16/7/2007 Тихий час

16/7/2007

Тихий час

Что новенького? Да все старенькое. Ответственных послушать, так даже и все путем. Динамика положительная.

Особливо в здешнем богоспасаемом граде. Вплоть до того, что с позапрошлого года средняя продолжительность жизни возросла - угадайте насколько? А на два года и возросла. И я это слышал собственными своими ушами - в прямом эфире, где порхал, прилетев из Смольного, зав. этой самой нашей продолжительностью. Кстати, говорит, и смертность петербургская резко упала, как только винные отделы супермаркетов отменили ночную смену.

Все, значит, к лучшему в лучшем из городов при лучшем из начальств.

Ну, разве что подорожал хлеб. Так называемый насущный. Но, во-первых, он все равно у нас на редкость невкусен и к тому же плесневеет со скоростью страшной. Во-вторых - даже и вкусный хлебопродукт при чрезмерном употреблении неправильно корректирует человеческую фигуру. (В отличие, к примеру, от икры морских ежей.) В-третьих, отсыплет вам администрация в случае чего зерна и муки, отсыплет, раз обещала, не беспокойтесь.

Не об этом надо думать, а о высоком. Об очень-очень высоком.

Пусть международная бюрократия с примкнувшей толпой непочетных граждан цепляется за упраздняемую линию петербургского горизонта - тщетны их уловки. Заведующая местными руинами только что вывела на чистую воду пресловутое ЮНЕСКО: оказывается, не единогласно там огульно охаяли будущее чудо света на Охте. Не единодушно, нет! В частности, делегация государства Бенин вообще, как удалось установить, отказывалась от дискуссии. Не нашего, говорила, не бенинского ума этот вопрос. Тем более, говорила, вы прикиньте: где Охта, а где Петербург. Кроме 22-го автобуса да 5-го троллейбуса, ни на чем не доберешься. А их на остановке ждать и ждать. Разумеется, голос независимой африканской общественности не был услышан на империалистическом шабаше, именуемом почему-то Всемирный совет по культурному наследию.

Ведь и вся-то наша жизнь - борьба миров. Скажем, силы федерального организма брошены тем временем на противодействие британскому правосудию. Насквозь ангажированному, злостно бестолковому, заточенному на русофобский шпионаж, - как описывает один подозреваемый в отравлении. Генеральная, сами понимаете, не королевская прокуратура согласно кивает.

Короче, в политике - тихий час. Главные бред-мейкеры разъехались по заграничным курортам. Пресса доедает вчерашнее черствое вранье. Самое время заняться бытом.

Рассказать, например, провинциальный анекдот. Из литературной, условно говоря, жизни. Которая ведь непрерывно кипит, если посмотреть в увеличительное стекло.

Знаете ли вы, что такое литературный журнал? Такое устройство, вроде водоразборной колонки. Подставляете под кран ведро или канистру, нажимаете на рычаг - включается насос, течет из-под земли словесность. После чего разливается в стандартные емкости и доставляется любителям. Которых остается все меньше, но не важно: изобретение все-таки полезное.

И вот в одном литературном журнале сломался - рычаг или насос, не скажу, - а впрочем, шутки в сторону: вышел из строя главный редактор. Который удерживал это издание на ходу весом своего имени. Очень немолодой человек. Упал, потерял сознание. Похоже, надолго.

И, значит, главной по механизму осталась его заместительница. А механизм какой: два-три человека - литсотрудники - сортируют поступающие тексты, еще двое-трое превращают отобранный продукт в полуфабрикат для типографии. Плюс несколько компьютеров. Плюс бухгалтерия. Не огромный, прямо скажем, бизнес. И, конечно, не очень-то прибыльный.

Однако же довольно звонкий бренд. Поскольку данный орган печати знавал когда-то славные деньки, пользовался любовью читателей, все такое.

Но в последние годы захирел, подобно другим. Держался, как сказано, на ниточке одного литературного имени. Ниточка надорвалась - и многим показалось, что теперь журнал обязательно упадет.

Многим - это, понятно, преувеличение. Все тем же двоим-троим литсотрудникам. Ну и нескольким авторам - тоже, наверное, числом не более пяти. А больше никто и внимания не обратил. И правильно сделал.

Литсотрудников понять еще можно: эта дама, заместительница, как-то немножко излишне неприветливо с ними обращалась. Как бы немножко чересчур свысока. А люди нервные, грамотные, зарплата смешная. Вот и размечтались: пригласить бы в главные какого-нибудь известного писателя, авось он, во-первых, залучит в авторы других известных, и дела журнала пойдут на лад; а во-вторых - вдруг атмосфера станет поспокойней, типа: уважаемые коллеги! А не то что как в ОМОНе: я - начальник, ты - дурак.

Устроить что-то вроде профсоюзного собрания (или наподобие открытого парт-), пригласить литобщественность - и воззвать.

Сказано - сделано. Да не тут-то было. Потому что на дворе капитализм. Чего все эти литераторы совершенно не учли. Т.н. орган печати оказался ничьим не органом, а, наоборот, имуществом одноименного с ним ЗАО.

Пункт первый, - сказала дама, - предлагаю в председатели собрания - меня. Голосуем. Вот доверенность отсутствующего главного на четверть всех акций, плюс у бухгалтера - доверенность отсутствующего водителя и отсутствующего юрисконсульта, - итак, большинство акций у нас, решение принято.

Пункт второй, - сказала дама, - жить будем не по понятиям, а по закону. Кто за то, чтобы посторонние покинули помещение? Мои, а также бухгалтера акции - за.

Действительно: у некоторых литсотрудников вовсе не имелось акций ЗАО. И почти ни у кого из авторов. Не посторонними они могли бы считаться разве что по понятиям литературной среды. Дескать, работают они, видите ли, в данном журнале. Или произведения свои помещают в нем.

Как миленькие, отправились восвояси несолоно хлебавши. А с ними разные миноритарии, солнцем палимы. Повторяя не важно что.

Ничего нового, короче, не происходит. Только продолжительность жизни возрастает день ото дня.