6/3/2006 Шум в голове

6/3/2006

Шум в голове

Больней, чем быть укушенным змеей, — иметь неблагодарного ребенка, — сказано у Шекспира. В этом смысле я сочувствую Милошевичу и неодобрительно поглядываю в сторону его сына.

Папа, небось, ничего не жалел — джинсы фирменные так джинсы, велосипед так велосипед. Образование дал и в люди, можно сказать, вывел.

А теперь сынка, получается, жаба душит — двум докторшам из Бакулевского института оплатить проезд Москва — Гаага плюс командировочные-суточные (причем день приезда — день отъезда, обратите внимание, считаются за один)? Чтобы сделали папе кардиограмму, померили давление, прописали таблетку. От шума в голове.

Какая черствость. И супруга пациента помалкивает, словно так и надо. Чтобы, значит, глава семьи оставался без врачебной помощи, раз его не этапируют на прием за счет РФ.

Ну, дорого. Но ведь не дороже денег. А если по правде — такие ли бывают расходы! Такие ли диагнозы. В нашем-то с Милошевичем возрасте. Скажите спасибо, что в данном медицинском случае спецоборудования почти не требуется. Кардиограф, стетоскоп, тонометр и халатов накрахмаленных две штуки — это же ручная кладь.

Ни лекарств — по пенсии за упаковку. Ни, опять же, сверхчувствительных экспертиз.

Вот экспертизы, те кусаются. Как и анализы. В Калининграде местный раввин — тоже, видать, от шума в голове — обратился в прокуратуру. Дескать, хорошо ли, что сочинение А. Гитлера "Моя борьба" продается на каждом углу нашего исконно славянского города? Не есть ли это акт — или факт — пропаганды фашизма? Прокуратура моментально — в ответ: поставленная вами проблема заслуживает тщательного изучения. В частности — дорогостоящей (подчеркнуто) научной экспертизы, естественно — с предоплатой. Просьба подтвердить согласие, сумму не замедлим уточнить.

Оно и понятно: наука нуждается в поддержке, особенно — теоретическая. Но Милошевичу-то, наоборот, необходим специалист-практик.

Семья, наверное, думает: капризничает старик. Ну и капризничает. В нашем с ним возрасте это естественно. Достали его, значит, нидерландские участковые. Рук, наверное, не моют, ног не вытирают, "здравствуйте" не говорят. Механическим голосом — на что жалуемся, больной? — не скрывая, что наплевать. Рецепт выпишут — и адьё.

А он, значит, опять включай телевизор, любуйся на тех, чья жизнь удалась, скрипи оставшимися зубами.

Этот-то, к примеру, чем лучше? А — на свободе, и разъезжает. Вот — поучает Венгрию-Чехию: не хмурьтесь, Венгрия-Чехия, избавляйтесь-ка поскорей от лагерных ваших чувств, типа недоверия к вертухаям, тем более что это были не мы.

То есть именно и как раз мы, но совсем другие: кто служил в ГУЛАГе — перешел в ГУИН, а про КГБ вообще забудьте: весь преобразился, с головы до пят, родная мама не узнает — ФСБ, да и только. И так повсюду: где букву переменили, где целых две, ничего не осталось прежнего, только гимн, да славные традиции, да испытанные кадры.

Так что кончайте дуться. Ну, подавили мы (то есть не мы) ваши восстания — а зачем же было восставать? — и все равно дело прошлое. Сказано же — другой был режим. Хотя, конечно, не преступный. Просто строгий.

Как излагает. И, между прочим, попивает чешское пиво. Которого в Гааге проси не проси.

Вот и эти без наручников. ХАМАС. Движение такое. Якобы мусульманское, на самом деле — братское. Лично я сколько раз его наблюдал. Скажем, входит организм в холодную воду и весь передергивается от перепада температур: — у-у-у! — восклицает, — жиды! Ах, Милошевич, как пригодился бы мне этот самый ХАМАС на коммунальной кухне, когда сосед, приняв на грудь, советовал убираться "к себе в Палестину"! ХАМАС ему бы показал! Но тогда его еще не было. Или был, но звался как-то по-другому.

Теперь зовется так. И борзеет день ото дня. Ну точно как в свое время вы, Милошевич. Мол, не учите нас жить, а дайте денег и ракет. В крайнем случае — только ракет, но побольше, а денег мы тогда добудем сами. Российское же историческое предназначение — стоять на стрёме, своевременно (то есть по боеготовности жареного петуха) шумнуть: атас! — но в самый последний момент.

А до тех пор неутомимо разводить западных терпил: дескать, прекратите истерику-панику, не видите, что ли — мирный ХАМАС на пути к исправлению, делает первые, робкие шаги; отнимая деньги, а тем более ракеты, мы с вами рискуем его спугнуть.

И Россия, даром что не Советский Союз, послушно стоит на стрёме. Потому что хоть ГБ и преобразилась тоже, но не настолько, чтобы не почувствовать — немного пониже бывшего партбилета — масляное такое тепло, внимая речам неизвестного с усами: о, да, разумеется, мы за мир! никто не собирается нападать на так называемое государство Израиль после того, как оно будет уничтожено. Вещает-то усач в микрофон, восседая на возвышении в центре столицы нашей родины. Не старое время — шептаться на нелегальной квартире. Что значит — ветер перемен. Кайф! То есть — услада.

А вам, Милошевич, замешкались шумнуть: атас! Вас кинули. Если вообще не заложили. Ваши мечты претворяются в жизнь другими физическими лицами. В бывшую Югославию — в вашу — стремительно преображается седьмая часть земной суши, — но вам-то какая от этого польза, раз оттуда не шлют лекарств и докторов? Как печальна жизнь.

На этой неделе будьте особенно внимательны к своему здоровью. День смерти вашего кумира. И — хуже того — день рождения врага.

Вас не может не утешать, что попытка Горбачева освободить свою страну сорвалась. Но все-таки в нескольких других установились благодаря ему более или менее человеческие порядки, это не может не злить. А волноваться вредно.

Обращаюсь ко всем людям доброй воли: давайте скинемся. Кто сколько может. Бакулевским терапевтам на дорогу. На стариковский каприз.

Надо, чтобы Милошевич обязательно дожил до ясного, неоспоримого приговора. И жил еще долго потом. Поприветствовал новых подсудимых.

И, главное, чтобы успел подумать о мужчинах и женщинах, о взрослых и детях, у которых из-за него прекратился в голове какой бы то ни было шум — навсегда.