27/8/2007 Великое Ничто

27/8/2007

Великое Ничто

Погода шепчет цыплятам: на первый-второй рассчитайсь! Неуставные отношения постепенно охладевают. И пуп-дива вздыхает перед зеркалом, экранируя мишень.

В квартиры дали, наконец, воду, и последний загар стекает по трубам в Неву. Отдыхающие разъехались - все опять трудящиеся, снова-здорово. И в кошельке не шуршит.

Скучновато. Душа просит инноваций. Переходящих обратно в бурные продолжительные (все встают).

В странах капитала этого не понимают. Что ближе к осени человека охватывает странное предчувствие: все будет, как всегда, и кончится, в лучшем случае, кое-как.

Не то в странах мира и социализма. Где разгоняют облака, едва они возникают на душевном горизонте. И граница ума - на замке.

Партия и правительство народного Китая вообще постановили: дурные новости отменены. Неприятное считать не случившимся. По грустному лицу хлестать, пока не устоится улыбка.

Брат Уго, наоборот, вышел к населению весь заплаканный. Ночью, оказывается, не сомкнул глаз, все думал, думал. Про неумолимо подступающее первое сентября - как бедных малышей разбудят ни свет ни заря, буквально вытащат из-под мягких одеял - скорей, скорей, завтракать, а то опоздаешь, и бегом, бегом. Какой это стресс - все равно что каблуком по самым нежным отделам психики. Мы что же, получается, воспитываем суматошных торопыг? Короче, так жить нельзя, и решение принято: Венесуэла меняет часовой пояс. Переводит стрелки на тридцать минут назад, для детей не жалко, - а, кстати, взрослые, кто проснется, пускай разучивают новый государственный гимн, - и скуку снимет как рукой, жаворонки вы мои.

У брата Луки методика опять же своя, притом без затей: отечество, как обычно, в опасности! Очередная интрига, сплетенная закулисой, тщится сократить производство и потребление национального пива. Дошло до того, что простой хлебороб, отдыхая в тени комбайна, освежает пищевод чем попало - бормотухой, граппой, текилой, коньяком "Marnier" - а "Криницким" и "Брестским", видите ли, гребует, как простым мочегонным. А это лучшие в мире сорта. Так вперед же, промышленность, деньги на бочку! Шевели помидорами, компатриот: где же кружка? Сдувай пену. Почувствуй глубокое удовлетворение.

Вообще, ничто так не помогает советскому человеку от осеннего беспокойства, как политвитамины. Малыми дозами в серое вещество через барабанную перепонку.

Торжественным тенором из зенита: выше голову! Это, конечно же, я, твой ангел-хранитель. А небо-то за спиной у меня смотри какое - мирное-премирное. Потому что я запустил стратегических птиц счастья - вдоль очертаний капитализма порхать в минутной готовности. Мышка пробежит, хвостиком махнет - снесет птичка яичко, да не простое - атомное. Только этот Нью-Йорк, этот Лондон, этот, как его, Париж и видели. Так что кончай мандраж, снимай похмельный тремор, плюй на все и повышай производительность труда.

Тенор пожиже - из плотной такой, перинной тучки:

- ...но гражданином быть обязан! "Справедливая кормушка" вернет тебе свободу, отнятую "Кормушкой единой": свободу поднимать гос. флаг хоть каждый день; вывешивать на кухне; шагать под ним в универсам и в поликлинику; даже помахивать им в трудную минуту! Так что надейся и жди.

А вот и контральто со второго этажа. Тон - деловой, крепкохозяйственный:

- Где "Веселые ребята" наших дней? Где "Кубанские олимпийцы"? Культурная, называется, столица - кино в загоне. А вот мы его поддержим документально. Настоящим дозволяется наводить объектив на любой открытый объект, если охрана не возражает, а также проявлять, монтировать и озвучивать отснятую пленку...

Потому что раз все в порядке - профицит и стабильность - искусства обязаны процветать.

После третьего, максимум - пятого укола ерунды обыватель приходит в себя. Понимает: лето прошло. Машет рукой: и пес с ним, с летом. Погода меняется, а климат - никогда. Суверенный. Как на Луне.

В аккурат на неделе наука астрономия обнаружила во Вселенной дыру. Полость. Внутренний волдырь. Невообразимо огромную область абсолютной пустоты. Ни единой материальной даже микрочастицы. Умом не понять, и глазом, хоть как вооруженным, не разглядеть - но спектрограмма читается однозначно. А спектрограмме верят все. За исключением генпрокуратуры.

Иосиф Бродский откуда-то знал, что Великое Ничто имеет свое место. А также знал это Ингмар Бергман. Который ставил свою кинокамеру прямо туда, в самый центр этого волдыря. И оттуда крупным планом снимал наши, несчастных дураков, искаженные лица. И каким дьявольским вздором изъедена, как азотной кислотой, единственная у каждого жизнь.

И вот он умер на острове Форё, последний гений. Вчера на соседнем острове - на Готланде, в руинах церкви Св. Николая крутили на прощанье его "Седьмую печать". Про то, что смерть не страшна - "это как выключают свет", - а страшна, уродлива, пронзительно скучна человеческая глупость.