность. А рождаемость осталась той же. И это немедленно привело к демографическому взрыву, поскольку смертность снизилась первой, а уж потом социальная система сориентировалась и скорректировала рождаемость. Принцип действия ясен из графика, который приводит в своей работе Сергей Капица. На вертикальной оси здесь показаны темпы роста населения (не путайте с численностью населения).
А при чем тут феминизм и женская грамотность, спросите вы? А при том, что корректировку по снижению рождаемости социальная машина произвела как раз с помощью этого! Женская грамотность от мужской отставала, и это понятно: мужчины эволюционно всегда идут на шаг впереди.[10] Преобразовав в соответствии со своим уровнем грамотности социальную среду и сократив тем самым детскую смертность, мужчины инициировали демографический взрыв. Но когда разрыв в грамотности между женщинами и мужчинами сократился, когда женщины начали занимать мужские социальные позиции, то есть позиции нерожающих самцов, они стали рожать меньше, предпочитая иные жизненные приоритеты, а проще говоря, заимствуя «самцовые» ценности.
Исследование, проведенное в США в 1997 году, обнаружило прекрасную корреляцию между образованностью женщины и числом рожденных ею детей. У женщин с восемью классами за плечами было в среднем по 3,2 ребенка, у женщин с десятью классами — 2,7 ребенка, а у выпускниц колледжа — от 1,6 до 2,0 (в зависимости от расового происхождения).
Этот процесс прослеживается как для отдельных стран, так и для всего мира в целом: сначала вырастает грамотность мужского поголовья, которая резко опережает грамотность поголовья женского, и этот разрыв порождает демографический всплеск. Каковой всплеск начинает затихать после сокращения разрыва. Даже цифры известны: по данным Всемирного банка, относительные темпы роста населения в мире начали уменьшаться, после того как уровень женской грамотности превысил отметку в 40 % от мужской.
Роль грамотности населения недооценивать нельзя. Отчего Советский Союз с его дефицитной экономикой и нищим населением, испытывавшим нужду порой в самом элементарном, тем не менее демографически вел себя именно как развитая (богатая) страна? И до сих пор Россия, наследница СССР, имеет низкую рождаемость и является типичным городским обществом. Почему? А только потому, что уровень грамотности был высок. А грамотные люди ведут себя совершенно по-другому, нежели люди неграмотные. Вспомните эти слова, когда мы будем говорить о противоречивом менталитете современного человека.
И еще один любопытный момент… Посмотрите на вышеприведенные, до скучности однообразные кривые гиперболического роста. Найдите среди них кривую роста ВВП. Несмотря на схожесть с другими, она описывается немножко другим уравнением вида
G=С/(t0-t)2
где G — это мировой ВВП в миллиардах долларов 1990 года в паритетах покупательной способности в год t, а С и t0 — коэффициенты, равные, соответственно, 17 355 487,3 и 2005,56.
Что обращает на себя внимание? Во-первых, квадрат в уравнении, который делает функцию квадратно-гиперболической. Это любопытно, но для нас в данном случае не важно. А во-вторых, константа 2005,56, которая при переводе из десятичного вида в привычный дает нам 23 июля 2005 года. Это асимптота экономического конца света. Помните, рассуждая о демографической асимптоте, мы говорили о том, что заглянуть за этот «горизонт событий» и угадать, что там будет, принципиально невозможно до тех пор, пока мы не перевалим за него естественным путем — вместе с ходом времени. Но дату 23 июля 2005 мы успешно миновали, как видите. Что же поджидало нас за горизонтом и радостно встретило?
Мировой кризис.
Собственно говоря, слово «кризис» явно прочитывается в любом режиме с обострением. Кризис в данном случае просто второе имя фазового перехода. Кривая роста мирового ВВП не могла в реальном мире уйти в бесконечность. Она обязана была переломиться и переломилась. Мы воспринимаем этот перелом как кризис. Который совпал не только с чередой надвигающихся природных катастроф (вплоть до возможного сваливания планеты в очередной ледниковый период, время которого как раз пришло), но и с переломом демографическим. То есть кризис легким не будет и затронет все сферы жизни общества. Потому и заголосили с разных сторон юродивые социалистические пифии о «конце света» — крушении капитализма и наступлении новой справедливой эры социализма и трудовых армий.
Не дождетесь!
Данный текст является ознакомительным фрагментом.