Юсеф аль- ХАТИБ (ПАЛЕСТИНА) ТРАГЕДИЯ В КАФР-КАССИМЕ

We use cookies. Read the Privacy and Cookie Policy

Юсеф аль-ХАТИБ (ПАЛЕСТИНА)

ТРАГЕДИЯ В КАФР-КАССИМЕ

Документальная повесть — так можно определить жанр публикуемого нами с незначительными сокращениями произведения. Ее автор — палестинский писатель. В повести рассказывается о злодеяниях израильских экстремистов, о трагической судьбе жителей одной из палестинских деревень. Повесть впервые увидела свет в 1971 году. Затем она была переведена с арабского на другие языки. Ее с большим интересом встретили читатели ГДР, Франции, Алжира и других стран.

«Трагедия Кафр-Кассима, — отмечается в предисловии к изданию книги на арабском языке, — лишь одна из многих, которые палестинский народ пережил за последние двадцать пять лет...» Многострадальная судьба палестинского народа продолжает волновать мир и по сей день. Экспансионистская политика сионизма привела к тому, что целый народ стал изгнанником, оказался разбросанным по территориям многих государств. Мировой общественности известны многочисленные факты, свидетельствующие о преступлениях израильских агрессоров против населения оккупированных территорий. Израильская армия продолжает политику террора и насилия в отношении жителей лагерей палестинских беженцев, цинично провозглашая сионистский лозунг «Рассматривать арабскую проблему через прицел винтовки».

Советское правительство не раз заявляло, что урегулирование ближневосточного конфликта возможно только при условии вывода израильских войск со всех территорий, оккупированных в 1967 году, и удовлетворения законных требований арабского народа Палестины на создание собственного национального очага, а также обеспечения безопасности всех ближневосточных государств.

История борьбы арабского народа Палестины показывает, что палестинцы полны решимости добиться успеха в достижении своей справедливой цели. Их борьбу поддерживают все прогрессивные силы планеты.

Этим можно объяснить и повышенный интерес читателей разных стран к повести, которая способствует разоблачению агрессивной сущности сионизма.

Мы хотим напомнить, что резня в Кафр-Кассиме но была изолированным случаем, а скорее звеном в длинной цепи кровавых преступлений сионистов против арабского народа Палестины. Ниже приводится список дат и мест, где имели место кровавые события до провозглашения государства Израиль. Последующие преступления после провозглашения

Израиля в мае 1948 года не включены в наш список по той простой причине, что это потребовало бы целый том.

Место Дата

Саса 16.2.48

Хайфа 31.2.48

Саламех 1.3.48

Биар Адс 6.3.48

Эль-Кастал 4.4.48

Дейр-Ясин 9.4.48

Эль-Лажжун 15.4.48

Сарис 17.4.48

Тивериад 17.4.48

Хайфа 20.4.48

Иерусалим 25.4.48

Яффа 26.4.48

Аккра 27.4.48

Иерусалим 1.5.48

Сафад 7.5.48

Бисан 9.5.48

Действие первое ПРИКАЗ

Кровавые события этой истории начинаются вечером 28 октября 1956 года, место действия — кабинет бригадира Яшишкара Шадми, командира батальона израильской «оборонительной» армии.

Бригадир читает срочный приказ, только что полученный от командующего центральным районом генерал-майора Цви Цура (впоследствии стал начальником штаба израильской армии). В соответствии с приказом бригадир должен поднять свой батальон по тревоге до начала операции, которую намечено провести вдоль границы с Иорданией. Ему подчиняется командир одного из пограничных подразделений майор Шмуэль Мелинки, чей отряд придается батальону бригадира Шадми.

Израильтяне стремятся представить операцию в глазах внешнего мира как часть всесторонней войны, ведущейся в защиту их «права на самооборону», против враждебных соседних арабов. За многие месяцы до того, как появилось их государство и границы для «защиты», «герои» Дейр-Ясина провели резню под той же старой маской «права на самооборону». Но Дейр-Ясин — это другая история, вернемся к Кафр-Кассиму.

Утром следующего дня, 29 октября 1956 года, бригадир Шадми вызван генерал-майором Цуром для получения инструкций о тактике в отношении населения Кафр-Кассима. Если вы спросите, почему именно Кафр-Кассим, дьявол знает почему. Возможно, израильская «оборонительная» армия просто хотела преподать арабам новый кровавый урок о ближневосточном бастионе демократии, которым является Израиль.

Между генерал-майором Цуром и бригадиром Шадми происходит следующий разговор.

Г е н е р а л - м а й о р  Ц у р: Чтобы обезопасить нашу операцию на юге (генерал, очевидно, имеет в виду то, что израильтяне назвали «Синайской экспедицией», а другие — тройственной агрессией против Египта со стороны Англии, Франции и Израиля), наша граница с Иорданией должна быть абсолютно спокойной.

Б р и г а д и р  Ш а д м и: Очень хорошо, но я надеюсь, вы согласитесь предоставить мне дополнительные полномочия, например, право ввести комендантский час ночью в пограничных деревнях.

Г е н е р а л - м а й о р  Ц у р: Согласен.

В приказе генерал-майора Цура речь идет об операции вдоль границы с Иорданией, возникает вопрос: что заставило генерала выбрать для своей цели деревню Кафр-Кассим? Граница между Израилем и Иорданией в то время протянулась на 650 километров, от Галилейского моря на севере до залива Акаба на юге, проходя через центральную Палестину, которая позже стала называться «Западный берег», а Палестину переименовали в Израиль.

