Глава 7. Рассказ Жана Лобре

We use cookies. Read the Privacy and Cookie Policy

Глава 7. Рассказ Жана Лобре

…Американский журналист Джон Григан, дед которого погиб в Испании в 1937 году, сражаясь в добровольческом корпусе на стороне республиканцев, собирал всякие неизвестные сведения о тех давних событиях с целью раскрыть многие тайны и загадки, связанные с историей Гражданской войны в этой стране. В 1995 году он занимался загадочным исчезновением у берегов Испании в 1937 году советского танкера "Азовнефть". Танкер исчез вместе с грузом и экипажем в 150 милях от Барселоны, и с тех самых пор его больше никто не видел и о нем больше ничего не слышал. Советское правительство полагало, что танкер захватили или уничтожили франкисты, скорее последнее, потому что вездесущие шпионы коммунистов не зафиксировали появления исчезнувшего корабля ни в одном порту или военно-морской базе какого-либо государства во всем Средиземноморье. Поднявшаяся вокруг пропажи шумиха заставила франкистское руководство клясться и божиться, что оно тут не причем, более того, Франко в свою очередь заявил, что у советских "интернационалистов" самих "рыло в пуху" (имелся в виду инцидент в заливе Альбокассер, когда советские самолёты без всяких на то оснований бомбардировали "нейтральный" германский линкор "Дойчланд", причем погибло 43 немецких моряка). Долгие годы и десятилетия судьба "Азовнефти" волновала не только советское правительство. Но даже смерть генерала Франко в 75-м не прояснила ситуации. И вот наконец Григану удалось записать рассказ одного старого французского моряка, проливший некоторый свет на эту историю.

…"Информатора" Григана звали Жан Лобре, и родом он был из Марселя. Это был девяностолетний старик, отец владельца большого ресторана на берегу моря, бывший контрабандист, давно отошедший ото всяческих дел. Лобре был знаком с журналистом по его многочисленным публикацям в испанских и французских газетах, и летом 1995 года, когда тот был в Марселе, пригласил его на откровенную беседу. Сведения, которые француз предоставил американцу, проливали также некоторый свет и на трагедию, связанную и с "Морро Каслом". Впрочем, все по порядку.

…15 октября 1937 года моторно-парусная лодка Лобре (которую он весьма скромно называл яхтой), груженая ящиками с оружием, предназначенным для мятежников Франко, которые платили больше и вопросов задавали меньше, чем республиканцы, вышла из Марселя в Пальму. Незадолго перед рассветом с яхты заметили силуэт большого грузового судна, дрейфующего по волнам на юго-запад. Капитану это показалось странным, и ему очень хотелось понять, в чем тут именно дело, но учитывая важность собственной миссии, он решил свернуть в сторону. Однако через несколько минут со стороны брошенного или терпящего бедствие корабля раздался сильный взрыв, и французские моряки увидели, как его быстро охватило пламя пожара. Только теперь стало хорошо видно, что это танкер, но на его палубах не было видно абсолютно никакого движения.

Французский парусник на полных оборотах своего маломощного бензинового двигателя уходил с места катастрофы, и тут кто-то увидел с левого борта нырнувшую в глубину моря рубку подводной лодки. Капитан понял, что попал в серьёзную переделку, и приказал еще больше увеличить обороты и без того перенапряженного мотора. Но не прошло и десяти минут, как неизвестно откуда взявшаяся торпеда попала в тяжело груженую яхту и пустила ее на дно. При взрыве находящихся в трюме боеприпасов погибла почти вся команда, спасся только один Жан Лобре. Когда обломки его судна исчезли с поверхности моря, рядом всплыла подводная лодка и взяла его на борт.

Лодка оказалась итальянской, ее командир подверг француза допросу — ему хотелось узнать, что именно делала его яхта в этом квадрате моря. Когда Лобре рассказал правду, он в свою очередь потребовал разъяснить поведение итальянцев, торпедировавших его корабль. Но итальянский офицер не был расположен к откровениям такого рода, выудив у француза интересующую его информацию, он попросту распорядился выкинуть Лобре за борт. Сопровождавший француза на верхнюю палубу помощник капитана вытащил из кобуры пистолет, но тот, защищая свою жизнь, умудрился выбить пистолет у итальянца из рук и прыгнул в море.

…С борта подводной лодки по беглецу тотчас открылась бешеная стрельба, но внезапно на горизонте появился корабль, что и спасло французу жизнь. Субмарина быстро погрузилась, а Лобре подобрало судно, оказавшееся французским.

