11.3.2. Критика политики руководства СССР после Сталина
11.3.2. Критика политики руководства СССР после Сталина
Ацюковский подверг эту политику уничтожающей критике. Вместо продолжения обобществления собственности на предметы потребления «экономическая политика КПСС в послесталинский период была направлена на разобобществление общественной собственности и расширение сферы товарно-денежных отношений. Это была антимарксистская, безграмотная и в целом преступная экономическая политика. У ее истоков стоял Н.С.Хрущев» [50, 129].
Ацюковский критикует Хрущёва за продажу техники МТС колхозам. что подорвало их экономику. Жёстко критикует он и косыгинскую реформу (1965 г.), которая ввела рыночный хозяйственный механизм внутрь планового (см. ч.1).
«Тем самым было положено начало инфляции, буржуазной погоне за наживой любой ценой и ликвидации социализма…» [50, 132].
Ацюковский приводит механизм разложения партии.
«В Программе КПСС, принятой XXII Съездом КПСС в 1961 году, были допущены принципиальные ошибки, связанные именно с расширением товарно-денежных отношений в экономике и в сфере потребления. Это и привело к укреплению мелкобуржуазной идеологии. Общество стало перерождаться в потребительское со всеми вытекающими из этого последствиями. Так что современный кризис был заложен именно тогда. В.И.Ленин предупреждал:
«Либо мы подчиним своему контролю и учету этого мелкого буржуа…либо он скинет нашу рабочую власть неизбежно и неминуемо, как скидывали революцию Наполеоны и Кавеньяки именно на этой мелкособственнической почве и произрастающие» [1 т36, 298].
Приходится с прискорбием констатировать, что это предупреждение Ленина сбылось» [50, 144].
«Привилегированной кастой руководителей стала так называемая «номенклатура» – избранный круг особо доверенных лиц, ставящихся на руководящие должности, включающая в свой состав чиновников партийного и государственного аппарата, работников торговли, а также администраторов предприятий («технократов»). Получила широкое распространение практика утверждения партией списков номенклатуры, перемещения этих лиц с одних руководящих постов на другие, если они не справляются со своими обязанностями. Попасть в «номенклатуру» означало всю жизнь занимать какой-либо руководящий пост. Фактически была тем самым введена профессия «начальников». «Номенклатура» обладала теми же основными чертами, которые были характерны для боярства, а позже – для дворянского сословия: прямое участие в управлении государством, наличие привилегий, передаваемых по наследству, круговую поруку, оказание протекционистских услуг друг другу, а также элитная самоизоляция от народных масс. Именно этот круг лиц стал социальной базой для перерождения государственного и партийного аппарата в паразитический государственно-капиталистический, а коммунистической партии в мелкобуржуазную. В годы «Перестройки» этот круг лиц явился социальной базой контрреволюции» [50, 145–146].
Аттюковский о вреде привилегий для партийного руководства,
«…к середине 70-х годов, если министр авиационной промышленности получал 700 рублей месячной зарплаты (рабочий высшей квалификации – 750), то секретарь обкома, например, Курганской области – 1200 рублей и еще 300–400 рублей сертификатов для обслуживания в магазине «Березка». Эта практика подкармливания, а фактически подкупа высших руководителей партии, была введена Хрущевым. Фактически это стимулировало и отрыв руководителей партии от народа, и создание партийной элиты, и перерождение партии.
С начала 60-х годов происходило наводнение партии лицами, которые не обладали коммунистической убежденностью, бескорыстием, приоритетом общественных интересов над личными и беззаветной преданностью интересам трудящихся и делу построения коммунистического общества. Многие, а затем и большинство вступали в партию в корыстных личных целях. Это были не коммунисты, а партбилетчики и карьеристы. Поэтому они так легко предали партию и трудящихся в годы буржуазной «Перестройки».
Таким образом, причины перерождения партии из коммунистической в мелкобуржуазную лежали в официальных и неофициальных возможностях использования служебного положения в корыстных целях, в привилегиях, которыми члены партии могли пользоваться.
И, следовательно, одна из принципиальных ошибок заключалась в наличии этих привилегий, в том, что вынужденная на первых порах система привилегий не была впоследствии ликвидирована. Это в первую очередь относится к коммунистам, но это же распространяется и на руководителей всех звеньев. Отсюда видно, что при коммунистическом строительстве необходимо исключить привилегии руководящему составу, тем самым будет существенно сокращена возможность буржуазного перерождения лиц, занимающих руководящие посты» [50, 146–147].
Из этих цифр видно, что при средней по стране зарплате рабочих и служащих где-то около 150 руб. в месяц (согласно [51] в 1980 г. она была равна 169 руб.) привилегии бюрократии по сравнению с заработками элитарных слоёв интеллигенции на Западе (доходы которых во многие десятки раз выше доходов трудящихся) просто жалкие.