Кафр-Кассим — небольшая палестинская деревня, находившаяся в оккупации с момента создания Израиля в 1948 году. Она была очень похожа на другие пограничные палестинские деревни и вряд ли имела какую-нибудь военную значимость, которая могла бы объяснить гнев израильского командования. Но гнев — не то слово, чтобы выразить, что ожидало деревню, где большинство мужчин было членами Гистадрута, хотя как с неевреями с ними обращались как с второсортными гражданами и они с трудом зарабатывали себе на хлеб. Какие уж тут деньги для покупки винтовок, бомб или зенитных орудий!

Таким образом, вряд ли гнев толкнул племенных богов Израиля на операцию против арабской деревни. Может быть, будет точнее назвать это «актом радости» от убийства, совершенного хладнокровно, и ничем иным?

Бригадир Шадми выходит из кабинета генерал-майора Цура со всеми необходимыми деталями операции и полномочиями для ее проведения.

Вернувшись к себе, он посылает за майором Шмуэлем Мелинки, командиром пограничного подразделения, отданного под командование Шадми.

Б р и г а д и р  Ш а д м и: Вы должны обеспечить соблюдение комендантского часа железной рукой и без всяких арестов. Прикажите своим людям открывать огонь без предупреждения, если кто-нибудь попытается нарушить комендантский час.

М а й о р  М е л и н к и: Означает ли это?..

Б р и г а д и р  Ш а д м и: Да, это означает, что лучше иметь несколько убитых, чем связываться со сложностями ареста.

М а й о р  М е л и н к и: Но что делать с теми арабами, которые вернутся в свою деревню вечером, ничего не подозревая о комендантском часе?

Б р и г а д и р  Ш а д м и: Тем хуже для них, и я не хочу никаких сентиментальностей.

Майор Мелинки собрал всех своих офицеров и начал зачитывать им свои пять «заветов» о «методе» операции. Пять «заветов», доведенных до людей майора под названием «Метод», заключались в следующем (выдержка из документа № 17 израильского окружного суда, с. 101):

«Комендантский час вводится с вечера до утра (17.00—06.00). Строгость. Никому из жителей не выходить из дому во время комендантского часа. Расстреливать любого выходящего из дома. Никаких арестов».

Затем майор Мелинки обращается к своим офицерам и подчеркивает, что арестов быть не должно и что, если кого из жителей убьют ночью, это неплохо, так как облегчит поддержание комендантского часа на следующую ночь.

И чтобы все звучало «демократично», майор Мелинки спрашивает у офицеров, есть ли у них вопросы.

Первый вопрос задает лейтенант Франкнаталь:

— Что делать с ранеными?

М а й о р  М е л и н к и: Не замечайте их. Не убирайте их. Я думаю, раненых не будет.

Второй вопрос задан командиром отделения Арье Менчесом:

— Как быть с женщинами и детьми?

М а й о р  М е л и н к и: Никаких сентиментальностей. Комендантский час распространяется и на них, с ними следует обращаться,, как и со всеми остальными.

Командир отделения Арье Менчес:

— Еще вопрос... Что делать с теми, кто возвращается с работы?

(Тут майор Мелинки приказал, молчать офицеру Александрони, который пытался вмешаться, и повернулся к Менчесу.)

М а й о р  М е л и н к и: С рабочими обращаться так же. Тем хуже для них, как сказал командир.

Вопросов больше нет.

Внезапно, вспомнив важный момент, майор Мелинки смотрит на часы и еще раз обращается к своим людям перед тем, как отправить их на выполнение задачи:

— Не забудьте сообщить старосте о комендантском часе и о последствиях за его нарушение. Это вы должны сделать ровно в 16.30, то есть за полчаса до введения комендантского часа. — Небольшая пауза, и майор продолжает: — Задача подразделения лейтенанта Габриэль Дахана — немедленно выступить в Кафр-Кассим. Там, лейтенант, вы разделитесь на отделения, каждому отделению занять свою позицию.

Вслед за этим лейтенант Дахан направляется в деревню, по прибытии на место он строит своих людей и сообщает им приказ и как его выполнить. Он делит свой отряд на три отделения.

Первое отделение под командой сержанта Шалома Офера должно расположиться у западного входа в деревню, у дороги.

Уместно напомнить, что эта дорога идет в деревню с направления Тель-Авива и Петах Тиква, откуда могут появиться только израильские войска, и возможность любой арабской угрозы, иорданской или другой, с этого направления полностью исключена по той простой причине, что арабские войска и враждебные границы не существуют к западу от деревни за исключением разве лишь границы с водами Средиземноморья. Но Средиземное море является или, по крайней мере, было озером для 6-го флота, где американские военные корабли «сторожат» израильский мир в обмен за ценные услуги, предоставляемые Израилем как сторожевым псом американских нефтяных интересов в этом районе.

У входа в деревню эта дорога из Петах Тиква и Тель-Авива круто поворачивает, образуя почти прямой угол, прежде чем попасть в деревню. Сержант Офер и его люди занимают место в хорошо замаскированной засаде вокруг того места, которое люди потом назовут «поворотом смерти».

