Рождение евро

Рождение евро

Вчера (декабрь 1995 года) в Мадриде выпал снег. Он падал и падал. В унылый день зимнего солнцестояния явились волхвы, главным образом с Востока, чтобы узреть чудо.

Они пришли, чтобы засвидетельствовать рождение единой европейской валюты и дать ей имя.

С этого дня и впредь апостолы евроденег смогут распространять эту радостную новость в ходе масштабной пропагандистской кампании Брюсселя.

«Евро, евро, евро», – вторят листовки, падая в почтовые ящики ничего не ведающего континента.

«Как Петр был камнем, на котором создавалась церковь, так евро – это камень, на котором будет возведен Европейский союз», – восторгался Антонио Гутеррес, премьер-министр Португалии. Это слово будут лепетать младенцы еще до своего рождения.

Если план комиссии сработает, миллионы людей будут упоминать евро в каждом разговоре. А наши внуки будут спрашивать друг у друга, как Британия могла согласиться на такой неологизм морозным декабрьским днем в мадридском аналоге Кэнэри-Уорф за полчаса до обеда.

Что, у правительства не было своей позиции? А с мнением обычных людей на этих островах вообще не считались? Если когда-либо монета была самым низким общим знаменателем, это как раз тот случай.

В Дании это название можно произнести по меньшей мере четырьмя разными способами – эйро, эоро, юро и ойро – и все они переводятся примерно как «гадость».

И когда наши внучата обратятся к нам и, округлив свои большие глазки, спросят: «Бабушка, дедушка, а почему наша денежка называется “евро”?» – мы покраснеем и скажем:

– Видишь ли, лапонька, у доброго дяди Мейджора не было выбора. Тогда жили так называемые тори-евроскептики, и они поджидали, когда он вернется из Мадрида. Это были жестокие, тупые люди, которые очень хотели избавиться от дяди Мейджора. Если бы он действительно ратовал за лучшее название, такое как флорин или крона, они бы очень возражали. Они бы сказали, что он готов сдать фунт стерлингов.

Внучата помолчат, подумают и потом скажут:

– Так что, дядя Джон Мейджор вроде как ничего не сказал?

– Совершенно верно, лапонька.

– И он согласился на евро, потому что не посмел ничего об этом говорить?

– Верно, лапонька.

Особенно трудно будет объяснять события, если, и это выглядит вполне вероятным, будут хитрить немцы. Именно герр Вайгель, министр финансов Германии, предложил вчера «евро» и объявил, что очень взволнован результатом.

Это все потому, что Германия не отказалась от намерения завоевать симпатии своей общественности и собирается называть новую валюту за рубежом «евромаркой», а внутри страны – втихаря – маркой. Британия, что характерно, намерена придерживаться правил, на которые она апатично согласилась. Если Британия присоединится к единой валюте, то ее назовут «евро».

«Ах вот где собака зарыта, – можете сказать вы, – правительство явно считает, что валютного союза не будет?»

Далеко не так. Вчера самым удивительным было предположение Кларка, что Европейский валютный союз уже фактически состоялся на 60–40 %. До этого, несомненно, с целью уверить скептиков в Вестминстере, правительство демонстрировало другую точку зрения.

Мейджор лихо сравнил размышления иностранцев по поводу единой валюты с шаманскими заклинаниями, чтобы вызвать дождь. А его министр финансов заявил, что у Европейского валютного союза «шансов меньше, чем у снежка в аду».

Похоже, что у правительства есть хорошие новости для аборигенов Америки: у вашего ритуального танца шансы вызвать дождь в среднем составляют 60–40 %.

А Кларк явно полагает – как когда-то древние греки, – что в аду может оказаться и прохладно. Тогда у снежка шанс выжить там равен 60–40 %.

Пока они любовались вчера мадридским зимним пейзажем, многие представители говорили, что у евро все же больше шансов. Что же касается возможностей выживания снежка, то они пока еще лучше.

16 декабря 1995 г., The Daily Telegraph

Клинтон указал на главное интеллектуальное затруднение еврофедералистов.