17. Моя любимая суперзвезда: записки о моей эпопее «Девушки из “Челси”»
Джерард Маланга
1966
Arts. Февраль 1967 года
Andy Warhol’s Index (Book). 1967
«Девушки из “Челси”», полиэкранный фильм длительностью три с половиной часа, стал самым успешным из тех, которые Уорхол снял в шестидесятые годы, а также настоящим прорывом для андеграундного кино как жанра. Дэвид Бурдон лаконично констатировал: «В городе наперебой твердили, что у андеграундного кино наконец-то появились свои “Звуки музыки”, – и это “Девушки из «Челси»”» (Бурдон, 249). Первые показы состоялись в Синематеке кинематографистов, а затем, 1 декабря 1966 года, фильм вышел в прокат в кинотеатре Rendezvous. Таким образом, он стал первым андеграундным фильмом, который две недели продержался в репертуаре кинотеатра художественного фильма на Среднем Манхэттене. Благодаря экстраординарному вниманию общенациональной прессы и похвалам простых зрителей, передававшимся из уст в уста, в Нью-Йорке фильм собирал полные залы. Вскоре его начали показывать в кинотеатрах по всей стране.
В фильме нет общего замысла – скорее это компиляция из разных роликов, которые Уорхол снял летом 1966 года. В окончательной версии фильм состоит из двенадцати разных рулонов кинопленки (восьми черно-белых и четырех цветных), которые демонстрировались в ряд на едином полиэкране; это хроника жизни женщин из окружения Уорхола (Нико, Бриджид Полк, Интернешнел Велвет), многие из которых обитали в нью-йоркском отеле «Челси» на Западной 23-й улице. Сценарист Рональд Тейвел написал для фильма два сценария, и все же в основном фильм представлял собой импровизацию. Суперзвезды играли сами себя, часто устраивая скандальные выходки «на камеру», размывая границы между документальным и художественным кино; это позволило «мейнстримовской» Америке одним глазком увидеть, как жил нью-йоркский андеграунд середины шестидесятых.
КГ
Полиэкран
Я использую полиэкран, потому что одновременно идут два фильма. М-м-м-м, ах. Меня четко слышно? Мы сейчас в Mad Hatter, наслаждаемся завтраком в мире и спокойствии… Ага-а, двойной экран я использую, чтобы держать зрителей в напр… нет, чтобы привлечь внимание зрителей, словно у них происходят два разных события одновременно… зараз. Чтобы заставить зрителей сидеть как на иголках и заморочить им голову. Я постоянно использую двойные экраны… не знаю… зачем я постоянно использую двойные экраны? Ну, много всего разного происходит… чтобы завоевать внимание зрителя. Меня четко слышно? Чтобы люди могли заморачиваться двумя вещами одновременно. Чтобы у них происходили две вещи одновременно, две вещи одновременно… две вещи одновременно.
Почему я использую и цветную, и черно-белую пленку? Цветную и черно-белую? Это стычка. Прекрасно: я о том, как цветное и черно-белое сшибаются между собой. Я хочу сказать, что цветной фильм накладывается на черно-белый фильм, или черно-белый фильм накладывается на цветной фильм. Я хочу сказать, это совершенно фантастично, словно бы полтергейсты поверх других полтергейстов, разноцветные, с разными узорами, с замысловатыми градациями и, э-э… как это называется? Слово вертится на языке, но я его забыл… Я забыл слово. Когда вспомню, скажу вам.
Суперзвезды
Я использую суперзвезд в своих фильмах, чтобы они могли быть суперзвездами, показать на экране их спонтанные… э-э-э… таланты. Не знаю. Кто моя любимая суперзвезда? Моя любимая суперзвезда – Ингрид Суперзвезда. А ваша любимая суперзвезда тоже Ингрид Суперзвезда, или вам нравится Интернешнел Велвет? Моя любимая суперзвезда – Ингрид Суперзвезда, потому что… потому что она – это просто она сама. Она настоящая; она не притворяется. Она просто верна себе. Она настоящая. Она говорит и делает то, что ей нравится делать и говорить в данный момент. И притворяется она только тогда, когда ей хочется попритворяться. Ее рост – пять футов восемь дюймов, вес – сто шестнадцать фунтов, у нее большие карие глаза, цвет волос – среднее между шатенкой и блондинкой (со стороны лба она блондинка); она стройная, носит платья размера 9/10; иногда она кривит рот и строит гримасу, как у бездомной собачки, а еще она все время взлетает и падает на волнах жизненных эйфорий. Ха-ха-ха, м-м-м… ах. Глазунья и моя глазунья… о нет, вы хотите сказать, моя болтунья. О нет, болтунью я не заказывал.
О, ну и ну… у нее сейчас мнение о себе очень высокое. Оно словно бы взлетает и возносится прямо до галактик.
Да, насчет Ингрид и «Девушек из “Челси”»? Она была просто дешевка, да и только… выглядела как дешевка, но сейчас она выглядит намного лучше. И чувствует себя намного лучше, с тех пор как остановилась и переключилась. Но она пила яблочный сок Red Cheek Apple… сок Red Cheek Apple… Раньше она обходилась тем, что было, – соком Red Cheek Apple.
Думаю, «Девушки из “Челси”» – фильм иного типа, чем другие фильмы, которые я видел.
