COGITO ERGO NON SUM Взгляд на корабль, на котором высылали философов-идеалистов в 1922 году

COGITO ERGO NON SUM

Взгляд на корабль, на котором

высылали философов-идеалистов в 1922 году

Гудит гудок, гудит прощальный,

Корабль уходит, он — неявно —

Стручок гороховый, и много

Горошин сладких в нем.

Или скорее — крошки хлеба,

Что резко со стола смела

Крепкая чья-то рука

Куда-то в сторону ведра,

Забвенья, неба.

С причала, в кожаном весь, грозный человек

Раскинет скатерть синюю в дорогу —

Ищите, милые, вы в море Бога,

У нас Он не живет, не будет жить вовек.

Так Россия голову себе снесла,

Так оттяпала,

Собственными занесла лапами

Залива ледяное лезвиё,

Но и в голове, и в тулове

Кружились зрачки ее.

Голову свою потеряв в морях,

Решив: cogito ergo non sum,

В бессудной бездне на Бога была руках,

В быстрине грозной.

Вот философии ковчег

Плывет на Запад — ниже-ниже,

Он опустился, где всплывет?

Должно быть, в лондоне-париже.

В Балтийском море в ноябре

Бывают бури-непогоды,

Как будто сбор шаров бильярдных

В коробке бурно носят воды.

Я отдаю себе отчет,

Что то был мощный пароход,

Но тридцать мачт на нем взошло,

И полы пиджаков раздуло.

И в океан их унесло,

Водоворотом затянуло.

Видали дикий пароход

В Гольфстриме, на Галапагосах,

И эти тридцать мудрецов

Теперь охрипшие матросы.

Труба упала, паруса,

Остался остов,

И если море — это дух,

То разум — деревянный остров,

Ковчег, но твари не по паре,

Всяк за себя, но вместе все в полет

По следу Бога — стайки рыбок,

Которых кит невидимый ведет.

Корабль встал — кругом все суша, тина,

А сам он — вопреки природе — водоем,

Оазис в плоской той пустыне,

Где здравый смысл сжигает все живьем.

Я запустила девять глаз

В пространство — чтоб они парили

Под килем, в небе, вокруг вас,

На мачтах гнезда себе свили

И слушали, что говорили.

Но различали они только

Гудение огня,

Да быстро шлепавшую лопасть,

И ускользает от меня

Корабль в заоблачную пропасть.

Я вижу, он летит

Во глуби вод,

На части его рвет, крутит

Водоворот.

Я подхожу к морскому берегу

И вижу — как наискосок

Плывет, раскрыта, книга белая

И утыкается в песок.