Опасаясь наказания за свой незаконный промысел, Лобре утаил абсолютно все, что видел, сообщив соотечественникам, что его яхта напоролась на сорванную с якоря донную мину — ведь шла война, и многие испанские порты, находившиеся в руках республиканцев и мятежников, были блокированы минными полями.

Однако на этом эпизоде вся история далеко не заканчивается. Через три года, когда началась вторая мировая война, и Франция капитулировала перед сокрушившим ее Гитлером, Лобре довелось побывать в Ментоне, оккупированной итальянцами. В живописной бухте недалеко от берега он увидел итальянскую подводную лодку, стоявшую на якоре, а на пристани вдруг повстречался с ее капитаном, тем самым, который когда-то приказал выкинуть его за борт. Итальянец, правда, не узнал свою бывшую жертву, но француз твердо решил с ним рассчитаться за прошлое. Он понимал, что месть — последнее дело, но спускать с рук зарвавшемуся итальянцу издевательства над собственной жизнью Лобре не собирался. Он проследил за капитаном, и когда тот по какой-то причине забрел в квартал, где не было итальянских солдат, напал на него и несколько раз ударил железным прутом по голове сзади. Итальянец упал, обливаясь кровью, а Лобре обыскал его, забрал все документы, оружие, и ретировался. Через несколько недель он продал документы партизанам. Пистолет он сначала оставил себе, но потом, трезво рассудив, отдал его тем же партизанам без всяких денег[72].

Почти два года Лобре провел в Тулоне, главной базе французского военно-морского флота, а когда в ноябре 42-го немцы оккупировали Южную Францию, он бежал в Алжир, который незадолго до этого заняли американцы. В Алжире он занялся тем же самым, чем занималось почти сто процентов населения этой страны: спекуляцией американскими припасами, которыми щедрые союзники отощавших за годы войны англичан завалили почти всю Северную Африку. Вскоре Лобре приобрел крепкую моторную шхуну и занялся контрабандой продовольствия в Испанию, которая стояла на грани самой настоящей экономической катастрофы. После капитуляции Италии в 43-м рынок сбыта существенно расширился — Лобре стал совершать регулярные рейсы на Сардинию и Сицилию.

В Палермо Лобре завязал тесные контакты с сицилийской мафией, которой в огромном количестве требовалось американское оружие. Неожиданно для себя он столкнулся еще с одним участником давней трагедии — старшим офицером, который намеревался его застрелить на борту своей подводной лодки в 37-м у берегов Испании. На этот раз француз был узнан, но итальянец и не подумал разделываться с Лобре, более того — он принес контрабандисту свои извинения, что было совершенно не к лицу итальянским мафиози, ведь за годы, прошедшие с момента того инцидента старший офицер распрощался с флотом и стал главарем местной бандитской группировки.

Однако француз никоим образом не собирался доверять своему бывшему палачу, он не верил вообще всем итальянцам, к тому же за последние годы он разучился забывать однажды нанесенные ему обиды. Лобре недолго колебался в выборе решения — воспользовавшись случаем, он заманил итальянца на свой корабль и разоружив его, бросил в трюм. Прекрасно отдавая себе отчет в том, что с мафией в такие игры играть весьма опасно, он вышел в море и подверг итальянца допросу с пристрастием.

Лобре, помимо всего прочего, очень интересовало то давнее дело, свидетелем которого он стал, и которое послужило причиной его банкротства в 37-м — ведь в результате торпедирования его яхты он потерял не только жизни своих матросов-французов, которые такую смерть вряд ли заслуживали, тем более от рук каких-то задрипанных макаронников, а также свои средства и средства многих своих компаньонов, которые он вложил в контрабандное оружие. Итальянец, рассчитывая на помилование, рассказал, что в ту злополучную ночь их подлодка захватила советский танкер "Азовнефть", который не успел дать в эфир никаких сообщений. Капитан приказал уничтожить весь экипаж корабля, а затем торпедировать его. Внезапно на горизонте появилась яхта Лобре, и с ней предстояло разделаться тоже. Капитан опасалсяоставлять в живых хоть одного свидетеля, потому что его действия по всем международным нормам классифицировались как самый настоящий морской разбой, могущий повлечь за собой самые неприятные последствия для его страны. Между тем уничтожить советский танкер было крайне необходимо, так как он вез авиационный бензин для республиканских самолетов, сражавшихся в Испании с итальянским экспедиционным корпусом. Лобре просто подвернулся под руку в самый неподходящий момент…

Контрабандист разделался с бандитом тем же способом, каким тот намеревался разделаться с ним самим. Он застрелил его, а труп выкинул за борт на съедение акулам. По прибытии в Алжир он "залёг на дно", опасаясь мести итальянцев, а все свои дела поручил проверенным помощникам. Во время своего вынужденного "безделья" он совершил поездку в Сенегал, намереваясь разведать возможные рынки сбыта после окончания войны.

