Очарование банкротства

Очарование банкротства

Поздней зимой 2010-го можно было уже предвидеть, что меры помощи по спасению греческого бюджета сорвут в конечном итоге весь принцип No-Bail-Out и тем самым все то, на чем держится Маастрихтский договор. Вокруг этой проблематики вращались также наши дискуссии в правлении Бундесбанка. Однако внешне Бундесбанк вел себя сдержанно и не был слышен в голосах общественной дискуссии. Какие контакты по этому вопросу были у председателя с федеральным канцлером и с федеральным министром финансов и насколько интенсивными они были, для меня было неизвестно.

17 марта 2010-го я читал в Зальцбурге доклад по основным вопросам прогнозирования²¹. В последующем интервью с «Новостями Зальцбурга» редактор непременно хотела знать мой прогноз по Греции. Наконец я дал понять, что банкротство Греции я считал бы меньшим злом по сравнению с нарушением принципа No-Bail-Out. Это не только настоящий сигнал всем несолидно ведущим экономику государствам, но при финансовой поддержке Греции это грозит также тем, что «возникнет большое давление на Европейский центральный банк сделать денежную политику настолько податливой, что долги можно будет предотвращать даже инфляцией». Тогда это опасение казалось притянутым за волосы, но сегодня ясно, что давление в этом направлении существует.

Опубликованное 19 марта интервью было процитировано в некоторых немецких СМИ²² и подарило отделу информации Бундесбанка несколько часов оживленного обмена мнениями. Аксель Вебер позвонил мне и попросил отозвать мое высказывание. Но я не хотел этого делать, и отдел информации после этого заявил, что это высказывание является только моим личным мнением.

Это мое личное высказывание вскоре было признано мнением некомпетентного члена правления, кроме того, это было единственным высказыванием члена правления Бундесбанка, занимавшего честную позицию в преддверии принципиальных решений, которые были приняты 25 марта 2010-го в Лиссабоне и с 7 по 9 мая 2010-го в Брюсселе. Когда Аксель Вебер на совете ЕЦБ в ночь с 8 на 9 мая решил выступить против покупки государственных облигаций Греции, было уже поздно²³. Стрелки для поезда спасения были переведены уже многими неделями раньше, а именно нарушением принципа No-Bail-Out 25 марта в Лиссабоне, спустя неделю после моего интервью.

В Греции отказ от принципа No-Bail-Out вскоре привел к сдерживанию темпа реформ²⁴. Конечно, никто не может сказать, как дальше пошло бы развитие Греции при сохранении принципа No-Bail-Out. Это было бы не первое государственное банкротство Греции. С неизбежной после этого приостановкой обслуживания государственного долга отпали бы расходы на уплату процентов и погашение. Но закрытие первичного дефицита в государственном бюджете не было бы больше неразрешимой задачей. Кроме того, из-за отсутствия возможности брать новые кредиты этому не было бы никакой альтернативы. Грекам пришлось бы самим принимать решение о своем будущем. Не осталось бы даже образа злых немцев как проекционной поверхности для предотвращения конфликтов и отсрочки решения.

Прерывание выплат процентов и погашения государственного долга могло бы повлечь за собой неизбежное банкротство греческих банков. Но для Европейского валютного союза и ЕЦБ было бы намного дешевле спасти банки притоком капитала или гарантиями, чем помогать греческому государству.

Правда, и в случае с Грецией правильным был бы тот же самый общий вывод: «Цена, которую должник обязан был учитывать при любой форме неуплаты, это потеря его кредитоспособности на неизвестный период времени. А право самому решать, платить ли ему свои долги или нет, он, разумеется, не может использовать безнаказанно. Ценой за суверенитет страны-должника в случае угрозы сверхзадолженности является так называемая sudden stop (внезапная остановка) в платежном балансе»²⁵. Но в этом случае прекращение экспорта на проценты за погашение долга существенно разгрузило бы платежный баланс. В результате банкротство Греции дало бы возможность нового начала под суверенную ответственность на базе собственных ресурсов. Как и в случае с фирмами-банкротами, для государств тоже существовала бы возможность поставкой товаров или предоплатой получить деньги на жизненно необходимый импорт, например, энергии, медикаментов или исходных продуктов для промышленности.