ВОПРОС Почему вы позволяете вашей камере снимать столько, сколько она снимает?
ОТВЕТ Ну, таким образом я могу поймать людей в момент, когда они бывают самими собой, вместо того чтобы выстраивать сцену, снимать ее и позволять людям играть выдуманные роли… потому что лучше вести себя естественно, чем вести себя как другой человек, потому что вообще-то ты лучше снимаешь кино, когда люди остаются собой, а не пытаются играть самих себя.
В. Почему вы использовали для фильма десятиминутный сценарий?
О. Ну, все это можно было кратко изложить в десятиминутном сценарии, а по большому счету, вообще в нескольких словах. Изложить это вам? Почему «Девушки из “Челси”» – это искусство? Ну, прежде всего, его сделал художник, а во-вторых, такие вещи на выходе становятся искусством. Кроме того, «Девушки из “Челси”» – экспериментальный фильм, имеющий дело с человеческими эмоциями и человеческой жизнью, то есть со всем, что имеет отношение к человеку, и, по-моему, как раз так и надо.
В. В этом фильме все поголовно – дегенераты?
О. Не поголовно, а только 99,9 %. Кто мне больше всего нравится в этом фильме? Мне больше всего понравился Римский Папа Ондин. И Ингрид в фильме, по-моему, очень забавная.
В. Что больше всего повлияло на ваше творчество?
О. Сами люди и их идеи. Вообще-то других подобных фильмов не существует, разве что «Кто боится Вирджинии Вулф?» и «Том Джонс». Если бы я снимал «Девушек из “Челси”» на Юге, то первым делом я, наверно, назвал бы фильм «Южные красавицы». А в качестве Папы Ондина я бы, наверно, взял Гулиану Магадуну, а в качестве Ингрид – Бабетт Ла Род. В роли толстого торговца «колесами» и наркомана я бы, наверно, снял моего отца. Наверно, я использовал бы гостиницу Hud of Dothan Motor Inn в Доузене, штат Алабама. Самый крутой отель всего Юга. Не факт, что там действительно полно дегенератов: там останавливается много музыкантов, много проституток, рестлеров и тому подобных людей. Да, вы могли бы сказать, что там одни дегенераты. О-ох. Наверно, наркотики – это была бы не самая лучшая тема для Южной Алабамы… вообще-то. Алкоголь, ведь в Южной Алабаме полный сухой закон. Да, я действительно родом с Юга. Эти прочие янки не знают, что я с Юга, и не прикапываются ко мне, но Юг испытывает к тебе чувства, на которые Север не способен, и там люди намного человечнее, чем жители Севера.
В. В ваших картинах много южных тем?
О. Да, конечно. В моих картинах много южных тем. Цветы, и Лиз Тейлор, и бананы, которыми там питаются все обезьяны. Да, в моей живописи я использовал негров. Негры – одна из жизненно важных частей Юга. Собственно, если бы не цветные жители Юга, завод холодильников моего отца закрылся бы.
В. Вы призываете к тому, чтобы все принимали химические препараты?
О. Я определенно призвал бы всех принимать препараты, но только такие препараты, которые выдаются по рецептам.
18. Энди далеко на Западе
Джим Пэлтридж
1966
The Daily Californian. 10 октября 1967 года
Летом 1966 года Майкл Кэлмен и Джим Пэлтридж, студенты Калифорнийского университета в Беркли, побывали на показе фильмов Энди Уорхола. Под глубоким впечатлением от увиденного они, недолго думая, решили позвонить Энди в Нью-Йорк и позвать его на вечеринку, которую собирались устроить в Сан-Франциско, в Бэй-Эреа. Кэлмен позвонил в службу секретарей на телефоне, услугами которой пользовался Уорхол, и попросил передать, что звонил «Кларк Кент». Спустя несколько дней Уорхол перезвонил Кэлмену, сказал, что принял ЛСД, и немедленно взялся зачитывать пространные описания каньона Брайс из туристических буклетов. В конце концов разговор завязался, и Кэлмен поделился с Уорхолом своими планами на ближайшее будущее: перебраться в Лос-Анджелес, попытаться сделать карьеру сценариста. Уорхол сообщил, что собирается в Лос-Анджелес со своей труппой перформансистов The Exploding Plastic Inevitable (в нее входили завсегдатаи Фабрики, а также рок-группа The Velvet Underground), где они будут целый месяц выступать в клубе The Trip.
Приехав в Лос-Анджелес, Кэлмен позвонил Уорхолу, который остановился в Голливуд-Хиллз, в The Castle – псевдосредневековом каменном сооружении. Многие рок-звезды размещали там свою свиту в номерах, которые сдавались по 500 долларов в неделю. В самый разгар гастролей клуб The Trip внезапно закрылся, и вся группа застряла в The Castle, словно на острове, так как в ее распоряжении не было ни одного автомобиля. Тогда-то Джим Пэлтридж, собравшийся в Мексику, встретился в Лос-Анджелесе с Кэлменом, и в этот период нервотрепки и скуки они оба (у них-то свои машины были) сделались «штатными» шоферами Уорхола. Кэлмен вспоминал, какая тоска царила в The Castle: «Я приоткрыл парадную дверь. В доме вообще не было никакой мебели. Заглянул в гостиную. Мэри Воронов безостановочно кружилась под песню Айка и Тины Тёрнер River Deep Mountain High. Нико вышла в сад покормить кроликов». Посетители The Castle находили, что там странная и крайне напряженная атмосфера, поскольку Лу Рид искал способ расторгнуть контракт с Уорхолом. Во время гастролей Энди в третий раз выставил свои работы в лос-анджелесской галерее Ferus. На сей раз то были серебристые подушки.
