8.2. Р. Медведев и Б. Славин

8.2. Р. Медведев и Б. Славин

Классическими представителями «демократического социализма» являются Рой Медведев и Борис Славин. Р. Медведев, как и многие другие, считает, что необходимо «существенно изменить многие из наших прежних взглядов на социализм» [30, 40]. Причиной этого пересмотра он считает успехи капитализма в XX веке: «К удивлению многих политиков, ученых и прорицателей именно западный капиталистический мир… стал в последние 50 лет ареной двух научно-технических революций. Именно здесь был достигнут более высокий уровень развития производительных сил и производительности труда. Ослабив влияние «анархии» и кризисов производства, этот «первый мир» сумел создать новую технику и технологию…. новые системы связи и информации, новые потребности и новое качество жизни, новый уровень образования и квалификации рабочих и служащих, новые формы бизнеса и культуры, т. е. фактически новое общество, о котором мало кто мог даже подумать в XIX веке» [30, 43].

На основе этого он делает вывод, что «частная инициатива и частная собственность во многих случаях является полезным, а в некотором случае и незаменимым для общества институтом. Но все, что полезно для общества не может противоречить принципам социализма. Понимание этого не превращает социалистов в либералов. Но наш новый социализм предполагает разумное сотрудничество и конкуренцию всех форм собственности. Социалистическое общество не только в начальных и переходных формах, но и в своих развитых формах должно оставаться обществом со смешанной экономикой, т. е. многоукладным» [30, 45].

В этом выводе есть некоторый смысл, поскольку он вытекает из Закона соответствия производительных сил и производственных отношений. Но только с экономической точки зрения, если не рассматривать устойчивость общества (что характерно для «демократического социализма»). Наличие частной собственности порождает стремление ее обладателей к борьбе за власть. Это надо иметь в виду при определении допустимости степени многоукладности при социализме, если мы хотим видеть социализм существующим не только на бумаге.

Рассматривая соотношение социализма и демократии, Р. Медведев утверждает: «И теория и практика демократии развивались в последние десятилетия главным образом в странах развитого капитализма». Довольно странное утверждение: если взять послевоенное время, то автор не помнит каких-либо существенных изменений в политическом устройстве развитых стран Запада. «Реальные шаги по демократизации советского общества – и государства начались лишь в 1987 – 1988 г.г. Значительные усилия в этом же направлении были предприняты в 1989 году при создании 1-ого советского парламента» [28, 49]. Медведев не хочет видеть, что демократизация была ширмой контрреволюции, для него это не важно. Для него главное, что появились ростки буржуазной демократии, формальной и лживой по Ленину, но Медведев считает ее настоящей. В этом вся беда «демократических социалистов», что они совершенно не задумываются над реализацией своих красивых мечтаний о «гуманном и демократическом» социализме, принимая троянского коня буржуазной демократии за народовластие.

Б. Славин демонстрирует, как можно быть одновременно ревизионистом и догматиком. Его взгляды в основном характеризуют его как типичного представителя демократического социализма: разделяет анархо-синдикалистские иллюзии под флагом «преодоления наемничества», выступает за использование буржуазной демократии. Как и Р. Медведев выступает в защиту частной собственности: «Частная собственность не грех, она – историческая величина.»[31,50–51] В догматизм он впадает по национальному вопросу: «Сегодня на знамени КПРФ написано: «Россия. Труд. Народовластие. Социализм». Как следует понимать эти ценности и их порядок? Думаю, как сугубо национальное понимание социализма. Но это весьма далеко отстоит от марксизма… Национальное понимание социализма никакого отношения к науке не имеет!» Очень характерная фраза, показывающая полное непонимание возможностей эмпирической науки об обществе. Включение интернационализма в число главных принципов марксизма соответствовало положению пролетариата в XIX веке. Сейчас в развитых странах Запада мы имеем, говоря словами Энгельса, «наряду с буржуазией и буржуазный рабочий класс». Этот рабочий класс, как сказал С. Кара-Мурза, уже завоевал весь мир вместе со своей буржуазией, отдающей ему долю от неоколониального грабежа. Разумеется, на интернациональные чувства такого рабочего класса трудно надеяться. Как реальность и то, что сейчас идет колонизация России Западом. Почему же коммунисты не должны видеть и реагировать на эту опасность? В угоду догматическим представлениям о роли интернационализма? Интернационализм, как и частная собственность – историческая величина.

«Фракция КПРФ в Парламенте голосует против Хасавюртовских соглашений, т. е. за войну… коммунисты выступили за продолжение чеченской войны! Сравните эту позицию с той, которая была у большевиков в первую мировую войну и поймете разницу прежних и нынешних коммунистов. Как известно, Ленин выступал за поражение своего правительства в войне» [31, 52]. Ну, раз Ленин выступал, то значит и Зюганов должен. Да, Ленин выступал за это потому, что рассчитывал на возникновение революции в результате поражения России. Тогда же все обстояло наоборот – позорный мир в Чечне, грозящий России страшной бедой распада, несущий в себе кровь и смерть миллионов, – укрепил позиции режима. То, что является непреходящим положением марксизма, так это исторический подход, оценка конкретной ситуации. А у «марксиста» Славина все просто: раз Ленин выступал за поражение в войне, то и коммунисты во все времена должны поступать так же. Ведь мир в Чечне можно было заключить на гораздо более достойных условиях, если исходить из интересов России и ее народов. Он же заключался только из интересов новобуржуазных кланов, заинтересованных в скорейшем пуске и надежном функционировании любой ценой «трубы» – нефтепровода из Азербайджана.