Независимость Центрального банка
Независимость Центрального банка
Устав европейской системы центральных банков предоставляет своим членам весьма большую независимость: единовременное назначение администрации сроком на восемь лет, независимость при даче распоряжений, первоочередная обязанность Центрального банка поддержания ценовой стабильности.
Но фактически оказалось, что у членов Совета управляющих Центрального банка, а также у сотрудников ЕЦБ по-прежнему главную роль играют социализация происхождения и национальные лояльности. В период кризиса президент ЕЦБ Трише порой производил такое впечатление, будто он выступает как высокий представитель Французской Республики, а не как президент ЕЦБ. Начавшаяся скупка греческих, португальских и ирландских государственных займов и принятое в августе 2011-го решение распространить программу скупки на итальянские и испанские займы были совершенно не нужны для того, чтобы гарантировать механизм трансмиссии денежной политики. Это всегда было защитным утверждением, которое должно было маскировать нарушение договора. Скорее всего речь шла о попытке предотвратить моральный кризис в связи с политикой регулирования долговых обязательств некоторых государств прямым денежным финансированием государственных долгов. Это противоречило Маастрихтскому договору, если не по букве, то по духу.
Валютный союз в восьмидесятые и девяностые годы был большим политическим проектом Франции, чтобы объединиться с Германией и укротить ее. Но в период кризиса оказалось, что Трише в первую очередь был французским государственным служащим, желающим устранить угрозы для этого проекта. Поэтому он совершал неудачные действия в плане денежной политики, что на длительный срок могло нанести ущерб стабильности валюты.
Очевидно, независимость Центрального банка для многих членов Совета управляющих Европейского центрального банка была основой для того, чтобы отстаивать и поддерживать национальные интересы за пределами денежной политики так, как они это понимают1. Большинство голосов в Совете управляющих Центрального банка складывается порой между небольшим стабилизационным блоком вокруг Германии, с одной стороны, и остальными странами, с другой стороны.
Политика назначений национальных государств или Европейского совета оттеснила тем временем заключавшийся в традиции Бундесбанка подход, ориентированный на денежную массу2. Такие смещения угла зрения не являются, однако, вмешательством в независимость ЕЦБ. Но очевидно, что решающий орган, в который входят представители 17 государств, будет отражать приоритеты и основные установки этих 17 государств, даже если это будет означать отклонение от прежних приоритетов Бундесбанка3.
Формальная независимость в духе закона не означает независимость от национальных интересов и заученных ролевых образцов. Разделявшийся также и мною в девяностые годы оптимизм, что созданное по образцу Бундесбанка институциональное пространство ЕЦБ повлечет за собой и менталитет немецкого Центрального банка, оказался ложным.
Данный текст является ознакомительным фрагментом.