Пэлтридж был редактором отдела искусства и развлечений в ежедневной газете The Daily Californian, которая выходила в студенческом городке в Беркли. Ее читали сорок тысяч человек. Пэлтридж решил записывать для газеты свои впечатления заодно с впечатлениями Кэлмена. Кэлмен вспоминал: «Мы находились в компании Энди Уорхола, но не принадлежали к компании Энди Уорхола». Это обеспечило Пэлтриджу достаточный уровень журналистской беспристрастности, так что со своей целью он справился.
Пэлтридж нашел Уорхола обаятельным: «С ним было очень весело. Ему было неохота разговаривать чуть ли ни на какую тему. Давать интервью он не желал, но если ты хотел просто с ним потусоваться – всегда пожалуйста». В тот период Энди всюду ходил с диктофоном и часто давал его Кэлмену, говоря: «Неважно, что ты записываешь. Просто записывай всё».
Когда группа жила в The Castle, им позвонил Билл Грэм, владелец сан-францисского концертного зала Fillmore West, и пригласил их выступить. Именно в этом зале происходит «финал» данного интервью. Кэлмен утверждал: «Им больше никто ничего не предлагал, и они приняли предложение Грэма». Виктор Бокрис, автор биографии Уорхола, утверждает: «К тому времени атмосфера так накалилась, что суровый нью-йоркский десант уже не мог таить свое презрение к тусовке Западного побережья (характерные примеры: Лу Рид назвал ее “занудная бездарная фальшь”, а [Пол] Моррисси с едким сарказмом спросил [Билла] Грэма, почему музыканты с Западного побережья не принимают героин, ведь на нем якобы “сидят все действительно хорошие музыканты”… Грэм вспылил и заорал: “Ах вы, поганая зараза! Мы тут пытаемся очиститься от грязи, а вы приезжаете со своими мерзкими мыслишками и плетками!”)» (Bockris, 251.)
Кэлмену не удалось пристроить свои сценарии, и они с Пэлтриджем вернулись в Сан-Франциско, где спустя несколько месяцев Уорхол пригласил их на премьеру «Девушек из “Челси”» в Бэй-Эреа. После сеанса все поехали в отель, где остановилась группа. Кэлмен вспоминает: «Это был пандемониум. Люди бегали по коридорам голые, “колес” было навалом. Энди обычно ничего не делал, только стирал свои носки, но у него была здоровенная сумка таблеток из аптечного ассортимента: либриум, валиум, тоники, транки».
В 1968 году, после того как Валери Соланас ранила Уорхола, Кэлмен послал ему в больницу телеграмму. И все же после этого Энди уже не вызывал у Кэлмена и Пэлтриджа того бурного восторга, как в 1966 году. Однако впоследствии Уорхол сказал Джиму Пэлтриджу, что читал мало таких хороших статей про себя, как это интервью.
В июне 2003 года Майкл Кэлмен скончался.
КГ
Снизу вверх, отсчитывая от мраморного пола ванной комнаты: черные сапоги, черные замшевые брюки, черный ремень со стальной пряжкой, темно-синяя футболка в мелкую белую и красную полоску, лицо цвета светло-розовой жвачки, прописанные врачом темные очки, тонированные в серебряный цвет волосы. МОТОР: худая рука, тоже цвета розовой жвачки, держит беспроводную электробритву, которая сбривает несколько серебристых волосков с подбородка Энди Уорхола – поп-артиста, супермена солнечного света, режиссера андеграундного кино и невозмутимого короля – тини-боппера[128]. Энди идет в спальню, берет черную замшевую косуху и номер Vogue, которые валяются на кровати. На кровати Энди Уорхола страшный беспорядок. Под кроватью и на кровати – журналы мод, Los Angeles Times, Variety, фотографии: всем этим предметам принадлежит законное место в снах и яви Энди. Энди спускается по длинной винтовой лестнице.
Энди приехал в Лос-Анджелес с The Velvet Underground — ансамблем, который состоит из «велветов» в строгом смысле слова (барабаны, электрогитара, электроскрипка), Нико – красивой, странной скандинавки, которая сыграла Нико в «Сладкой жизни», а также Джерарда и Мэри (номер «Танцы с плеткой»).
Вечером: на сцене «велветы», Нико, «Танцы с плеткой» (плетки, черные ремни, виляние лобком, Джерард в рубашке и бусах, а также без оных), стробоскопы, фильмы Энди – все это детали гигантской гипномашины под названием The Exploding Plastic Inevitable. Эта машина разматывает бесконечный кабель стального саунда. Джон Кейл – то ли индеец, то ли нет, с длинным худым лицом, с длинными черными, расчесанными на прямой пробор волосами – прижимает к шее электроскрипку, извлекая из нее высокие, плоские, редкостно визгливые звуки. Джерард падает на колени перед стробоскопом, корчится, протягивает другим свою плетку. Мэри корчится, обкручивает свою плетку вокруг Джерарда, щелкает бичом, трясет лобком, обтянутым тугими «ливайсами», туда-сюда-обратно, словно зерно мелет. Черный кожаный ремень со стальной пряжкой, стягивающий ее тело чуть выше бедер, тоже движется туда-сюда. Будет перемелено абсолютно все.
