Королевский налог

Королевский налог

Британский двор по случаю кризиса попросил у правительства небольшого увеличения ассигнований. Сейчас его содержание — не считая охраны — обходится власти в 64 миллиона долларов ежегодно — примерно фунт в год с каждого британца, даже, если быть точным, около 70 пенсов. Двор особо подчеркнул, что не просил дотаций с 1990 года — нынче кризис, и содержать королевскую семью становится накладно.

Споры о том, следует ли нации избавиться от какой-нибудь не особенно дойной и даже накладной священной коровы, во время кризисов так же неизбежны, как панические ожидания и массовые увольнения. О том, что королевская семья ничего не делает и только истощает бюджет, в Британии говорят и пишут регулярно — апофеозом этих дискуссий стала блистательная дилогия Сью Таунсенд «Мы с королевой», вторая часть которой — «Принцесса Камилла» — только что переведена у нас. Там о том, как королевская семья переселяется на окраину Лондона и как Чарльз впервые в жизни идет в магазин «Все за фунт», где радостно покупает большой красный чайник, основу семейного уюта. Таунсенд, впрочем, отлично понимает, что без королевской семьи Британия лишится чего-то ужасно важного — стоящего гораздо больше, чем 70 пенсов с носа. Другой отличный британский сатирик Ник Харкауэй, сын Джона Ле Карре и сам писатель что надо, ответил мне как-то на вопрос, зачем нужна англичанам эта древняя и обременительная традиция: «Это больше, чем традиция, друг. Это привычка».

Не сказать, чтобы британская монархия вовсе ничего не делала: королева занимается благотворительностью, смена караула у дворца привлекает туристов, а бурная личная жизнь принцев служит важнейшей темой светской хроники. Но не только в этом дело: британская империя умудрилась исчезнуть самым красивым и мирным образом — без реваншизма, без истерики: она превратилась в символ, только и всего. Символ одновременно и величественный, и безобидный; от него ничего не зависит, он ничего не решает, он не претендует больше на мировое владычество — но воплощает собою традицию. Британия по всем приметам парламентская республика, но во всех энциклопедиях мира она — конституционная монархия, и это не только наполняет ее гордостью за тысячелетний почти непрерывный ряд титанов на троне, но и свидетельствует о приверженности рыцарству, тому сочетанию разума и силы, которое отличает подлинную, неподдельную, не беззубую и не разложившуюся Европу. Если бы мы в России не уничтожали все свергаемое, а находили ему небольшую и почетную нишу, история наша была бы куда ровней: чем реставрировать красную монархию в виде сталинизма, куда уместней было сохранить прежнюю монархию в виде музея; лучший способ не уничтожать прошлое — это не расставаться с ним, а превратить его в ритуал, в музейный атрибут вроде музея восковых фигур. Монархия необходима Британии для того, чтобы ощутить преемственность и немного погордиться собственным национальным великодушием: она содержит двор и может себе это позволить. Если у нации хватает сил и великодушия на символ, значит, она не выродилась.

А потому они найдут деньги на новую дотацию двору. Нельзя же гвардейцам по случаю кризиса выходить на развод без шапок, а королеве — пешком ходить за продуктами, хотя вокруг Виндзорского замка полно продуктовых магазинов.

№ 118, 2 июля 2009 года