Ergo Sum [13]

Ergo Sum[13]

В пятьдесят два года я думаю то же, что и в семь лет:

что облака — громадны, монополии — колоссальны,

а вьетнамцы — низкорослы,

но непобедимы.

В пятьдесят два года я продолжаю думать так же, как Маркс;

разница только в том, что, копируя мысли его, я излагаю их в поэтической форме.

В пятьдесят два года я обращаюсь

к людям и упрекаю их за то, что они мне лгали, когда мне было семь лет, когда мне было семнадцать и даже когда двадцать семь.

В пятьдесят два года пишу,

но не поучаю; а кроме того, гуляю, читаю, перевожу чемоданы через таможни и замышляю заговоры

(это сказано, чтобы ввести в замешательство полицейских).

В пятьдесят два года я, как и прежде, влюблен в Карменситу, в Мерче, в Кармелу и в девушку с гребешками.

В пятьдесят два года я — в Малаге.

Я пишу, как машина, правлю, как робот, и публикую, что думаю (последнее сказано в шутку).

В пятьдесят два года нет у меня ни велосипеда, ни телевизора, ни сонливости, ни текущего счета.

В пятьдесят два года пью миндальный оршад.

В пятьдесят два года слушаю рокот горных ручьев, треск огня на полях, грохот битв.

Продолжаю требовать мира — и временами меня оставляют в покое; требую слова — и мне отрезают язык[14].

В пятьдесят два года карамели кажутся более яркими, а знамена тускнеют.

Мне остается только слоняться по улицам, насвистывать песенки и думать, что я существую, — потому что я думаю, что существую.

Перевод с испанского В. РЕЗНИЧЕНКО