Фильмы Энди! Над танцорами, застывшими в корчах, над тини-бопперами, над «велветами», над бичевателями – три или четыре экрана, а на них – Нико крупным планом, пристально глядит, плачет, Джерард поднимает гантели, гигантские поцелуи, размытые черно-белые фото Эди Седжвик, щупающей мускулы Джерарда, расслабленная порка, до ужаса скоростная порка.
Мэри в свете стробоскопов закручивает свою плетку вокруг Джерарда, потенциальные кинозвездочки и потенциальные жеребцы-производители в пушистых свитерах, закомплексованные подростки танцуют, а Нико, блонда на блонде[129], в белом шерстяном брючном костюме, выходит в круг, освещенный софитом, и говорит: «Песня называется I’m Not a Young Man Anymore».
Место и время: час дня, Голливуд-Хиллз. Энди спускается по винтовой лестнице в этом огромном голливудско-испанском замке, где остановились «велветы». «Велветы» уже встали, позавтракали и убивают время: слушают электронную музыку, пишут стихи, разбредаются по разным помещениям замка и прилегающей территории, читают, бибопствуют. Времени масса, убивай не хочу, потому что ночной клуб на бульваре Сансет, The Trip, где выступают «велветы», закрылся. По какой причине – этого, похоже, не знает никто. Завтрак Энди – грейпфрут и диетическая таблетка. Пол – нечто вроде менеджера, организатора и казначея The Exploding Plastic Inevitable – разговаривает по телефону: очередной из частых нескончаемых деловых звонков. Пол вешает трубку.
Пол Образовательный телеканал из Бостона хочет, чтобы ты сделал вводки к их фуфлу. Это цикл фильмов. Они предложили пятьсот долларов за одного тебя, но я им сказал, что ты берешь полторы. Это займет один день. Проезд и гостиницу они оплатят.
Энди (Слегка растягивая слова, тональность его голоса – точь-в-точь серебристый цвет его волос.) Да, а ты видел вчера Нико по телевизору? Она была просто красавица.
Пол Что мне сказать человеку из Бостона, когда он перезвонит?
Энди А-а. Мне нужно, чтобы со мной снимались Нико или кто-нибудь из «велветов». Скажи ему, что со мной будет Нико.
Пол За Нико – пятьсот?
Энди Ага, она будет говорить за меня.
Мэри [танцовщица с плеткой] Какая-то алюминиевая компания прислала тебе вот это, эту рекламу. Хотят, чтобы ты с ней что-то сделал или просто расписался, они заплатят две тысячи. (Реклама, на которой Уорхол так и не расписался, весь день провалялась на столе. На следующий день ее придавили телефонной книгой Лос-Анджелеса в двух томах, потом ее кто-то выбросил.)
Звонит телефон. Пол берет трубку.
Пол (Передает трубку.) Энди, междугородний звонок, из Монреаля.
Энди Пол, кто там есть в Монреале?
Пол Кто-то хочет знать, не желаешь ли ты поехать в Монреаль, где клубника и шампанское.
Энди О, о-го-го, мне вечно все звонят и приглашают на разные вечеринки.
Пол (По телефону.) Извините, но мистер Уорхол никогда никуда не ходит без Нико и музыкантов The Velvet Underground. Вам придется оплатить авиабилеты всем десятерым… ну да… ничего, все равно спасибо.
Джим Энди, у меня есть машина. Хотите куда-нибудь съездить?
Энди О, о-го-го, у вас есть машина! О, я хочу куда-нибудь съездить.
Джим Хотите посмотреть выставку Кинхольца в Музее графства Лос-Анджелес?
Энди (Рассеянно.) Ну да…
Джим Хотите съездить в Форест-Лоун?
Энди (Еще более рассеянно, созерцая пелену смога над городом.) А что там смотреть в Форест-Лоун?
Джим Могилу Алана Лэдда.
Энди (С озорной улыбкой.) Да, серьезно?
Приезжают телеоператоры, оценивают профессиональным взглядом освещенность в огромном тронном зале замка – в совершенно голом (ничего, кроме обитого бархатом трона) пространстве.
Энди Где Нико?
Кто-то из «велветов» Она пошла смотреть на кроликов, этак с полчаса назад.
По-моему, она в саду.
Место и время: крыша The Castle, три часа пополудни. Сверху голубое небо, внизу – смог. Энди сидит между Джерардом (голубые «ливайсы», светло-голубая рубашка с гофрированными рукавами, синие бусы, охотничий нож) и Нико (прямые светлые, почти белые волосы, белый брючный костюм, застенчивая улыбка). «Велветы» расположились на заднем плане, Джон Кейл держит дешевую скрипку (чужую). Далеко на заднем плане Патрик (семнадцать лет, бывшая юная кинозвезда, бывший протеже Ленни Брюса, постоянный обитатель The Castle, покидает свой веревочный гамак, выходит на солнце и начинает корчиться, задрапированный в кружевную шаль).
