Бегство Германии в Европу

Бегство Германии в Европу

При принятии второго пакета помощи для Греции Ангела Меркель заявила в немецком бундестаге, что на риски ей порой приходиться идти, а вот идти на авантюры не позволяет служебная присяга²³.Авантюрой она, очевидно, считала отклонить пакет помощи и внимательно посмотреть на неплатежеспособность Греции. Но я считаю, что авантюрой было начинать валютный союз без политического союза, нарушать все правила Маастрихтского договора и в мае 2010-го ввязаться в «спасение» Греции, не имея общего представления и возможности предвидеть результат. Очевидно, Ангела Меркель также находится в плену того немецкого послевоенного стиля мышления, согласно которому только окончательное растворение Германии в Европе может спасти Германию от себя самой и мир от Германии. Этот стиль мышления завел нас в авантюру с неизвестным концом и сейчас блокирует немецкий политический класс в поисках выходов²⁴. Стоит опасаться, что Германия в этом положении будет следовать своим интересам (и интересам остальных северных стран) не с должной энергией.

Ганс Вильгерот анализирует: «Немецкая доля в преступлениях войны была настолько большой, что в Германии почти неизлечимо пострадало нормальное для каждой нации самосознание. В настоящее время правительство Германии и многие европейские политики внушают немцам, что они должны двигаться в Европу, исполненные постоянного раскаяния, чтобы растворить свою собственную национальность в европейской нации»²⁵.

Эта тенденция принимает особо странные формы в средствах массовой информации. Англичанин Питер Уотсон в 2010 г. написал глубоко духовную и культурную историю Германии последних 300 лет. Под названием «Германский гений» она вышла также и на немецком языке²⁶. Но она почти не нашла отклика в немецких СМИ. Уже одно название было, очевидно, слишком положительным для общепринятого вкуса немецких журналистов²⁷. Георг Павел Здоровенный высказался недавно по поводу немецкой иммиграционной политики, будто послевоенная Германия «была морально настолько дискредитирована, что не могла вести себя так, как классические страны иммиграции с их квотами и нотами»²⁸ – так, как будто бы война, Холокост и изгнание возложили на немцев моральную обязанность пассивно терпеть всех, кто бы ни захотел поселиться в их ставшей совсем маленькой стране²⁹.

Особенно ярко обозначившееся в Германии в последние шесть десятилетий восхищение Европой невозможно объяснить без морального бремени нацистского периода. Однако этот импульс спустя 67 лет после окончания Второй мировой войны, не является надежным компасом для вопросов единой валюты и сосуществования в Европе. Но наши партнеры замечают эту слабость: «Преступления прошлого холодно и расчетливо превращаются в инструмент в целях морального шантажа»³⁰. Кандидат на пост президента от социалистов Франсуа Олланд критиковал в ходе предвыборной борьбы во Франции преклонение Николя Саркози перед Ангелой Меркель. В этой связи он назвал в качестве своего образца для подражания казненных борцов Сопротивления его родного города Туль, которые спасли честь Франции. «Это их борьба сегодня освещает мой путь»³¹.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.