В Дакаре Лобре познакомился с американским офицером Робертом Данфилдом, который когда-то служил штурманом на "Морро Касл". От него Лобре и узнал кое-какие подробности, касающиеся того самого последнего рейса знаменитого лайнера. Как-то за бутылкой виски Данфилд сообщил французу, что пожар наверняка был связан с какой-то крупной контрабандой, перевозившейся "Морро Касл", и бриллианты старухи Морриссон не имели к нему никакого отношения. В преступлении якобы были замешаны капитан Уиллмотт, получивший от преступников "контракт", и старший механик Эббот, но в этом деле Данфилд участия не принимал, а знает о контрабанде лишь понаслышке.

Лобре в свое время был в курсе многих подробностей расследования причин пожара на "Морро Касл", обсуждавшихся всемирной прессой, и потому новая версия заинтересовала его, отчасти еще и потому, что он и сам был контрабандистом, а в жизни и деятельности любого контрабандиста всегда наступает момент, когда он намеревается приняться за более крупные дела. Хоть выпивший Данфилд и отрицал свое участие в этом деле, француз прекрасно понимад, что американец мог знать гораздо больше, чем хотел показать.

Сблизившись с новым знакомым на почве деловых интересов, Лобре неожиданно почувствовал, что американец пытается склонить его к сотрудничеству с американской разведкой, которую тот представлял в этом регионе. И он долго не раздумывал. Участие в делах щедрых американцев, помимо известного риска, к которому контрабандист давно привык, сулило и немалые выгоды. Дакар — крупнейший транспортный узел на всем западном побережье Африки, своеобразный "африканский Гибралтар", он контролировал все пути, ведущие из Северной Атлантики в Южную, и в те годы рассматривался американцами как важнейший стратегический объект, на который базировалась немалая часть сил, участвовавших в борьбе с фашистскими подводными лодками, терроризировавшими атлантические конвои союзников. Однако положение американцев в Западной Африке было весьма шатким. Сенегал так и кишел нацистскими шпионами, подстрекавшими местное население к борьбе с незваными оккупантами. Американские спецслужбы вели успешную борьбу с вражескими диверсантами в самом Дакаре, однако базы повстанцев в джунглях были для них недосягаемы. Ситуация усугублялась еще тем, что очень многие чиновники французской колониальной администрации остались верны правительству Виши, заключившему союз с Гитлером, и тоже вели тайную подрывную деятельность против американцев, англичан и подразделений "свободных французов", которые подчинялись генералу Де Голлю, выступившему против немцев.

Лобре предлагалось завязать знакомства в среде вишистов под предлогом продажи бунтарям американского снаряжения. Предложение было заманчивым. Французу предоставлялся свободный доступ на американские склады, а на складах тех в то время чего только не было!

Лобре рьяно принялся за работу, и через несколько недель в его кармане завелась приличная сумма. По негласному контракту, помимо собранной информации часть этих денег он должен был передать Данфилду, как компаньону по бизнесу. Но и после дележа сумма осталась порядочная, к тому же Лобре ожидал немалый гонорар за успешно выполненное задание. В самом начале 1944 года Данфилда отозвали в США, и ему на смену пришел другой офицер, с которым дела было вести не так-то просто. Американец этот был из богатой семьи, и его не волновали деньги, полученные от закулисных махинаций с военным имуществом — только карьера и ордена за успехи "в борьбе с фашизмом". Не в пример Данфилду, этот тип стал требовать от француза слишком многого, хотя тот и так сделал гораздо больше, чем любой другой: благодаря старанияим Лобре, в руках американцев имелся полный список германских и итальянских резидентов не только в Дакаре, а и в Лукшоре и Каблаке — наиболее крупных сенегальских городах. Зажатый с двух сторон, Лобре решил немедленно ретироваться, и с первым же французским судном отбыл на Мартинику — французский остров в Вест-Индии, который американцы превратили в свою военно-морскую базу.

