Глава 8. Похищение Мариуса Кастроново

Глава 8. Похищение Мариуса Кастроново

В 1925 году некий Мариус Кастроново, итальянский художник, до первой мировой войны начинавший свою карьеру в Париже вместе с незабываемыми Амадео Модильяни и Пабло Пикассо, поселился во Форенции, откуда когда-то уехал постигать свои "университеты". И хотя за это время славы своих более удачливых друзей он не добился, он все же вошел в историю как один из самых известных копиистов своего времени. Это не значит, однако, что он всю свою жизнь связал с мошенническим ремеслом. Свое состояние, и довольно приличное, он сколотил, копируя для всевозможных музеев и частных лиц картины мастеров, которые его клиентам были не по карману. Кастроново много путешествовал, он успел поработать почти во всех музеях мира, где имелись хоть сколько-нибудь значительные шедевры, и водил знакомства со многими нуворишами, чьи коллекции прямо-таки изобиловали уникальными вещами. Естественно, вся деятельность этого "художника" контролировалась полицией, и все копии были на учете. Вернее, почти все, так как трудно поверить в то, что у человека с такой специфической профессией не имелось своих "загашников". Однако Кастроново не оставил после себя каких бы то ни было мемуаров, а его переписка изучена еще довольно слабо. До нас в обширном ассортименте дошли только всевозможные истории, распространенные по всему свету многочисленными друзьями и родственниками этого человека. Йозеф Бартон слышал одну такую историю от своего приятеля-художника, а тот, в свою очередь, утверждал, что взял ее из письма Кастроново, которое хранится в архиве внука художника, проживающего во Флоренции.

В том письме, написанном Кастроново незадолго до своей смерти (случившейся в 1935 году), и предназначавшимся для своего друга Модильяни, рассказывалось о том, как Кастроново рисовал в 1913 году копию Моны Лизы, которая в то время находилась в розыске, и которую предоставил ему некий итальянец, скрывавшийся под псевдонимом "Леонардо".

Дело происходило в Байонне, во французской Басконии, куда художник частенько наведывался, чтобы отдохнуть, половить рыбу и поиграть в пелоту. Ясным июльским днем Леонардо, которого Кастроново никогда до этого не видел и никогда про него не слышал, явился к нему в дом и развернул холст, который принес с собой. Кастроново поглядел на этот холст и ахнул: его глазам предстала "Джоконда", причем он сразу понял, что о подделке речь не идет. Это была именно та самая картина, которая почти два года назад исчезла из Лувра. Напомним: Кастроново был не простым художником, и потому его специализация предполагала наличие немалого умения со стопроцентной гарантией отделять копии от оригиналов. Перед ним был именно оригинал.

Леонардо предложил мастеру сделать точную копию с этой картины, причем главным требованием было единственно визуальная индентичность, с холстом, красками и лаками особо мудрить не рекомендовалось. Однако Кастроново отказался от этой затеи. Он объяснил своему гостю, что не намерен брать сомнительные подряды и ссориться с законом, и вполне искренне посоветовал ему возвратить бесценную Мону Лизу в музей…

Как только разочарованный Леонардо вышел от Кастроново, к художнику в дом буквально ворвались несколько человек, усыпили его хлороформом и самым натуральным образом его похитили. Кастроново очнулся в каком-то домике высоко в горах, охраняемый угрюмыми парнями явно баскской наружности и разговаривавших между собой на чисто баскском языке. Вскоре опять появился Леонардо с "Джокондой" под мышкой, и повторил Кастроново прежние условия. Попутно он сообщил, что сам оригинал его не сильно волнует, и потому от сговорчивости Кастроново, в числе прочего, зависят и сроки возвращения шедевра в Лувр.

…Когда художник понял, что от "контракта" ему никак отвертеться не удастся, он согласился. Тотчас ему было предоставлено все необходимое для работы и через две недели перед ним красовались два шедевра, совершенно неотличимых друг от друга. Леонардо оценил работу своего умелого соотечественника в 10 тысяч франков — о таких гонорарах Кастроново мог только мечтать. После того, как художник вернулся домой, он обнаружил, что его никто не хватился, так как всем его родственникам, друзьям и знакомым было объявлено, что он отправился в небольшое путешествие и волноваться по этому поводу никому не стоит. В полицию Кастроново обращаться не решился. Хотя итальянец Леонардо и не требовал от него сохранить все в тайне.

Это было крайне подозрительно, к тому же "Джоконда" вскоре и на самом деле вернулась в музей. Кастроново молчал об этом случае целых 12 лет, пока не решился описать его в письме к Модильяни. Реакция великого живописца на это письмо нам неизвестна, Бартон знает только, что после смерти Модильяни это письмо опять попало к родственникам Кастроново и сейчас находится у его внука, который тоже не особо афиширует переписку своего деда. Если всю историю с "Джокондой" выдумал от начала и до самого конца сам "имитатор" (в подлинности письма сомневаться не приходится), то версия с Леонардо-II — такая же самая фальшивка, как и остальные "работы" Кастроново. Тем временем Бартон поведал Картеру другую историю.