Телекорреспондент (Выглядит как телекорреспондент: стриженый под ноль, голубая рубашка, летний костюм.) Сегодня мы говорим с Энди Уорхолом, знаменитым поп-артистом и андеграундным кинорежиссером. Мистер Уорхол привез в Лос-Анджелес свое шоу The Exploding Plastic Inevitable, в котором выступают Нико, The Velvet Underground, а также Мэри Воронов и Джерард Маланга – «Танцы с плетками». Мистер Уорхол, откуда вы взяли идею вашего шоу?
Энди (Еле заметная ласковая улыбка.)
Нико (Робко, ее выпуклая нижняя губа блестит.) Мы ему нравимся.
Джерард (Поднося нож к своим губам.) The Velvets. The Velvet Underground.
Т. Энди, кто ваши последователи – ваши и ваших друзей?
Энди (Смотрит на Нико, гладит свои губы тонкими, розовыми, как жвачка, пальцами.)
Джерард Вы хотите спросить, кто за нами следит?
Энди (Тихо, весело.) ФБР?
Т. Энди, поскольку для молодых вы наподобие лидера (Энди улыбается), чувствуете ли вы какую-то ответственность за них?
Энди Ну-у… я…
Джерард Не думаю, что у нас вообще есть последователи, а если все-таки есть… Что ж, мы просто делаем то, что нам нравится, и если кто-то хочет следовать нашему примеру, то, наверно, мы за это ответственности не несем.
Т. Спасибо.
Все снова спускаются по винтовой лестнице.
Джим Пол, у меня есть машина, хотите куда-нибудь съездить?
Пол (Выворачивая шею, чтобы обернуться к Джиму.) Спасибо, но мне надо выяснить, вдруг The Trip сегодня вечером заработает.
Джим (Выворачивая шею, чтобы обернуться к Энди.) Энди, хотите куда-нибудь съездить?
Энди О да, я хочу съездить в Ferus.
Место и время: авеню Санта-Моника, синий «универсал». На заднем сиденье – Джерард, Энди, Кто-то. На переднем сиденье – Джим (за рулем) и Кларк Кент («из Daily Planet»). Энди читает Los Angeles Times.
Кларк Энди, вам передали рецензию из Sunday Times?
Энди Ту разгромную, что ли?
Кларк Я думал, вам понравится такая по-настоящему разгромная рецензия.
Энди Ну да, иногда нравятся. Думаю, если рецензия по-настоящему разгромная, люди на выставку придут.
Кларк Вчера мы ходили на выставку Кинхольца. Вы были на ней?
Энди Нет.
Кларк Хотите сходить сегодня?
Энди Ну-у, по-моему, что-то он мне не очень нравится.
Джим Почему?
Энди Не знаю, он мне кажется каким-то моралистом.
Кларк Почему?
Энди По-моему, он вообще-то не любит то, что делает, все равно как он вообще-то не любит жирные гамбургеры. У него есть одна моя картина. Мы поменялись. Я подарил ему очень красивую картину, а вот что я получил взамен, не помню. Кажется, я потом продал его работу.
Кларк Одна ваша работа есть в Музее графства Лос-Анджелес.
Джим Ага, единственная хорошая работа на весь музей.
Энди Да-а, серьезно, какая?
Джим Одна из «Катастроф», пожарный выносит из огня ребенка.
Энди Да-а, серьезно? Серебряная?
Кларк Нет, черно-белая.
Джерард Мне она очень-очень нравится, жуткий изврат.
(Пауза.)
Джим На премьере шоу в The Trip были какие-нибудь звезды?
Энди О да, это было очень даже восхитительно. Пришла Дженнифер Джонс, и я с ней познакомился.
Джерард Сонни и Шер тоже были, но Шер не досидела до конца.
Энди Да, она такая консервативная. Сонни понравилось шоу. Жаль, что не пришли Beach Boys.
Кто-то Энди, ты пурист.
Энди О-о!
Джим Где находится Ferus?
Кто-то На Ла-Сьенеге.
(Молчание.)
Джерард Можно нам сегодня устроить вечеринку кинозвезд, если The Trip сегодня не откроется?
Энди О, это было бы просто замечательно. Спроси Джека, когда мы вернемся. У него есть знакомые кинозвезды. И у Северина тоже.
Музыкальная пауза: из радио в машине (оно все это время было включено) звучит Lovin’ Spoonful. Приходилось ли тебе делать выбор? Приходилось ли тебе решать что-то раз и навсегда?[130] Твоя амбивалентность сияет в ярко-голубом небе, затянутом смогом. Солнце озаряет салон автомобиля, радио включено. Голливуд весь одинаковый. Его однообразие создает ощущение, будто ты движешься на месте, катаешься внутри надувного полиэтиленового мячика.
Кто-то Энди, тебе нравится Лос-Анджелес?
Энди О да, жизнь здесь очень проста.
Энди, его свита и его мир плывут по Голливуду, словно огромный, добродушный аэростат. Они дрейфуют, и ветер прибивает их к сонму воздушных шаров в галерее Ferus на Ла-Сьенега.
Место: галерея Ferus. Зал с белыми стенами и белым потолком. На одной из стен – большая черно-серебристая фотография Энди Уорхола, который слегка касается пальцами своих губ. На противоположной стене – большая черно-белая фотография надутой серебристой подушки, которая совершает побег из окна наверху художественной Фабрики Энди в Нью-Йорке. В углу – зеленый баллон с гелием. На потолке – две дюжины таких же серебристых подушек. На полу – несколько частично сдутых серебристых подушек. Входит Энди, держа в руке половинку шоколадного батончика Heath.