Второе отделение под командой капрала Габриэля Олиаля поначалу располагается у восточного входа в деревню, у границы с Иорданией. Несмотря на тот факт, что некоторые из наиболее чувствительных ударов Израиля были нанесены по арабам, живущим в этом районе (резня в Квибии 13 октября 1953 года до Кафр-Кассима и резня в Ассаму после этого 13 ноября 1966 года), иорданская граница традиционно была очень спокойной, так как иорданским войскам очень редко разрешали открывать ответный огонь и Иордания предпочитала соблюдать закон с использованием мирных средств и направлением жалоб в Совет Безопасности.

Капралу Олиалю и его людям нечего делать на восточном посту, и позже их отправляют на запад, к «повороту смерти», где находится сержант Офер. Но когда они прибывают на место, они видят, что сержант уже почти закончил свое дело.

Третье отделение под командованием самого лейтенанта Дахана должно патрулировать деревню с пяти часов вечера и открывать огонь по любому нарушителю комендантского часа, будь то мужчина, женщина или ребенок, раз майор Мелинки не хочет никаких сентиментальностей, а приказ, в конце концов, есть приказ. Более того, эти приказы связаны с «государственной безопасностью» и ее законами, какими бы жестокими и несправедливыми они ни казались тем, кто не может познать неисповедимые пути божьи в решениях, принятых его «избранным народом».

В 16.25 лейтенант Дахан подзывает к себе капрала и приказывает ему пойти и сообщить старосте Кафр-Кассима, что с 17.00 в деревне вводится комендантский час и любой нарушивший его будет застрелен на месте.

Ровно в 16.30 капрал израильской «оборонительной» армии представляется старосте деревни Вади Ахмаду Сарсуру и передает ему приказ о комендантском часе, который вступит в силу через тридцать минут.

Староста ошеломлен и пытается протестовать:

— Но как, вы думаете, я смогу сообщить это тем, кого сейчас нет в деревне? Их четыреста человек, и они работают в разных местах, вы прекрасно знаете, что они не отправятся домой раньше пяти. Многие из них работают далеко — Петах Тиква, Лидда, Тель-Авив, как я смогу вовремя передать им ваш приказ, капрал?

Но капрал остается бесстрастным и отвечает небрежным тоном, что еще больше усиливает недоверие старейшины:

— Не беспокойтесь о них, староста Вади, всем рабочим разрешат спокойно вернуться домой, положитесь на мое слово...

Стоит влажный октябрьский вечер, и облака постепенно сбиваются в кучу, образуя что-то похожее на свинцовую гору из легенды.

В своих гнездах жаворонки кормят птенцов семенами, принесенными с полей. Маленькие дети в деревне Кафр-Кассим все еще ждут возвращения своих родителей с полей. Они ползают на маленьких мягких ручонках и коленках, поглядывая на двери своих домов. Их родители, которые их любят, опаздывают, и малыши в нетерпении — они хотят, чтобы их обняли, поцеловали и покормили. Что могло задержать взрослых?

Действие второе РЕЗНЯ

«Злодеяниями, совершенными сионистами против палестинских арабов и сравнимыми с преступлениями нацистов против евреев, явились резня мужчин, женщин и детей в Дейр Яссине 9 апреля 1948 года и последующее намеренное изгнание арабского населения из районов, захваченных вооруженными силами Израиля, то есть из Акки в мае, из Лидды и Рамлы в июле и из Бэер-Шевы и Западной Галилеи в октябре 1948 года».

Сэр Арнольд Тойнби. Изучение истории,

том 8, с. 290

Сцена первая КАДР 1

Первыми подъехали четыре каменотеса на велосипедах. Если вы хотите узнать имена этих четырех каменотесов, вот они: Ахмад Фрейж, Али Таха, Мохамед Фрейж и Абдулла Бадир. Ни один из четверых не подозревает, что в израильской засаде притаилась смерть, что они уже в зоне огня автоматов, совсем рядом, у них за спиной.

Внезапно тишину этого раннего октябрьского вечера разрывает пулеметная очередь.

Сцена первая КАДР 2

Двое из четверых, Ахмад Фрейж и Али Таха, были убиты мгновенно. Третий, Мохамед Фрейж, брат Ахмада, ранен в бедро и предплечье. Его тело прикрыл упавший велосипед; он лежит без движения, пока не убеждается, что солдаты израильской «оборонительной» армии убрались с места кровавой сцены. Четвертому, Абдулле Бадиру, удается спастись почти без царапины благодаря мгновенно сработавшему инстинкту самосохранения. Абдулла инстинктивно бросился на землю, притворившись мертвым. Но солдаты не были уверены и дали еще одну очередь. Тогда он издал звук, похожий на последний вздох, и больше не шевелился. Это его спасло.

Сцена первая КАДР 3

Теперь к засаде у «поворота смерти» приближается новая цель для пулеметов израильской «оборонительной» армии. Пока они косят новые жертвы, Абдулла Бадир, которому удалось обмануть солдат в предыдущем кадре, скатывается в сторону от асфальтовой дороги, пока не натыкается на стадо овец, чей пастух только что был убит. Абдулла прячется среди овец и, пригнувшись, медленно движется вместе с ними, пробирается в деревню и прокрадывается к себе домой, чтобы впоследствии давать показания перед израильскими судьями.

Но что стало с раненым каменотесом Мохамедом Фрейжем? С большим трудом ему удается выбраться из-под велосипеда и уползти. Наконец он добирается до оливкового дерева и прячется за его стволам до утра. Из-за боли он почти ничего не видит и не может узнать мертвое тело своего брата Ахмада, лежащее на асфальте, протянутая к нему рука как будто умоляет о помощи.

