29/8/2005 Комары

29/8/2005

Комары

Что же это делается, а? Времечко-то как бежит по пространству! Уже и Казань разменяла вторую тысячу, а давно ли там Иван Васильевич пировал да веселился!

Уже и Платона Лебедева выпустили из карцера, и, соответственно, Михаил Ходорковский голодовку прекратил.

Уже и ЦСКА продул "Ливерпулю", - и военный министр не помог.

И туляремия в Поволжье, слава тебе, Господи, остановлена. Причем оказалось, что ее разнесли комары. Или клопы. В общем, не крысы и не ВПК, так что ничего страшного.

И про похищения в Чечне тамошний руководитель сообщил, что это не похищения, а неграмотно оформленные задержания. Бесследные такие.

Это называется - новости. По календарю пора уже сообщать про богатый урожай, про небывалый подъем у сельских тружеников, - а в ящике сплошь эпидемии да юбилеи.

Ну, раз так...

Юрий Трифонов был хороший писатель. Пожалуй, лучше всех нынешних. Нет бы ему дожить до этого августа, до 85-летия: забросали бы почестями, пошлостями. А он вместо этого четверть века назад возьми да умри.

Предполагаю, и даже не сомневаюсь, что - от отчаяния. Был как раз такой момент, когда люди, нуждавшиеся в смысле, почувствовали: он окончательно пропал. Смысл истории, смысл работы, смысл жизни.

Другое дело, что не всем он нужен, и большинство как-то, в общем, обходится.

Для Трифонова это был поначалу просто сюжет - правда, главный и даже единственный: что жизнь людей, именуемых советскими, не просто тяжка: она тяжка необъяснимо, и эта необъяснимость безнадежна.

Мучают друг друга - думают, что ради детей, - вот, собственно, и всё. А то, что происходит снаружи, за дверью квартиры: давка в транспорте, очереди в магазинах, - можно сказать, не считается. Не идет в биографию.

Кто сопьется; кто продастся; иллюзорный, мечтательный выход - одиночество где-нибудь в глуши; реальный выход - инфаркт миокарда.

В каждой семье кто-нибудь убит; два поколения заплатили кровью и честью за эту скуку и нищету. А благородные, чистые были люди, с идеями высокими.

Ни в идеях, ни в людях сомневаться не приходилось: Трифонов был потомок первых большевиков, несгибаемых безумцев.

Получалось - некого ненавидеть, кроме Сталина. Один Сталин выходил виноват, что власть перешла от компартии к политполиции, да у нее навсегда и осталась.

Он и ухмыляется с московского неба детям своих рабов: так вам и надо, трусы и дураки!

Но ведь из этой метафоры выхода нет. А Трифонов рвался к настоящей прозе, т. е. к правоте, дающей силу переносить судьбу.

Пусть религия отвечает на вопрос: за что? Пусть наука растолковывает - почему. Искусство знай себе высасывает из пальца третью проблему - зачем? - и решение представляется допустимым лишь поскольку обаятельно.

Не видя такого решения, художник перестает верить самому себе. И сочиняет, скажем, роман о человеке, сочиняющем роман; о том, как ничего-то у него не получается.

Хотя прежнее почти все получилось: "Обмен", "Предварительные итоги", "Долгое прощание", "Нетерпение", "Отблеск костра". Да еще с полдюжины рассказов.

Трифонов нашел слог, передающий хаотическое мышление людей безвременья, безвольных заложников унизительного быта, принявших несвободу как норму и долг.

Описал нестерпимый образ жизни. Его-то и не выдержал.

Читать Трифонова не весело - вот никто, похоже, и не читает. А зря: по сравнению с его персонажами, многие из нас - удачники, счастливчики, любимчики богов.

Не то что смысла стало больше, но нам, по крайней мере, дозволено воображать, будто мы понимаем, куда он делся.

Но литература почему-то не особенно охотно пользуется этой привилегией.

Вот и нет сочинений, о которых говорят, волнуясь; авторов, которых любят.

Возможно, это к лучшему: полагайтесь, граждане, исключительно на свой собственный ум.

И хохочет телевизор. И звенят, распространяя туляремию, проклятые комары