Энди Привет, есть для нас какая-нибудь почта?
Девушка Да, по-моему, вам письмо.
Свита принимается играть с серебристыми подушками.
Энди Нет ли у вас плоскогубцев?
Девушка Да, по-моему, где-то были… Нет, похоже, нет. Схожу к соседям, спрошу, может, у них есть.
Уходит к соседям. Отсутствует минут десять. Возвращается.
Девушка У них не нашлось.
Кларк Энди, может, мне сходить в галерею Либераче и спросить, нет ли у них плоскогубцев?
Энди О, это было бы просто замечательно.
В галерее Либераче тоже нет плоскогубцев, и вся свита Уорхола отправляется в город на поиски. Через полчаса все возвращаются, один – с двумя парами плоскогубцев. Энди лезет в карман своей черной замшевой куртки и достает желтую упаковку жвачки Juicy Fruit. Он перекладывает ее в другой карман, лезет в первый карман и достает пакет свинцовых рыболовных грузил. Хватает одну из серебристых подушек, тянет вниз, прикрепляет к ней, орудуя плоскогубцами, несколько свинцовых грузил. Серебристая подушка снова взмывает к потолку.
Энди А мне бы хотелось, чтобы они просто парили посередине.
В зале тихо. Энди и свита прикрепляют свинцовые грузила к серебристым подушкам, потом подталкивают подушки, чтобы те ударялись о потолок, отскакивали и просто парили между полом и потолком. В зале тихо и светло, потому что снаружи небо: яркая синь, припорошенная пеленой смога. Серебристые подушки летают туда-сюда, сталкиваются одна с другой совершенно беззвучно. Энди и его свите чудится, что они сами становятся все легче. Им кажется, что вскоре они тоже воспарят, повиснут между полом и потолком прямо в зале галереи Ferus на Ла-Сьенеге, сталкиваясь друг с другом совершенно беззвучно, прямо между огромным черно-серебристым фото Энди Уорхола и черно-белым фото побега серебристой подушки. Энди прикрепляет свинцовые грузила к последней серебристой подушке и отпихивает ее. Она медленно плывет по воздуху и неподвижно зависает.
Энди О! О-го-го! Мне хочется мороженого.
Место: Сан-Франциско, отель Beresford. Энди одет так же, как и раньше, только футболка неброская, белая в синюю полоску. Он стирает пару черных носков. Другая пара носков сушится на вешалке для полотенец. Там же висит синяя футболка в мелкую белую и красную полоску. Кто-то стучится, Энди подходит к двери, открывает. Входит Джим.
Энди О, привет, я тут носки стираю.
Джим А почему бы просто не выбрасывать их, когда испачкаются?
Энди Мне нравится их хранить. Возможно, когда-нибудь они будут в большой цене.
Джим Когда ты приехал?
Энди Ну-у, позавчера. Это было круто, совсем как прибытие кинозвезды в аэропорт.
Джим И «велветы» тоже приехали?
Энди Нет, только Джерард.
Джим Итак, чем ты хочешь заняться сегодня вечером?
Энди Не знаю. А ты?
джим Ты уже ужинал?
Энди Нет, но я могу просто принять диетическую таблетку, и тогда я не проголодаюсь.
Джим Тогда поехали в Чайнатаун, поужинаем по-китайски.
Энди О, это было бы просто замечательно.
Звонит телефон. Это Пол, он звонит из The Castle. Энди разговаривает с ним, а Джим, лежа на кровати, просматривает чертову уйму фотографий Энди, «велветов», Нико, Эди Седжвик, прочих друзей и суперзвезд. Энди прощается с Полом, вешает трубку.
Энди Холодно на улице?
Джим Ну, вечером, скорее всего, немножко похолодает.
Энди Что мне надеть – свитер или куртку?
Джим Не знаю.
Энди Как ты думаешь, моя куртка будет смотреться глупо?
Джим Не знаю. Тебе решать.
Энди О нет. Это тебе решать.
Джим Ну ладно, тогда надень куртку.
Энди Взять диктофон?
Джим Зачем?
Энди Ну, вдруг мне захочется что-нибудь записать.
Они выходят в коридор. Энди запирает дверь, они спускаются на лифте и выходят на улицу.
Энди Сегодня мы прекрасно проведем время, а?
Джим Маловероятно.
Энди (С лукавой улыбкой.) Серьезно? Когда мы в последний раз остановились в отеле, нас выселили. Мы все заселились, но потом нас увидел менеджер, и ему не понравились бусы Джерарда, и он сказал, что разрешает нам остаться только на одну ночь.
Джим А чем ты занимался сегодня?
Энди Да так, просто смотрел телевизор. О, о-го-го! Кондитерская. Может, купим конфет?
Джим Конечно.
Энди Тебе какие нравятся?
Джим Мне что-то вообще не хочется конфет. От шоколада я чихаю.
Энди Серьезно? Это просто замечательно.
Они входят в кондитерский магазин Awful Fresh McFarland. Энди изучает конфеты всех сортов. Продавщица поддерживает светскую беседу, отрезает кусочки конфет на пробу.