Сцена вторая КАДР 1

Ишак медленно тянет груженую двухколесную повозку к «повороту смерти». В ней крестьянин и его восьмилетняя дочь. Крестьянина зовут Исмаил Бадир. Рядом с повозкой идут еще трое, неся на плечах и в руках корзины с овощами. Мохамед Исса, 14 лет; Гази Исса, 20 лет; Мохамед Асси, возраст неизвестен.

Все выглядят веселыми и счастливыми, поют и смеются после дня тяжелой работы.

Сцена вторая КАДР 2

Внезапно с другого конца дороги появляется «джип» лейтенанта Габриэль Дахана, за рулем Яков Хазкяль. С «джипа» спрыгивают трое солдат, двое вооружены винтовками, третий — автоматом, у лейтенанта Дахана тоже автомат. Он выходит из «джипа», поворачивается к Исмаилу Бадиру и приказывает ему сойти с повозки. Затем он ставит его в один ряд с Гази Иссой и Мохамедом Асси.

И с м а и л  Б а д и р: Но что я сделал, лейтенант?

Г а з и  И с с а: Наши документы в порядке. Вы можете убедиться сами, что мы не выходим из деревни без пропусков.

М о х а м е д  А с с и: И мы не везем оружия. Если хотите, можете нас обыскать.

Лейтенант Дахан делает три шага назад, прикидывает расстояние между ним и тремя арабами, мило им улыбается, делает четвертый шаг, оглушительно хохочет, и все заглушает грохот его автомата.

Сцена вторая КАДР 3

П е р в ы й  т р у п: Я принадлежу Исмаилу Бадиру, арабскому крестьянину из Кафр-Кассима. Как во сне, мне чудится, что я плыву на облаке, и моя душа вот-вот покинет меня. Мне также чудится, что у моего доброго старого ишака выросли крылья и он уносит на своей спине мою маленькую дочь и ее друга Мохамеда в далекое, но безопасное место. Только не плачь, моя малышка, со мной все в порядке. Только вернись домой и скажи матери, что сегодня я домой не приду.

В т о р о й  т р у п: Я принадлежу Гази Иссе из Кафр-Кассима. Я хочу тебе сказать, моя любимая, что мы теперь не сможем пожениться, от меня ничего не осталось, не нужно ждать меня. О мама, я не смогу почувствовать, как ты плачешь и целуешь меня в холодный лоб. Меня уже нет, но вы не плачьте...

Т р е т и й  т р у п: Я принадлежу Мохамеду Асси из Кафр-Кассима. Моя душа только что меня покинула, но, перед тем как взлететь в рай, она должна выполнить свой последний долг на земле. Она должна полететь в Западную Германию и положить терновый венец на могилу Гитлера, раз он, а не сам Герцль больше подходит для роли духовного отца государства Израиль.

Сцена третья КАДР 1

В деревню возвращается стадо овец. С ним идут пастух Уфман Исса (30 лет) и его двенадцатилетний сын Фатхи.

Мы уверены, что Уфман никогда не слышал диалога между Громом и Флейтой в третьей части фантастической симфонии Берлиоза. Но если бы композитор ожил и услышал нежные звуки флейты Уфмана в сочетании со звуком маленьких медных колокольчиков овец и с тысячами других звуков природы в этот особенный час сумерек, обволакивающих палестинскую равнину, он бы, возможно, принял эту музыку за свою. Она была преображена свирелью палестинского пастуха и стала чем-то еще более нежней и таинственней.

Сцена третья КАДР 2

В этом диалоге между Громом и Флейтой Гром прятался в трех армейских касках со звездой Давида и в стволах двух израильских винтовок и автомата, так как право и долг этих военнослужащих израильской «оборонительной» армии заключались в том, чтобы открывать огонь по любому называющему себя арабом, а когда не оставалось арабов, по которым нужно было стрелять, их священный долг был в том, чтобы продолжать убивать любого, кто «не выказывал должного уважения их Израилю».

Обнаружив, что пастух и его сын все еще живы, солдаты стреляют в упор — оба мгновенно падают замертво, теперь солдатам нечем развлечься, кроме как начать стрелять по овцам, которые начинают разбегаться.

Сцена четвертая КАДР 1

Старый грузовик приближается к «повороту смерти» с запада. Рядом с водителем сидит фермер Омар Одех, 57 лет, и его сын. И еще напарник фермера Махмуд Райан и двое арабских рабочих, которые попросили их подвезти.

Омар Одех, который любит сам продавать продукты своей фермы, возвращается домой из еврейского поселения Петах Тикова, где он продал часть урожая.

Грузовик приближается к повороту, и звук выстрелов, которые только что лишили жизни пастуха и его сына, отлично слышен. Тяжелое молчание воцаряется среди пассажиров грузовика. Одех говорит водителю:

— Слушай внимательно... мы все погибнем, если не придумаем, что делать, сразу.

В о д и т е л ь: Но что мы можем сделать?

Ф е р м е р: Сбавь скорость, пусть думают, что ты собираешься остановиться, а когда солдат будет совсем рядом, давай ходу.

В о д и т е л ь: Все ясно.

Сцена четвертая КАДР 2

Израильский солдат приближается все ближе и ближе к грузовику, его винтовка направлена не на кого-то одного из пассажиров, а на весь грузовик, как будто он хочет уничтожить его и всех в нем сидящих одной пулей — грузовик тоже принадлежит арабскому меньшинству Израиля, от которого, как советует доктор Хаим Вейцман, нужно избавиться, чтобы достичь «идеала чистого еврейского государства», эту задачу может наиболее идеально выполнить израильская «оборонительная» армия.

