16/5/2005 Наука слюны

16/5/2005

Наука слюны

Пошлость, хоть и составная часть фашизма, не терпит, в отличие от него, поражений даже временных.

Под конец праздника фанерный пафос уступил место чугунному юмору, и, заглушая гром победы, раздался хохот масс.

По телеэкранам проплывали лица солидных, явно сытых, весьма прилично одетых людей. Эти люди сидели рядами в театральных креслах, но то и дело валились друг на дружку, изнемогая от счастливых слез.

На сцене кто-нибудь шутил - зал впадал в пароксизм - зритель с этой стороны экрана любовался весельем зрителей на той стороне.

Шутки были волшебные, типа - диалог в троллейбусе: мол, женщина, сойдите с моей ноги, - а в ответ: да что же это такое делается, с утра была девушкой, а в этом троллейбусе всего за час... В общем, понятно. Взрыв смеха.

Или - она ему: правда, у меня брови похожи на крылышки? Он - подмигивая публике: на крылышки ОЛБИ! Взрыв смеха.

Ну и, конечно, про мужа из командировки, про тещу и пиво.

Проверенные такие хохмы. С сединою на висках.

Но действовали настолько безотказно - прямо глаза отказывались верить ушам: вроде бы трезвому человеку такие тексты невподым - больше трех минут не выдержит, озлится, примется крушить все вокруг. А тут целая толпа час за часом в икоте восторга.

Я было подумал: это не зрители; это актеры, играющие публику.

Но жизнь сложней.

Поставьте такую же толпу на площади вокруг свежевылитой статуи, возьмите в руки мегафон и прокричите: великий сын России товарищ Сталин отдал своей стране всё и умер без рубля в кармане! - уверяю вас, площадь разразится рыданиями.

Так положено по теории правильных рефлексов.

Ее не Павлов сочинил - ее выстрадали мы, советские люди, методом проб и ошибок. И усовершенствуемся в ней, не покладая.

Вот давеча собрали так называемый сенат: утвердите-ка, голубчики, по-быстрому новый закон о выборах. Примите, короче, тайным голосованием правильное решение. А сенат возьми и прими - неправильное: тридцать голосов против, закон отвергнут.

В другом государстве это считалось бы - скандал, конфуз. А у нас просто: всем вернуться на свои места! голосование повторяется! будете, как миленькие, нажимать на кнопки столько раз, сколько понадобится, пока не проявите государственную мудрость!

И что вы думаете? Часа не прошло, как проявили.

Сенат укрощен, пора усовершенствовать суд. А то ведь бывает, что приговоры не полностью совпадают с обвинительными заключениями. Прокурор, положим, требует упрятать человека на десять лет, а суд, что-то такое свое сообразив (под влиянием, например, адвоката), дает девять с половиной. И прокурор ходит как в воду опущенный; буквально - как человек, перед которым не трепещут. А ночами во сне является ему подсудимый, корчит рожи: хоть полгода, - кричит, а мои! не переспоришь! в образованных странах, - кричит, - человека дважды за одно и то же не судят!

Действительно: был до прошедшей недели такой закон и у нас. Ну, не совсем такой. Но тоже противоречил свободе правильного рефлекса. Вплоть до того, что если суд не нашел за человеком вины, то этого человека за эту вину и не посадишь.

А теперь будет так: один суд не нашел - другой найдет. Не другой, так третий. Не третий, так четвертый. Пока мы не зарубим у себя на носу: органы не ошибаются. Кто арестован - тот и преступник.

А наше дело - согласно рефлексу - ходить толпой и требовать: никакой пощады!

И мы это дело, конечно, исполним. Подайте только сигнал, когда источить слезу, когда - слюну (и - сладкую или с ядовитой пеной).

Есть в русской истории один колоссально постыдный факт: что никто ни разу не попытался убить Сталина. Он, кстати, сам не верил, что рабская масса запугана до такой степени. Не до конца, видать, проникся учением академика Павлова. Скольких расстрелял в аккурат за подготовку покушения. Но никто не покусился. И не готовился. Разве что один провинциальный мальчик (если не ошибаюсь - будущий артист Жженов) стрельнул однажды - и то в портрет.

Теперь стыда прибавилось: воздвигнут, прямо на костях бесчисленных зк, новый истукан. От чистого сердца, со слезами на глазах.

Так что юбилей - не юбилей, а история знай себе движется.

Суматоха помаленьку стихает. Распорядители торжеств, производители праздничного шума любовно разглядывают свои округлившиеся счета.

Но фейерверки сожжены еще не все. Предстоит тысячелетие Казани, трехсотлетие Петергофа, да и пивзаводу "Степан Разин" - двести десять лет, как один день. Не забудем и про победу над Японией, не говоря уже - над Ходорковским.

Мы мчимся по времени, подобно гребцам на галере: сидя к будущему спиной.