Энди О, тут все так вкусно выглядит. Каких мне взять?
Джим Ну, мне вообще-то без разницы. Вот эти вроде хорошие.
Энди Отлично, я возьму полфунта вот этих и полфунта вот тех.
Продавщица С вас доллар двадцать девять центов.
Энди лезет в карман своей черной замшевой косухи и достает желтую упаковку жевательной резинки Juicy Fruit. Снова лезет в карман, вытаскивает несколько купюр. Дает продавщице деньги, берет конфеты и сдачу. Они выходят из магазина.
Энди Хочешь жвачки?
Джим Я всегда беру жвачку у незнакомых людей, если предлагают.
Энди (С лукавой улыбкой.) Серьезно? Наверно, мне не стоит есть так много конфет. Наверно, мне это вредно. По-моему, мне их больше нравится покупать, чем есть.
Джим А может, тебе просто покупать их и выкидывать?
Энди О, какая замечательная идея.
Энди и Джим входят в ресторан Far East на Грант-стрит. Официант указывает им столик и приносит меню.
Официант Желаете выпить перед тем, как сделаете заказ?
Энди Хочешь выпить?
Джим Да, наверно, я возьму мартини.
Энди У вас есть по-настоящему сухой херес?
Официант Да.
Энди Мне маленькую рюмку хереса, а ему – двойной мартини.
Джим Подпоить меня пытаешься?
Энди О да.
Джим Не знаю, окупит ли это расходы. Обычно я просто пью, пью, пью и не пьянею, пока не отрубаюсь.
Энди О, люблю людей, которые действительно умеют пить.
Они просматривают меню. Энди отхлебывает глоток хереса. Джим пьет двойной мартини.
Энди О, тут все такое вкусное. О, о-го-го, у них есть говядина с имбирем. Может, возьмем говядины с имбирем?
Джим Да, и еще говядину в устричном соусе и кисло-сладкие свиные ребрышки.
Энди Эти, с ананасом?
Джим Да.
Энди О-го-го. Обожаю ананасы.
ОфицианТ Как вы пожелаете: сделаете заказ сейчас или еще выпьете?
Энди Принесите ему еще один двойной мартини.
Джим Зря стараешься, Энди.
Энди А вот меня уже немножко развезло.
Официант приносит двойной мартини. Они заказывают ужин и пьют. Подают ужин. Они принимаются за еду.
Энди О, как вкусно. Обожаю имбирь.
Джим Мы всегда сюда ходили, когда мои родители и их друзья решали выбраться в ресторан. Они надирались и строили пагоду из чайников.
Энди О, здесь китайская еда намного лучше, чем китайская еда в Нью-Йорке. Я нигде больше не ел такой вкуснятины.
Джим Хочешь кофе?
Энди А ты разве не хочешь еще выпить?
Джим Нет, я просто выпью кофе.
Энди Принесите нам кофе и счет, пожалуйста.
Джим А что ты сделал с конфетами?
Энди Я их, конечно же, выбросил.
Официант приносит кофе и счет. Энди и Джим пьют кофе, Энди просматривает счет. Лезет в один из карманов своей черной замшевой косухи, достает купюру. Официант берет купюру и счет, широко улыбается, кланяется, удаляется. Энди и Джим встают из-за стола и выходят.
Джим Ты оставил ему астрономические чаевые. У тебя что, депрессия?
Энди О нет. Он был очень мил, а ужин – просто замечательный.
Джим Хочешь сходить в Lipo’s?
Энди Что такое Lipo’s?
Джим Сомнительный бар.
Энди О, серьезно? Тебе нравится ходить в сомнительные бары?
Джим Не очень. Этот просто похож на какой-нибудь сомнительный бар из фильма 1946 года про сбитых американских летчиков в Шанхае во время войны. Потому он мне и нравится.
Энди А ты сомнительный?
Джим Нет, думаю, мне просто нравится смотреть на всякие сомнительные вещи.
Энди (С лукавой улыбкой.) Серьезно?
Энди и Джим входят в Lipo’s. Бар обставлен в вульгарном стиле, напоминающем сомнительные шанхайские бары в фильме 1946 года про сбитых американских летчиков. Барную стойку окаймляют золоченый Будда и музыкальный автомат Scopitone.
Энди О, ух ты, просто-таки Анна Мэй Вонг[131].
Джим Правда, клево?
Бармен Покажите ваши документы, пожалуйста.
Джим достает водительские права, Энди – паспорт в истертой зеленой обложке. Бармен изучает права Джима, а затем паспорт Энди.
Бармен О-о-о-о-о! Ваша старый. Ваша меня удивлять, не похож на тридцать восемь. Вы выглядеть очень молодой.
Джим Можно два бургермейстера?
Энди О, у них есть Scopitone. Может, поиграем на нем?
Джим Конечно, я для этого тебя сюда и привел, чтобы ты поиграл на Scopitone.
Энди Да, серьезно? Что в нем есть?
Джим Бобби Ви[132].
Энди Бобби Ви? О, Бобби Ви я просто обожаю.
Они крутят на Scopitone песни Бобби Ви. Джим пьет пиво. Энди говорит о «велветах» и о Кларке Кенте «из Daily Planet» (на самом деле его зовут Майкл Кэлмен, но при знакомстве с Энди он назвался «Кларк Кент», и теперь так его зовут все), а пива не пьет. Наконец Джим выпивает пиво Энди. Энди и Джим встают из-за стола, выходят на улицу. Начинают рассматривать витрины магазинов.