Для сведения читателя. Когда все это началось накануне Бальфурской декларации в 1917 году, именно евреи составляли меньшинство, три процента всего населения Палестины, остальные девяносто семь процентов приходились на арабов. Положение изменилось: бывшие три процента теперь составляют три миллиона, а бывшие девяносто семь процентов превратились в какие-то триста тысяч, несмотря на известный высокий уровень рождаемости у арабов.

Но вернемся к нашей истории: водителю удается осуществить план, и грузовик на полной скорости уносится в направлении деревни. Один араб, Махмуд Райан, убит. Все остальные спасены.

Сцена пятая КАДР 1

Повозка приближается к засаде, возвращаясь в Кафр-Кассим, а в это время между капралом и новобранцем израильской «оборонительной» армии происходит следующий диалог, который не особенно отличается от того, что взят из «Матушки Кураж» Брехта.

К а п р а л: Давненько здесь не лилась кровь. Уже конец 1956 года, а последний раз это было в Кибиахе в 1953 году, ты можешь себе это представить? Как может любая армия, называющая себя современной, находиться в таких условиях и поддерживать свой уровень?

Н о в о б р а н е ц: Возможно, вы и правы, капрал, но, вспомните, только в прошлом году мы обрушили госпиталь в Газе на головы тех, кто в нем находился. И в начале этого года мы...

К а п р а л: Перестань, не надо рассказывать мне о всех этих артиллерийских обстрелах. Это совершенно другое дело, где вся работа ведется совершенно бесстрастно. Я говорю об убийстве, а не об обстреле. Меня возбуждает группа беспомощных человеческих существ, которых я могу выстроить и с холодными, как сталь, нервами начать их убивать одного за другим с таким наслаждением.

Н о в о б р а н е ц: Смотрите, повозка.

Сцена пятая КАДР 2

Да, приближается четырехколесная повозка, запряженная ишаком. В ней сидит Исмаил Бдеир, главный свидетель этой сцены, который позже будет давать показания в израильском окружном суде, и его двоюродный брат Тауфик Бдеир.

Двое израильских военнослужащих, один из них капрал, прячутся в засаде на обочине асфальтовой дороги. Третий останавливает повозку и приказывает пассажирам сойти и поднять руки. Они повинуются.

Проходит несколько мгновений, но ничего не происходит. Неужели их пощадили? Или что-то отдалило их смерть?

Вдали показались огни велосипедистов. Вот что помешало солдатам закончить дело. Глядя на приближающиеся велосипеды, на которых возвращается в деревню еще одна группа арабских рабочих, капрал делает знак солдату на дороге и поворачивается к своему товарищу в засаде: «Чтобы вознаградить себя, нужно только немного терпения».

Сцена пятая КАДР 3

Солдат останавливает одного велосипедиста за другим и приказывает сойти и выстроиться в ряд у обочины дороги, рядом с повозкой.

Время тяжело давит на всех, «трио смерти» израильской армии сгорает от нетерпения пустить оружие в ход и закончить кровавое дело.

Число велосипедистов, остановленных солдатом, постепенно выросло до тринадцати, новых не было, чего же еще ждать.

— Откуда вы? — кричит им солдат.

— Из Кафр-Кассима, — отвечают тринадцать почти хором.

Отступив на несколько шагов назад, солдат поворачивается к своим товарищам в засаде и дает им знак, означающий, что теперь дело за ними.

Но для большей точности он добавляет:

— Коси их, ребята, коси.

Сцена пятая КАДР 4

Израильские солдаты расстреливают тринадцать арабов. Но одному из них, по имени Мустафа, удается спастись: как молния, он бросается и исчезает в поле.

Остальные двенадцать падают один за другим под градом пуль, их трупы выглядят жутко на асфальтовой дороге этим ранним октябрьским вечером.

Результат: шесть убитых, четверо тяжело раненных и двое сумевших спастись невредимыми. Убиты Махмуд Сарсур, 18 лет, Али Нимр Фрейж, 17 лет, Салах Амер, возраст неизвестен, Салим Ахмед Бдеир, 50 лет, Абдулла Абдул Яссер Бдеир, 25 лет, Абед Сали Исеа, 25 лет.

Сцена пятая КАДР 5

Было уже поздно, когда трое солдат израильской «оборонительной» армии убрались с места расстрела. С большим трудом четверо раненых выбираются из-под груды мертвых тел и ищут где укрыться и пробраться домой утром.

Один из них, Исмаил Бдеир, 20 лет, прячется в течение двух дней с тяжелой раной ноги, ее потом ампутировали в госпитале.

Остальные: Тауфик Бдеир, 25 лет, Салах.., 19 лет, Асад Салим Исса, 26 лет (брат убитого Абеда Салима Иссы).

Сцена шестая КАДР 1

С повторением этих операций «государственной безопасности» процедура становится все более механической и набирает легкость и точность благодаря методу «проб и ошибок», принятому доктором Хаимом Вейцманом, первым главой государства Израиль, в качестве названия для его знаменитой книги, а теперь применяемым его дьявольскими учениками. Применение этого метода превратило убийство в чисто техническое занятие у западного входа в деревню Кафр-Кассим.

Новый грузовик появляется на дороге, солдат останавливает машину и приказывает девятнадцати арабам сойти. Тот же механический диалог:

— Вы откуда?

— Из Кафр-Кассима.

