4.5. Этнос, субэтнос, суперэтнос

Один генотип — один инстинкт.

Академик Н.П. Дубинин

Прежде всего постулируем: все понятия, имеющие корень «этн», — сугубо биологические, то есть этнические в прямом смысле слова, и иными быть не могут. Соответственно, суперэтнос (синоним: мегаэтнос) и субэтнос есть категории, соотносимые с категорией этноса, как некий максимум и некий минимум по отношению к некоей средней величине. А если брать аналогии из мира точных наук, здесь подходит концепция вложенных множеств, поскольку в каждый из суперэтносов входит ряд просто этносов, каждый из которых может, в свою очередь, содержать ряд субэтносов. Соль вопроса в том, что ни в суперэтнос, ни в этнос нельзя объединить произвольно взятые этносы и субэтносы, а только те, что кровно связаны между собою одним происхождением, пусть отдаленным во времени.

Такое представление не имеет ничего общего с расхожим представлением, запущенным в публику с легкой руки Гумилева[404], согласно которому существуют, якобы, византийский или американский, или советский, или российский и т. д. суперэтносы. В действительности это все — не что иное как этнические конгломераты, состоящие из кровно чуждых и даже враждебных порой друг другу этносов, волею обстоятельств затиснутых в единые государственные границы. Проведя некоторое, пусть даже длительное, время совместно (и порой проведя его в напряженной борьбе за роль лидера, государствообразующего этноса), эти народы рано или поздно разменивают общую судьбу на частные судьбы — и конгломерат, как это мы не раз наблюдали в истории, распадается по этническим границам[405]. Этническая взвесь разлагается на исходные компоненты. Одни этносы, входившие в конгломерат, обретают статус нации и собственную независимую судьбу, другие входят в состав вновь созданных конгломератов, третьи ассимилируются. Все это не имеет ровно никакого отношения к суперэтносам, каковые есть природная данность.

У Гумилева можно встретить и такое понимание суперэтноса, как, например, «мусульманский суперэтнос», когда речь идет о некоей общности, осуществляющей свое единство поверх не только этнических, но и государственных границ. Но и такое словоупотребление не оправдано, ибо оно не только игнорирует основной критерий любой этничности (общность крови), но и «умножает ненужные сущности», как выразился бы Оккам. Ведь уже есть такое понятие, как конфессия, цивилизация и т. п., зачем же его дублировать, внося сумятицу в терминологические ряды?

Суперэтнос схож с этносом тем, что в его основе лежит общность происхождения, отраженная, как правило, и в языке. Поэтому нет византийского, американского, или советского, или христианского, или мусульманского суперэтноса, но есть, например, суперэтнос славянский, или черкесский[406], или германский, или финский и т. д. Входящие в суперэтнос этносы могут проживать вдали друг от друга, не соприкасаясь государственными границами, их судьбы могут в большей или меньшей степени зависеть друг от друга (или вовсе не зависеть), они могут даже сражаться друг с другом и друг друга ненавидеть, как хорваты и сербы, например. Вот только выйти произвольно из состава своего суперэтноса они не могут. Как и произвольно войти в него. И хорват, и серб как родились, так и помрут славянами, и ничья политическая воля не в силах этого изменить.

В каком-то отношении суперэтнос может выступать в роли коллективной личности — возьмем, к примеру, историю славяно-германского противостояния в целом. Но эта роль заметна лишь в макромасштабах времени и места — в данном случае, на театре всей Европы в течение не менее полутора тысяч лет.

Что же касается обыденной жизни, протекающей здесь и сейчас в Москве, Варшаве, Белграде, Загребе, Брно, Праге, Софии, Киеве, Минске и др. — этносы живут своей собственной жизнью, не согласовывая друг с другом свои действия, не поверяя их суперэтнической солидарностью. Что легко можно видеть на примере русско-польских, русско-украинских, сербо-хорватских, сербо-болгарских и даже чехо-словацких отношений. Коллективные мнемы этносов лишь в малой степени оснащены памятью об общем суперэтническом прошлом, оставшемся в незапамятной исторической дали. И хотя периодически активизируются идеи панславизма, пантюркизма, пангерманизма, панмонголизма, Великой Черкесии, Великого Турана и даже Великой Финляндии, но все это не развивается в реальности далее фестивалей культуры и бесплодных мечтаний политиков-идеалистов. Увы, описывая отношения этносов внутри суперэтноса, приходится вспомнить ироническую, но проверенную жизнью формулу: теплота отношений между родственниками прямо пропорциональна квадрату расстояний между ними[407].

* * *

Иной характер имеет связь этнос — субэтносы. Под этим термином я разумею численно значительные группы внутри одного этноса, могущие несущественно отличаться друг от друга составом крови, диалектами одного языка, культурными и религиозными традициями. При этом абсолютно обязательным условием для отнесения общности к субэтносу данного этноса является общность происхождения, кровь, биометрическое единство по основным параметрам, хотя и не абсолютное.