Что здесь было несправедливо? Прежде всего, превышение дохода секретаря обкома над зарплатой министра более чем в 2 раза. И главное – магазин «Берёзка». Его не должно было быть вообще. Т. е. нужно исключить привилегии, но не оплату по труду. Секретарь обкома всё же должен был получать не 150 руб. в месяц, а побольше: рублей 500 – 600.
Аттюковский о борьбе революционного и мелкобуржуазного течения в партии.
«Приходится констатировать, что в коммунистической партии всегда реально существовало меньшевистское, фактически мелкобуржуазное течение, боровшееся против ленинской, а позже – сталинской революционной линии партии, направленной на продвижение к коммунизму. Эта борьба, впервые четко обозначившаяся на II съезде РСДРП, не прекращалась все эти сто лет, не прекращена она и сейчас. Именно мелкобуржуазные тенденции, считавшиеся пережитками прошлого, а на самом деле непрерывно порождаемые самим базисом социализма – промежуточным между капиталистическим и коммунистическим, создали условия сначала для перерождения самой партии, а затем и для буржуазной контрреволюции. Сегодняшние коммунисты обязаны это четко осознать, чтобы ни сегодня, ни в будущем не повторить ошибок, связанных с недооценкой мелкобуржуазной опасности для коммунистического движения» [50,148].
Это, по существу, совпадает с зюгановским тезисом о существовании в рамках РСДРП – КПСС двух партий – патриотов и национальной измены.
Ацюковский о важности развития теории
«Необходимо отметить, что принципиальным недостатком всего этапа становления и развития социализма явилось то, что теория общественного развития фактически остановилась на трудах К.Маркса и В.И.Ленина. Работы И.В. Сталина содержали лишь отдельные теоретические фрагменты, связанные с текущими проблемами построения социализма. Отсутствие единой теории неизбежно ведет к отсутствию продуманной линии развития общества, к превалированию сиюминутных интересов над стратегическими, а в результате – к накоплению ошибок. Именно это и произошло в нашей стране.
Необходимо не забывать, что и сегодня опасность мелкобуржуазного перерождения коммунистической партии не исчезла, и в будущем будет представлять главную опасность для возрождения социализма и построения коммунизма» [50, 149].
О мелкобуржуазном перерождении снизу.
«Однако было бы неправильно полагать, что буржуазное перерождение советского общества происходило только «сверху», по вине руководства страны. Такое же размывание социализма шло непрерывно «снизу», со стороны основной массы населения, отнюдь не расставшейся с мелкобуржуазной психологией. Сама эта психология, в соответствии с которой надо взять от общества как можно больше, а отдать ему, по возможности, меньше, непрерывно подпитывалась устаревающими социалистическими производственными отношениями».
«…взять от общества как можно больше, а отдать ему, по возможности, меньше» – это ведь правило коммунальности по Зиновьеву (см. 10.1).
«Сохранение товарно-денежных отношений в сфере потребления и соответственно заработной платы трудящимся создает у них иллюзию, что их благополучие связано только с лично заработанными средствами. На самом деле это совсем не так, потому что каждый человек при социализме значительную часть заработанного не получал на руки, это уходило в государство, которое на эти средства на системной основе могло не только содержать само государство со всеми его атрибутами, но и обеспечить относительно высокое благополучие всего населения за счет высокой организации производства, низкой себестоимости продукции, соответственно низким ценам на предметы потребления, включая и общественную сферу потребления. Эта иллюзия сразу же после смерти И.В.Сталина стала подпитываться официальными рассуждениями о необходимости «материального стимулирования», о необходимости каждому иметь личное подсобное хозяйство и т. п.
В результате в населении стали массово возрождаться и расти рваческие настроения. Перерождение рабочих шло через приписки, сверхурочные, аккордные, рвачество и кражу социалистической собственности с предприятий («ты здесь хозяин, а не гость, тащи с завода каждый гвоздь!»), а в нерабочее время – через садово-огородные участки, дачки-игрушки, личные автомобили и пьянство. Так же шло перерождение колхозников через «приусадебное хозяйство» и расхищение колхозной собственности.
Перерождение интеллигенции шло через зависть к буржуазному образу жизни с его аморальной и преступной вседозволенностью, прикрываемой ложью о «свободе личности», и «правах человека», о «демократии», «свободе творчества» и «социальной справедливости».
Таким образом, разложение общества «снизу» происходило не в меньших масштабах и имело не менее тяжкие последствия, чем его разложение «сверху».» [47, 154].
С такой оценкой нельзя согласиться полностью. Разумеется, с рвачеством, воровством и пьянством нужно было бороться. Но возможности получать трудящимся садово-огородные участки, личные автомобили в условиях более открытого общения с миром капитала объективно гасило контрреволюционные тенденции. Если бы этого не делать в условиях открытости, то недовольство было бы ещё сильнее. А зависть к буржуазному образу жизни, как мы уже упоминали выше (гл. 6) – объективна.
Данный текст является ознакомительным фрагментом.