— Скосить их...

Сцена шестая КАДР 2

Кровавая баня продолжается, и этим почти все сказано. Нас, арабов, часто обвиняют в том, что мы говорим слишком много, не давая фактов и цифр.

Поэтому давайте обратимся к фактам и цифрам и просто скажем, что было девятнадцать арабов, которых заставили выйти из грузовика у западного входа в деревню Кафр-Кассим. Десять из них было убито, осталось девять: 19 - 10 = 9.

Используя тот же метод фактов и цифр, мы дадим список убитых следующим образом: Ата Сарсур, 22 года, Риад Дауд, 8 лет, Джамал Таха, 11 лет, Джума Сарсур, 20 лет, Муса Фрейж, возраст неизвестен, Абед Салим Фрейж, 14 лет, Салех Исса, 17 лет, Абдул Рахим Бдеир, 25 лет, Ахмед Аммар, 17 лет, Джума Джабарин, возраст неизвестен.

Сцена шестая КАДР 3

Давайте вспомним, что девять из девятнадцати все еще живы. О шести из них мы ничего не знаем. Трое других предстали перед израильским «правосудием».

Этими тремя арабами, выступавшими в израильском суде как свидетели, были:

Раджа Дауд, отец убитого Риада Дауда;

Исса Фрейж, 13 лет, брат убитого Мусы Фрейжа;

Абдул Рахим Таха, родственник третьей жертвы, Джамала Тади.

А теперь мы заслушаем показания этих трех арабских свидетелей. Мы верим, что они скажут правду, хотя и не всю правду, потому что они только что вышли из кабинета израильского следователя. А знаете ли вы, что это значит — пройти через кабинет следователя в этом «демократическом бастионе».

Обратимся к докладу о методах, используемых израильской военной полицией на допросах задержанных арабов, который был представлен 24-й конференции Международного Красного Креста, состоявшейся в Стамбуле в сентябре 1969 года:

1. Арестованных подвешивают за руки и связывают на несколько часов, пока они не потеряют сознание.

2. Жгут горящими сигаретами.

3. Бьют палками по половым органам.

4. Спускают злых собак.

5. Подвергают их электрическим разрядам, подсоединяя провода к вискам, ртам, груди и половым органам.

(Тюрьма в Наблусе, 26 января 1968 года)

Мы приносим извинения за эту вставку, но мы не думали, что она будет неуместной, так как вполне вероятно, что три свидетеля прошли через такой же допрос перед тем, как появиться перед израильским «правосудием».

Сцена шестая КАДР 4

П е р в ы й  с в и д е т е л ь, Р а д ж а  Д а у д: Было пять часов вечера, когда мой сын Риад, 8 лет, прибежал из деревни вместе со своим другом Джамалом, 11 лет, и, запыхавшись, сказал мне, что в деревне введен комендантский час и каждый, кто его нарушит, будет караться смертью. Так просила сказать мне и моим друзьям, работавшим в поле, моя жена. Нас было более десяти человек. Шофер грузовика неохотно согласился нас подвезти, но я в конце концов договорился с ним. Когда грузовик остановился на повороте дороги и нас заставили выйти, Риад крикнул мне сзади: «Папа, помоги мне сойти вниз». Я помог ему и заторопился назад к солдату, чтобы показать ему мое удостоверение личности с гербом государства Израиль и спросил у него, почему нас остановили. В тот же момент по людям, стоявшим у грузовика, открыли огонь. Я рванулся с места, чтобы укрыться за стеной. Мне стреляли вслед, но не попали. Поздно ночью, когда все улеглось, мне удалось вернуться на то место, где я оставил своего ребенка. Он был мертв. Я никогда не забуду испуг в его больших глазах, когда он произнес свои последние слова: «Папа, помоги мне сойти вниз».

Сцена шестая КАДР 5

В т о р о й  с в и д е т е л ь, И с с а  Ф р е й ж, 1 3  л е т: Да, меня тоже держали под дулами автоматов у машины, когда внезапно открыли огонь... Нет, мы ничего не знали о комендантском часе до того, как нам об этом сказали Риад и Джамал... Да, я их очень хорошо знал, мы часто собирались вместе, залезали на крышу и болтали до полуночи... Нет, я помню только то, что упал на землю. Да, мой брат Муса был среди убитых. Его правая рука лежала под залитой кровью головой, и смотревшие на меня глаза были непохожи на те, которые я знал...

Сцена шестая КАДР 6

Т р е т и й  с в и д е т е л ь, А б д у л  Р а х и м  Т а х а: Да, я тоже был там... Нас расстреливали из-за поворота дороги. Я упал, признаюсь, был очень испуган... Нет, я не терял сознание, ни на минуту за весь тот вечер... Я пытался притвориться мертвым, но помню, что это мне не очень удалось.

Солдат подошел, чтобы прикончить тех, кто еще был жив... Какое-то время я был уверен, что пули попадут мне в сердце или в голову и прикончат меня...

Но солдат ранил меня в руку и ногу.

Сцена седьмая КАДР 1

Маленький «пикап» остановлен в десяти метрах от предыдущего места сержантом Шаломом Офером. По иронии судьбы имя сержанта «Шалом» означает «мир», возможно, это израильский вариант мира, который так часто превозносят друзья Израиля в лагере империализма, которые пытаются представить его оазисом мира и демократии в пустыне арабской враждебности и агрессивности.

Нашему сержанту Шалому Оферу не очень повезло на этот раз, в остановленном им «пикапе» было только двое арабов.

