Государство

Марксистскую теорию классов Геллнер обогатил также еще и своей теорией государства. Для начала, впрочем, он ссылается на Макса Вебера (странно, почему не на Маркса или Энгельса, посвятившего данному вопросу как-никак монографию?):

«Государство… это такая организация внутри (?) общества, которая владеет монополией на законное насилие» (27).

Определение, как видит читатель, очень плохое. В нем нет ни слова об организующей, регулирующей функции государства, о защите безопасности, об исполнении общих нужд, о патронаже и проч. Государство невозможно без насилия, верно, но если государство — это только насилие, то зачем оно нужно людям, почему за него идут в бой?

Геллнер пытается уточнить и развить Вебера:

«Государство — это институт или ряд институтов, основная задача которых (независимо от всех прочих задач) — охрана порядка. Государство существует там, где из стихии социальной жизни выделились специализированные органы охраны порядка, такие, как полиция и суд. Они и есть государство» (29).

Типичный, наследственный взгляд потомственного хазарина! Забыть об армии! (А ведь это первейшее условие sine qua non: не будет армии — не будет и государства.) Забыть о таможне! О МИДе! Как будто государство возникает в ответ лишь на потребность верхов эксплуатировать низы, а не в ответ на необходимость защищать все сообщество от внешней угрозы, в том числе экономической. Но уж для кого иного, а для нас, русских, всю свою историю подвергавшихся нашествиям извне и именно против них создававших и укреплявших свое государство, этого объяснять не надо.

А как вам такой перл: «Государство в первую очередь является защитником не религии, а культуры» (231)? Хороша постановка вопроса?! Нам предлагают выбирать из двух вариантов, из которых ни один не является истинным. Причем тут вообще защита религии? Культуры? Государственная защита нужна непосредственно людям, властям и населению, народу в целом, а также территории, в первую очередь. Что-то мне не припоминается ни одной войны, которую вело бы какое-либо государство в защиту культуры вместо вышеназванных вещей.

Для чего Геллнер в очередной раз взялся рассуждать о том, что явно выше его понимания? Да вот ради такой ценной мысли:

«Всякий разумный подсчет покажет, что число потенциальных наций по всей видимости намного, намного больше, чем число жизнеспособных государств. Если этот аргумент, или расчет, верен, то не все националистические интересы могут быть в равной степени соблюдены, во всяком случае одновременно. Удовлетворение одних приведет к ущемлению других» (26).

Скажите, какое открытие! Но такие вопросы испокон веку решаются не расчетами за столом кабинета, а с оружием в руках на поле боя. Только силой! Кто силен, тот и прав, тому и владеть государством. Геллнер этого не знает?

Нацией, как говорилось выше, народ только и становится в ходе обретения своего суверенитета, своей государственности. Часто это происходит в ходе войн, которые не каждому народу по силам. Но поскольку Геллнер верит в иное, объяснить несовпадение числа народов с числом национальных государств он, конечно, не в состоянии.