На Мартинике, не в пример Сенегалу, Лобре мало чем смог поживиться из американских запасов, зато он свел знакомство с агентами Буба Монтегю, прощупывавшими французский рынок на предмет поставки спиртного из Центральной и Южной Америки, а также получающего широкое распространение "зелья" другого рода — наркотиков. Для Лобре это дело было новым, однако открывающиеся перспективы настраивали на оптимистический лад. К моменту капитуляции Германии лобре на собственной, специально для этого купленной и переделанной яхте, совершил несколько рейсов из Медины в Новый орлеан, трюмы ее были набиты отнюдь не сахарным тростником…

Когда Атлантика вновь была открыта для гражданского судоходства, Монтегю лично встретился с Лобре и предложил ему отправиться во Францию и подготовить почву для распространения американского "зелья", которое в тот момент было гораздо дешевле азиатского, и потому попытка вселяла надежды на успех. Однако француз решил подстраховаться, и рассказал Монтегю, что возвращение в Европу для него чревато неприятными последствиями, так как за два года до этого он "поссорился" с сицилийской мафией. Конечно, карибского контрабандиста не устраивало такое положение вещей, но ставить крест на таком ценном и перспективном сообщнике, как Лобре, он не намеревался. Для урегулирования "сицилийской проблемы" он привлек своего подручного, американского итальянца Дугласа Приччи, у которого с Сицилией имелись кое-какие родственные связи.

Дуглас Приччи в прошлом был американском моряком, и служил в компании "Уорд Лайн". Более того, он несколько лет, также как Эббот и Данфилд, плавал на лайнере "Морро Касл", и в последнем рейсе присутствовал на его борту в качестве старшего матроса. После разбирательств морской комиссии итальянец был уволен из компании за "непрофессиональное отношение к собственным обязанностям", но без работы надолго не остался. В 1935 году он "схлестнулся" с прибывшим в Америку Монтегю, и новая профессия пришлась ему по душе…

В 1941 году, после вступления США в мировую войну, Приччи командует одним из кораблей "ямайской флотилии" Монтегю. Он принимает участие в поисках немецких субмарин у берегов Кубы и Флориды, попутно доставляя контрабанду в американские порты. Через несколько лет он оседает в Штатах и налаживает связи между Монтегю и итальянской общиной на восточном побережье страны. Когда возникает проблема с итальянскими "друзьями" Лобре, он отправляется на Сицилию, чтобы прозондировать почву и выясняет, что бандиты и понятия не имеют, кто расправился с их шефом, в любом случае Лобре вне всяких подозрений, иначе они давно бы уже его разыскали. Это обстоятельство еще больше сблизило француза и Монтегю, потому что у последнего появилась отличная возможность для шантажа с целью усиления контроля за всей деятельностью лобре в Европе.

В 1947 году Лобре отправляется во Францию и оседает в Марселе — своем родном городе, где создает надежную перевалочную базу для грузов, которые поступают из Западного полушария от Монтегю. Подробности, касающиеся характера этих грузов, Лобре в своем рассказе опустил, мотивировав это тем обстоятельством, что его рассказ без них все равно ничего не потеряет, а людям "еще работать и работать…" Гораздо важнее в тот момент для меня было упоминание о том, что в один прекрасный день 1949 года из Веракруса в Марсель прибыл некий Карл Гершвин — доверенное лицо Монтегю. Гершвин является третьим "погорельцем" с "Морро Касла", поступившим на службу к Бубу Монтегю!

Карл Гершвин в 1934 году служил на "Морро Касл" палубным матросом и в ту роковую для лайнера ночь сбежал в одной шлюпке с Эбботом и Приччи. Также как и эти лица, после суда он был уволен за "непрофессиональное отношение…", но в отличие от своего коллеги Приччи, контрабандистом он стал далеко не сразу. До осени 1941 года этот прощелыга промышлял грабежом мелких закусочных и автозаправок в Техасе, два раза попадал в тюрьму на незначительные сроки, но когда его вдруг вознамерились по законам военного времени привлечь к службе на военно-морском флоте, он скрылся от властей на Ямайке, где и встретился со своим будущим шефом.

За несколько плодотворных лет, проведенных в "карибском флоте", Гершвин приблизился к Монтегю настолько, что стал его доверенным лицом. Спустя восемь лет по заданию шефа он заявился во Францию для участия в делах Лобре, что тому не очень-то и понравилось. Между Гершвином и Лобре стали возникать конфликты, потому что француз вел не совсем честную по отношению к "мексиканскому затворнику" игру, и американец требовал свою долю "левой" прибыли от его махинаций с капиталом Монтегю. В довершение ко всем бедам Гершвин откуда-то прознал про убитых Лобре во время войны итальянцах. Дальше терпеть не было сил, и Лобре решается на крайнюю меру — убрать зарвавшегося шантажиста с глаз долой.

Однако устранение американца автоматически означало крах всех дальнейших планов, и поэтому француз решил подстроить всё так, чтобы у "мексиканца" не возникло абсолютно никаких подозрений. Трудная задача ему предстояла, ведь Монтегю был не из тех простаков, которых так просто можно дернуть за нос. Гершвин был прислан специально для контроля за французскими делами, в первую очередь — за самим Лобре, и его смерть могла стать прямым вызовом хозяину.