Сцена седьмая КАДР 2

Сержант Офер машет двум арабам стволом автомата, приказывая им выйти из машины, и бросает безразличный взгляд на багажник «пикапа».

— Я вижу, вы везете кирпичи.

— Так точно, кирпичи.

— Что-нибудь строите?

— Нет, я просто хочу починить свою хижину до зимы.

— Как тебя зовут?

— Махмуд Сарсур.

— А тебя?

— Юсеф Сарсур.

Спусковой крючок автомата сержанта нажат на пару секунд, чтобы отнять две жизни.

Сцена восьмая КАДР 1

Последняя охота дня приближается к «повороту смерти» в грузовике, полном мужчин и женщин разного возраста. Эта картина возбуждает аппетит у израильских солдат, один из них выходит на асфальтовую дорогу с поднятым автоматом, но, несмотря на автомат и шестиугольную звезду Давида, сияющую на его каске, водитель не останавливается: какое дело этому солдату до него или до другого из едущих. Солдат приходит в ярость. Он бежит вслед за машиной, кричит, чтобы шофер остановился. Ему на помощь спешат еще трое солдат, и им удается остановить грузовик как раз у дороги, которая ведет к деревенской школе.

Сцена восьмая КАДР 2

Итак, грузовик остановлен солдатами у западного входа в деревню. Четырнадцать женщин и четырех мужчин, возвращавшихся с поля, заставляют сойти.

Эхо истерических выкриков солдат «стой, стой, стой» все еще стояло в воздухе, когда восемнадцать арабов спускались с грузовика, недоумевая, что могло привести солдат в такую ярость.

Те же люди, которые стенали и плакали из-за Гитлера и его преступлений, теперь пытались соперничать с ним в искусстве преступления здесь, на земле Палестины.

Сцена восьмая КАДР 3

Женщины и девушки вот-вот выйдут, повинуясь приказу израильских солдат, и вдруг они видят трупы у поворота дороги. Они начинают пронзительно кричать и умолять.

Одна из девушек говорит солдату, что она бедная сирота и работает весь день в поле, чтобы купить лекарство для больной матери.

Другая пытается обратиться к чувству еврейской набожности:

— Пожалейте нас во имя Моисея, самого святого из всех евреев, который приказал своему народу с горы Синай не убивать, не красть и т. д.

Сцена восьмая КАДР 4

Последняя сцена неминуемого бедствия тянется очень тяжело и медленно. Женщины все-еще рыдают и отказываются спуститься из грузовика, отчаянно цепляясь за его деревянные борта. Большая суматоха, которая раздражает израильских солдат европейского происхождения, намного более привычных к порядку и дисциплине, чем мы, арабы, как хвастались в дни мандата еврейские иммигранты — они всегда выстраивались в длинные аккуратные очереди, чтобы купить билет в кино или сесть в автобус, в то время как мы, арабы, вообще не обращаем внимания на такие вещи и тем самым предоставляем богатый материал любому, кому захочется обвинить нас в отсталости.

Палестинские девушки в грузовике дают новое доказательство нашей отсталости: они не хотят выйти из грузовика, чтобы образовать аккуратную очередь, как этого просят израильские солдаты.

Но шофер грузовика наконец воздействует на женщин и убеждает их сойти, уверяя, что. у них только проверят удостоверения личности.

Сцена восьмая КАДР 5

Удостоверения личности были в полном порядке, но солдат они нисколько не интересовали, и все было совсем не так, как представлял шофер грузовика.

Мужчин и женщин выстроили по порядку перед грузовиком. Им был задан тот же вопрос, на него последовал тот же ответ, прозвучал тот же зловещий приказ скосить всех.

Ханнех Амер, девочка четырнадцати лет,, была единственной, кому удалось спастись.

Убиты тринадцать женщин и четверо мужчин. Женщины: Сафа Сарсур, 45 лет, Фатмех Салех Сарсур, 14 лет, Амнех Таха, 50 лет, Хамисех Амер, 50 лет, Заглула Исса, 45 лет, Хильва Бдеир, 60 лет, Фатма Дауд Сарсур, 30 лет, Рашика Бдеир, 12 лет, Зейна Таха, 45 лет, Фатма Мохамед Бдеир, 40 лет, Фатма Мохамед Исса, 18 лет, Лютфия Мохамед Исса, 12 лет, Зугда Таха, 14 лет, Мужчины: Махмуд Масарвех, 25 лет, Мохамед Дияб Мохамед Сарсур, возраст неизвестен, Мохамед Салим Сарсур, 15 лет, Абдулла Сарсур, возраст неизвестен.

Действие третье СУД

В статье в газете «Джуиш ньюслеттер» о ненавистном отношении сил «безопасности» Израиля к арабам сообщалось, что рядовой Давид Гольдфилд подал в отставку и ушел из полиции «безопасности» в знак протеста против суда, а когда выступил как свидетель, дал следующие показания: «Я считаю, что арабы враги нашего государства... Когда я отправился в Кафр-Кассим, я знал, что имею дело с врагом, и я не вижу различия между арабами в Израиле и за его пределами». Когда его спросили, как бы он поступил, если бы встретил арабскую женщину, возвращавшуюся к себе домой, свидетель ответил: «Я бы пристрелил ее без всякого сожаления, так как я получил приказ и должен был его выполнить».

(«Джуиш ньюслеттер», 8 июля 1958 года, выдержка приводится Сами Хадауи в его книге «Горький урожай», с. 209.)