Энди Гляди, какие тут продаются красивые запонки.
Джим Ты правда так думаешь?
Энди О да. О, о-го-го, только посмотри, какие превосходные выкидушки. К ножам у меня слабость.
Джим Почему?
Энди Ну-у. Кажется, у меня когда-то был нож. Интересно, у них есть дешевый парфюм? Можно, я тебе куплю какой-нибудь дешевый парфюм?
Джим Нет, мне что-то не хочется.
Энди Серьезно? Пойду посмотрю, есть ли он тут.
Энди входит в магазин.
Энди У вас есть дешевый парфюм?
Продавец Нет. Извините, парфюмерии у нас нет.
Энди О, у вас просто замечательные ножи.
Продавец Спасибо, сэр.
Энди и Джим выходят на улицу, проходят мимо другого магазина. Останавливаются, заглядывают в витрину.
Энди Тут просто прелестные булавки в виде жуков. Если я куплю тебе булавку с жуком, будешь ее носить?
Джим Наверно.
Энди заходит в магазин и покупает булавку. Отдает ее Джиму, а тот кладет ее в карман. Они переходят к другому магазину и заглядывают в витрину.
Энди Хочешь, я тебе куплю обручальное кольцо?
Джим Нет, не надо.
Энди Почему не надо? А вдруг оно тебе понадобится?
Джим Хочешь сигарету?
Энди Нет, спасибо.
Джим Ты что, вообще никогда не куришь?
Энди Одно время я курил сигары, потому что тогда я дружил с людьми, которые курили сигары.
Джим Почему ты не куришь?
Энди Ну-у, наверно, потому что боюсь себя поджечь.
Место: Сан-Франциско, Fillmore Auditorium. Джим поднимается по лестнице в танцзал. В фойе стоят Мэри Воронов, танцовщица с плеткой, в черной рубашке и черных «ливайсах», подпоясанных массивным черным ремнем со стальной пряжкой; Нико в темной рубашке и расклешенных «ливайсах» в красную и белую полоску с широким поясом; Морин (одна из «велветов») в обычных «ливайсах» и рубашке с узором «пейсли»; Кто-то с золотым кольцом в ухе, в расклешенных «ливайсах» и куртке из обезьяньего меха. Тини-бопперы, толпы тини-бопперов; стилисты, выгуливающие бойфрендов; хиппи-франты и хиппи-грязнули; дамочки из Джуниор-Лиги ежатся в неудобных фосфоресцирующих брючных костюмах, целиком сшитых из винила. Все эти люди бродят по фойе. Джим подходит к Мэри, Нико, Морин и Кому-то.
Джим Привет, а где Энди?
Мэри На балконе. Закурить не найдется?
Джим Конечно.
Морин О, а мне можно одну сигаретку?
Джим Конечно.
Джим поднимается на балкон, где Энди с Полом расставляют кинопроекторы. Группа, которая выступала до них, уходит со сцены.
Джим Привет.
Энди О, привет. О, я вчера вечером пытался тебе звонить. Мы ездили в Беркли.
Джим Меня не было дома. Как вам Беркли?
Энди О, там просто замечательно. Мы просто сидели и смотрели на людей.
Пол Если разыщем Нико, можем начинать.
Джим Она в фойе с Мэри и Морин.
Пол идет собирать «велветов». Энди включает первый проектор. Гигантский портрет Нико, кусающей шоколадку. Энди включает другой проектор. Гигантский портрет Эди Седжвик в черном лифчике и трусиках, сидящей на незаправленной постели рядом с юным красавчиком в жокейских трусах. «Энди, что ты имеешь в виду?» – спрашивает голос Эди из динамиков. «Велветы» расставляют свою аппаратуру. Нико выходит на сцену.
Нико Песня называется I’ll Be Your Mirror.
Мэри и Джерард корчатся в ритме своих пляшущих плеток. Сквозь скрипучие помехи начинает пробиваться визг стали: это Джон Кейл царапает струны электроальта, зажав его под своим длинным подбородком. На балконе вокруг Энди образуется толпа. Четыре юноши в рубашках расцветки «пейсли-электрик» и тесных красных брюках стараются к нему подольститься. Джим что-то шепчет на ухо Энди. Энди лезет в один из карманов своей черной замшевой косухи и достает желтую упаковку жвачки Juicy Fruit. Дает жвачку Джиму. Лу, лидер-вокалист, поет: «Shiny, shiny, shiny, shiny boots of leather». Джерард снимает свою голубую рубашку с гофрированными рукавами, его сальные светлые кудри свешиваются на лоб, он встает на колени перед стробоскопом, раскинув руки. На балконе появляется Северин в черных каучуковых брюках, белой рубашке и фраке, на шее галстук. К Энди проталкивается какая-то женщина в белом виниловом плаще, за ней следует фоторепортер. Джим что-то шепчет Энди на ухо. Голубая вспышка.
San Francisco Chronicle: большая черно-белая фотография Энди Уорхола в черной замшевой косухе, черной водолазке, с посеребренными волосами и еле заметной, робкой, лукавой улыбкой. О-о, о-го-го!