8/12/2003 Каннибалова клятва

8/12/2003

Каннибалова клятва

Народ, не давший миру Толстого и Достоевского, внес выдающийся вклад в летопись нравов.

В архипелаге Фиджи, да будет вам известно, более трех тысяч островов. Выглядят на карте, как мушиные следы по синеве Тихого океана. Ни в какую лупу не разглядеть деревню - или поселок городского типа: Набутау-Тау, - где случилось недавно это событие. Самое важное вообще из всего, что клокочет вокруг, называясь всемирной историей (где мы, побарахтавшись на поверхности, уходим, сразу же забываемые, в бездну плюсквамперфекта).

А именно: жители названной деревни, собравшись (на площади; а не то - на околице; допустим, на выгоне), все как один, от мала до велика, исполнили некий ритуал - или церемонию, - короче, нашли способ сказать хором и со слезами: простите нас, Бог и человечество, за то, что в 1867 году наши предки сожрали христианского миссионера из Великобритании; нам стыдно за прапрадедушек и прапрабабушек; горько думать, что в организме каждого из нас мельтешат микрочастицы позорной той трапезы; жаль тебя, съеденный англичанин; не смеем произнести: мир твоему праху, - раз уж он стал нашим навозом, - но с небес-то тебе видно, что мы уже не фауна; обещаем во все грядущие века вести себя только по-человечески.

Что-то такое, в общем. То есть народ, не давший миру Толстого и Достоевского, внес выдающийся вклад в летопись нравов.

И почему-то верится, что впредь в Набутау-Тау и вообще на Фиджи все будет хорошо. Правопорядок, благосостояние, да и культура.

Ведь это неправду написал великий русский поэт: что якобы дело прочно, когда под ним струится кровь; сам этот образ - зыбкий от очевидной фальши.

И тоже неправду, как ему и положено, говорит у великого прозаика Отец Лжи: что, дескать, кровь давно ушла в землю, и там, где она пролилась, уже растут виноградные гроздья, - это в тридцать седьмом-то тысяча девятьсот! или в тридцать девятом?

Не растет на крови ни виноград, ни ВВП. А если вырастут - виноград будет вырублен, а национальный продукт обернется дюжиной суперсубмарин - короче, смертью, смертью.

Ничего-то хорошего у нас, граждане, не получится, пока мы не вдумаемся в пример Набутау-Тау.

Так не бывает: чтобы в стране из года в год совершались миллионы убийств, сочинялись миллионы же доносов, уцелеть нельзя было иначе как ценою совести, главной ценностью считалась ложь, - и так промелькнула жизнь нескольких поколений, - а потом вдруг: раз! переоделись, переименовались - и зажили не хуже других.

Когда историческая совесть нечиста, с производительностью труда что-то происходит. Маркс понятия об этом не имел.

Когда историческая совесть нечиста, что-то случается с памятью. Ницше где-то изобразил их конфликт: память твердит - это было, - а гордость орет на нее: все ты врешь! И гордость, конечно, побеждает.

Когда нечиста историческая совесть, все вокруг начинают кричать о чести.

(И хулиганы пишут на заборах: "Россия - всё, остальное - ничто!")

А честь - это, извините, вещь такая, что человеку, хоть немного побывшему советским, убедительно ее не сыграть. Непременно выйдет смешно, как правило - и противно.

Хотя, конечно, все мы о себе воображаем, что уж вот этого-то и этого не сделаю, до такого, что некоторые себе позволяют, ни за что не опущусь. И кое-кому это удается - до поры до времени, да и то лишь в самом интимном кругу. Так, например, президент Путин ни за что не поцелует руку патриарху Алексию. Знает, просветили его, что полагается, подходя под благословение, лобызнуть руку, - но! Кадровый офицер - секретному сотруднику? jamais! никогда в жизни.

Но если взять рангом пониже... Академику Жоресу Алферову, нобелевскому лауреату, допустить, например, в рассуждении заведомую логическую ошибку - тоже, казалось бы, западло; логика у людей такого образования - почитай, та же честь. Но вот вчера - слышу своими собственными ушами (да и глазами вижу) - телеролик: я, говорит научное светило, в этом округе живу много лет; и работаю тут же; поэтому голосуйте за Селезнева...

Главное - симпатичный ведь академик; наверняка в своем-то деле - король; так за него неловко.

А вот за генпрокурора Устинова - ничуть. Вручали тут ему премию - Человеком Года он оказался - такую прочувствованную речь в храме Христа-Спасителя закатил. Насчет веры. Типа: без Бога - ни до порога. Ну, и про величие наше, само собой. Смотрю и думаю: но ведь в партии-то состоял, не говоря о комсомоле? Должен, значит, чувствовать хоть частицу вины перед всеми, кого эти славные когорты загнобили в аккурат за опиум для народа? Отчего бы в таком случае христианину-то не изронить словцо раскаяния: мол, это я теперь человек года и по праву приписан в клику святых, а раньше был не такой замечательный? Ничего подобного: нескрываемо доволен собой человек - и горд. Словно самого Господа Бога тормознул подпиской о невыезде.

И вот этой пошлостью ложных чувств, словно кипящим калом (страшно популярное в древней Руси тактическое оружие: незаменимо при обороне крепостей), бедняга избиратель изгваздан с головы до ног: гордись армией! милицией! юстицией! отдельно - конвойными войсками! десантными! ракетными! Гордись прошлым и будущим, Сталиным и Столыпиным, Суворовым и Басковым, Бенкендорфом и Третьяком!

Гордись! кому говорят! Попробуй только не гордиться - будешь не патриот. А уж это - ежу понятно - самое страшное. Несравненно хуже, чем хроническая глупость.

Мало ли что Лев Толстой (хоть и сам лицензирован как предмет гордости) написал: "Гордиться своей страной - дурно. Стыдиться ее - вот это хорошо".

Вперед, гордый человек! Заполняй урны! Остальное - не твое дело.

А Толстого пускай читают на Фиджи.

Кому - Фиджи, кому - ГУЛАГ. Разные бывают архипелаги.