Но Лобре не мудрствовал лукаво, а связался с сицилийцами и навел их на своего надсмотрщика, обьяснив заводным южанам, что именно Гершвин в свое время разделался с их бывшим предводителем. Невероятно, но провокация удалась, и никто ничего не заподозрил. Если бы Гершвин знал, в какое именно дерьмо он вляпался, он может быть и выкрутился, но американец с самого начала повел себя неправильно, и сицилийцы просто утопили его в море на американский манер — зацементировав по пояс в пустой винной бочке…

После гибели Гершвина Лобре отправился в Мексику к Монтегю и потребовал защитить его от мафии, "иначе во Франции он больше не покажется". Однако он просчитался — оказалось, что он и понятия не имел о состоянии делов Монтегю в Западном полушарии: в тот момент дела у "мексиканца" шли неважно, предстояла очередная смена специализации всей империи Монтегю, и возможности француза в этом начинании пока предусмотрены не были ни в каком варианте. Потому Монтегю послал Лобре ко всем чертям и прекратил все свои поставки в Европу. Лобре обанкротился в очередной раз.

"Опарафинившийся" француз хотел было снова остаться на Мартинике, но к тому времени американцы эвакуировались с острова, и от их "щедрот" не осталось и следа — все растащили полуголодные сограждане Лобре. Тогда Лобре решил передислоцироваться в Алжир, где к тому времени начала разворачиваться национально-освободительная война между арабами и французами, и поэтому повстанцам требовалось очень много оружия. И Алжир, и торговля военным снаряжением были прекрасно знакомы Лобре еще со времен войны, и потому он с полным правом мог рассчитывать на успех в этом весьма перспективном деле…

Вначале все и на самом деле шло гладко. Лобре заложил свой дом и ресторан, продал все американские акции, которые у него только имелись, и провернул операцию, которая с лихвой окупила все его расходы. Правда, винтовки, которые он закупил в бывшем немецком арсенале в Тулузе, были далеки от совершенства, но арабы были готовы платить тройную цену за любое дерьмо. Где они брали такие деньги, контрабандиста не интересовало, но вскоре выяснилось, что они расплатились с ним долларами, полученными в долг от итальянской мафии. Итальянцы, в свою очередь, взяли их у одного богатого американца, приехавшего по каким-то делам в Палермо, в качестве выкупа за жизнь его дочери, похищенной незадолго до этого известной американской журналистки, и вот теперь по следу этих денег шло ЦРУ…

Проклиная злосчастных вымогателей на чем свет стоит, Лобре поспешил укрыться в Египте, где незадолго до этого произошел прокоммунистический переворот, и куда западным спецслужбам путь был отныне закрыт. Новые египетские власти с пониманием отнеслись к контрабандисту-неудачнику, быстро получившему статус "борца за освобождение арабов от империалистического гнёта" и обещали ему свою защиту в обмен за помощь с поставками оружия пытающемуся удержаться на ногах диктаторскому режиму подполковника Насера. Это вполне устраивало отчаявшегося уже было француза, и он с радостью согласился. Но в начале 1953 года он подхватил лихорадку и на несколько месяцев вышел из строя.

На время своего вынужденного безделья Лобре поселился в Александрии на берегу Средиземного моря, славящейся своим животворным, в отличие от всего остального Египта, климатом. И каково же было его удивление и смятение, когда во время одной из своих прогулок по вечернему городу он повстречался с… американцем Робертом Данфилдом!

Сначала Лобре заподозрил, что американец — агент ЦРУ, и выслеживает именно его. Этому способствовал также тот факт, что на территории Египта у Данфилда были документы австралийского торговца, прибывшего якобы в Александрию с чисто коммерческими целями. Увидав Лобре, Данфилд перепугался не меньше, чем сам француз, но после выяснения отношений, происшедших в европейском ресторане на набережной, выяснилось, что визит американца в Египет в это не самое подходящее для граждан западных держав время отнюдь не связан с какими-то бы ни было интересами каких бы то не было спецслужб.

Американец рассказал французу, что уже давным-давно уволен из разведки, и на Востоке собирается уладить свои собственные дела. Австралийский паспорт был призван решить многие проблемы, сопровождающие подданных Англии и США в этой стране после переворота. Данфилд, нисколько не сомневаясь в своем бывшем сообщнике, сходу предложил французу поучаствовать в новом деле, и сделал это с той же непринужденностью, как и десять лет назад в Дакаре. Дело было в следующем.