Челнок и челночница

Челнок и челночница

В Екатеринбурге торжественно открыт памятник челнокам.

Мужчина и женщина — по замыслу автора, скульптора Владимира Первушина, это инженер и учительница, по которым кризис 90-х ударил больнее всего, — стоят на постаменте в виде земного шара. Нет, не в позе «Рабочего и колхозницы», хотя отсылка очевидна.

Они стоят у входа в Таганский ряд, перед супермаркетом, построенным сравнительно недавно: в 90-е не было супермаркетов, были обычные рынки, на которых торговала обычная бывшая интеллигенция. Разделение труда было простым — по половому признаку. Женщины командовали, договаривались, арендовали. Мужчины работали, как это тогда называлось, «верблюдами». То есть тягали многопудовые клетчатые сумки с товаром. И экскурсионных туров тогда почти не было, по крайней мере для этой бывшей интеллигенции. Были дубленочные или обувные. Попутно учительницы с инженерами умудрялись осмотреть Италию, Турцию, Грецию. Подробный отчет об этом челночном бизнесе оставил Александр Меликов в «Романе с простатитом», написанном как раз от имени «верблюда». Он, кандидат математических наук и автор десятка книг, сам так подрабатывал в 1995 году и вспоминает об этом не без удовольствия. Тогда Россия враз превратилась в цивилизацию «бывших» и стремительно расслоилась: бывшие цеховики пошли в предприниматели, комсомольцы — в нефтяники (впоследствии — в олигархи), интеллигенты — в челноки, школьницы — в путаны, а спортсмены — в братки. Страна выжила, самоорганизовалась и построилась с нуля, не сорвавшись в смуту. Наиболее агрессивных братков поубивали, наиболее успешные путаны уехали, кто-то вознесся, кто-то разорился, остальные составили средний класс. Челноки частью вернулись к прежним занятиям, частью втянулись в бизнес. Но проблему обеспечения полунищего населения страны ширпотребом, шубами и спиртом «Ройял» к середине 90-х решили, и сделала это, конечно, не власть.

Тут ключ к российской тайне: мы не можем выполнить ни одну задачу, которую ставит эта власть, изначально чужая для нас, но гениально самоорганизуемся снизу. Если бы тогда бросили клич «Все в челноки!», если бы провели съезд челноков, выделили им льготы, устроили бы кампанию и потребовали бы от чиновничества горячо в ней поучаствовать, мы бы и сейчас ходили в обносках, производимых отечественной легкой промышленностью. Но власти тогда было не до народа, и народ решил свою проблему самостоятельно. Сегодня власть пытается добиться от него то инновационного бума, то демографического взрыва, то жилищного строительства, то сельскохозяйственного подъема, то любви, но отзыва не слышно. Между тем народ успешно решает свои жилищные, инновационные, демографические и даже — на дачах — сельскохозяйственные проблемы. Нам важно только, чтобы к нам не лезли. И все будет.

Так что давайте, давайте ставить памятники тем, благодаря кому реально выживает страна. Дачник и дачница с пьедесталом в виде бронзовой грядки. Гастарбайтер и гастарбайтерша с малярной кистью и отбойным молотком. Плюс солдатская мать, делающая за военную прокуратуру три четверти ее работы.

Это и будет коллективный памятник народу, спасающему себя и голосующему за любую власть — лишь бы не трогала.

№ 133, 23 июля 2009 года