Понятно поэтому, к примеру, что провансальцы, бретонцы и гасконцы, будучи разного этнического происхождения, не являются субэтносами французского этноса, хоть и населяют Францию; шотландцы и валлийцы, населяющие Англию, не являются субэтносами английского этноса и т. д. И, напротив, саксонцы, баварцы и швабы — являются субэтносами немецкого этноса; белорусы, поморы, казаки, чалдоны, семейские — являются субэтносами русского этноса и т. д.

Расовую общность мы не берем тут в рассмотрение, это другой уровень родства. Но вновь подчеркнем, что первоначален процесс дробления рас на этносы путем дивергенции, миграции и метисации (так возникли некогда германцы, славяне, финны, кельты и др. — все этносы-европеоиды кроманьонского извода). Затем эти этносы, в свою очередь, проходят такой же процесс дробления, порождая новые этносы и обретая при этом статус суперэтносов. А новые этносы тем же путем начинают дробиться на субэтносы и т. д.

Таким образом, если взять, к примеру, цепочку: поморы — русские — славяне — европеоиды — кроманьонцы, то мы увидим восходящую лесенку: субэтнос — этнос — суперэтнос — раса — протораса.

В этой лесенке одна ступень имеет две стороны: суперэтнос (кельты, кавкасионцы, германцы и др.) в то же время явлется субрасой.

Никакой статус не дается этнической общности раз и навсегда в неизменном виде. По мере количественного накопления существенных изменений может произойти диалектический скачок качества — и тогда, например, субэтнос войдет в процесс этногенеза, чтобы отделиться от базового этноса и самому стать новым этносом. (Когда-то так произошло со швейцарцами, оторвавшимися от германцев, а сегодня это происходит с украинцами, оторвавшимися от русских и находящимися в активной стадии этногенеза, и т. п.)

А этнос, размножившись, раскинувшись по территориям и континентам, может превратиться в суперэтнос, как это когда-то произошло со славянами, германцами, тюрками и т. д., а сегодня случилось с англичанами, давшими старт этногенезу австралийцев, новозеландцев, англо-канадцев, американских англо-саксов и т. д., которые, осознавая вполне свое родство и помня о своем происхождении, уже не считают, однако, себя англичанами.

Каков парадокс и какова ирония истории! Захватив в какой-то момент едва ли не полмира, английский этнос, казалось, усилился до чрезвычайности и был на полшага от мирового господства, но… вместо гиперусиления рухнул в состояние демографического истощения, политической слабости и второсортности, «обратной колонизации» и оккупации родного Альбиона выходцами из третьего мира. И сегодня он вовсе не лидер и не хозяин нашего глобуса (о чем мечтал и пел всего сто лет назад), а завтра, пожалуй, утратит суверенитет и над собственным островом.

Отчасти похожий процесс пережили в XVI–XIX вв. испанцы, а до них — римляне, эллины и др. Впрочем, о скрытом коварстве и опасности колониальных войн и захватов (и вообще империализма) мы еще поговорим в другом месте.

Здесь же подчеркну одно. Этнос, в зависимости от того, усиливается он или ослабевает (в первую очередь, демографически, но также экономически, политически, военно и культурно), находится в равно опасном положении «между Сциллой и Харибдой». Сцилла здесь — угроза разложения единого, но слабеющего этноса на составные части-субэтносы, которые, встав на путь этногенеза, разорвут этнос на части и продолжат свое существование уже не в виде мощной цельности, а в осколочном состоянии, каждый сам по себе. Харибда — угроза разрастания усилившегося этноса до стадии суперэтноса и его разброса по миру с последующим точно таким же разложением его на составные части, осколки, но на сей раз уже уже не субэтносы, а новые этнонации, после чего эти осколки начинают жить своей жизнью без оглядки на «материнский народ». Который, расставшись, таким образом, навсегда с лучшей, наиболее пассионарной своей частью, захиревает и встает на край гибели. Так вянет цветок, «отстреливший» свои семена, загнивает гриб, высеявший споры, издыхает лосось, отметавший икру… Тем самым лишний раз подтверждается природа этноса именно как биологического организма, имеющего общую судьбу со всем живым на Земле.

Процесс этногенеза носит необратимый характер, что необходимо учитывать. Икру не запихнуть обратно в лосося, а споры — в гриб. Украинцев уже не сделать вновь малороссами, вернувшись в XVII век, а тем более — русскими, вернувшись в XIII век. И т. д. Выпустив, по неграмотности или по иным причинам, этот процесс из-под контроля, потом поздно локти кусать.

Для того, чтобы избегнуть обоих чудовищ, подстерегающих этнос на его историческом пути, он должен сильно и неусыпно заботиться о трех вещах:

1) всячески избегать подмеса чужеродной, инородческой крови даже на своей периферии, не говоря уже о ядре;

2) беречь и укреплять культурное и языковое единство на всем своем этническом пространстве, не допускать возникновения и усиления субэтнических субкультур, а пуще всего — поползновений какого-либо субэтноса к новому этногенезу;

3) всемерно избегать миграционных процессов обоих видов: как иммиграции, так и эмиграции. Последнюю не путать с народной колонизацией изначально чужих приграничных (!) земель, которые суждено освоить.

Соблюдение этих простых, но необходимых правил этнической гигиены позволит продлить и укрепить жизнь и здоровье этноса и избегнуть многих общественных бед и личных трагедий.