Трагедия произошла 29 октября 1956 года.

16 октября 1958 года были вынесены приговоры.

Таким образом, израильскому «правосудию» потребовалось целых два года, чтобы найти «оправдания» преступлениям сионистских убийц.

Председательствовал в окружном суде израильской «оборонительной» армии доктор Б. Халеви, который объявил приговор суда убийцам 16 октября 1958 года:

1. Майор Шмуэль Мелинки и лейтенант Габриэль Дахан признаны виновными в убийстве 45 граждан и приговорены соответственно к 17 и 15 годам.

2. Сержант Шалом Офер признан виновным в убийстве 41 гражданина совместно с лейтенантом Даханом и приговорен к 15 годам.

3. Рядовой Махлуф Хрейш и рядовой Элиаху Абрахам признаны виновными в убийстве 22 граждан и приговорены к 8 годам.

4. Капрал Габриэль Олиаль, рядовой Альберт Фахими и рядовой Эдмонд Нахмани признаны виновными в убийстве 17 граждан и приговорены к 8 годам.

Приговоры были смехотворно мягкими, так как израильский закон предусматривает пожизненное тюремное заключение за совершение предумышленного убийства. Более того, убийцы выслушали приговор совершенно равнодушно, очевидно, понимая, что даже эти до смешного мягкие приговоры впоследствии сократят. Лучше, чем сам доктор Халеви, они знали, что единственный действующий закон в государстве Израиль — это закон армии.

Каждый студент юридического факультета в Еврейском университете знал, что наказанием за предумышленное убийство является пожизненное заключение.

В результате этого суда всем арабам в государстве Израиль стало ясно, что израильское «правосудие» было просто названием и что в этом государстве можно ожидать гораздо больше несправедливостей.

Многие сионистские круги были также возмущены этими приговорами, но по другим причинам. Обозреватели сионистской прессы считали суд над убийцами и даже их арест величайшей несправедливостью. Кампанию возглавляли две газеты: «Херут» и «Ламерхав», требуя отмены приговоров. «Херут» (это слово означает «свобода») и требовала немедленного освобождения осужденных «героев» из пограничных войск, раз они только исполняли свой «национальный долг» в Кафр-Кассиме.

В результате приговор майору Мелинки был уменьшен с 17 до 14 лет, лейтенанту Дахану — с 15 до 10 лет и старшему Оферу — с 15 до 9 лет.

Но фарс израильского «правосудия» на этом не закончился. В дело вмешался начальник штаба израильской «оборонительной» армии и сократил приговоры следующим образом:

Майор Мелинки: 17 - 3 - 4 = 10 лет

Лейтенант Дахан: 15 - 5 - 2 = 8 лет

Сержант Офер: 15 - 6 - 5 = 4 года

Остальные убийцы: 8 - 4 = 4 года

Но это было еще не все.

Главой государства Израиль в это время был Ицхак Бен-Цви (выходец из России, который мог бы стать там хорошим гражданином, если бы не предпочел плыть на волне сионистского движения).

После консультации со своими верховными жрецами он решил, что он тоже должен использовать свою власть в помиловании. Результат выглядел следующим образом:

Майор Мелинки: 17 - 3 - 4 — 5 = 5 лет

Лейтенант Дахан: 15 - 5 - 2 - 3 = 5 лет

В эту гнусную комедию израильского «правосудия» вмешался еще один элемент. Им явился «комитет за освобождение заключенных», который решил, что с убийцами поступили слишком строго, и приказал уменьшить приговоры всем на одну треть.

К 1 октября 1960 года все эти убийцы были выпущены из тюрьмы. Одного из них, сержанта Шалома Офера, обвинили в убийстве 41 гражданина и приговорили к 15 годам, но его помилования составили в общей сложности 17 лет, что означает, что израильское «правосудие» перестаралось на два года.

Остается добавить последний штрих, чтобы поставить все на свои места.

В сентябре того же, 1960 года муниципалитет Рамлы решил принять на работу одного из осужденных, лейтенанта Габриэля Дахана. Человека, следует напомнить, убившего 43 арабов. Несмотря на это, а может быть, именно поэтому муниципалитет решил принять его на работу как «ответственного за дела арабов в городе».

«Что знает мир о городе Рамле?» — мы считаем этот вопрос совершенно уместным.

Не нужно искать ответ в торе, так как город был построен через тысячу лет после того, как евреи отправились в знаменитый поход — вавилонское изгнание.

Давайте почитаем, что пишет о Рамле Британская Энциклопедия.

Под словом «Рамле» «Британская Энциклопедия» (1970 г., т. 18, с. 1148) дает такие сведения об этом древнем арабском городе:

1. Это израильский город (на иврите — «Рамла»).

2. Его население в основном состоит из еврейских иммигрантов из Азии и Северной Африки, включая еретиков-караитов из Египта и СССР.

3. Город был основан в 716 г. н. э. арабским завоевателем султаном Сулейманом, чтобы заменить Лидду в качестве административного центра Палестины.

4. Крестоносцы сделали его одним из своих главных опорных пунктов и назвали его Рама.

5. Мусульмане вновь захватили и стерли с лица земли город, но он был отстроен в XIV веке.

И хотя мы не надеемся на то, что авторы этой справки признают свое намеренное искажение фактов об этом арабском городе, мы считаем своим долгом указать на эти несоответствия и постараемся дать факты такими, какие они есть.

Факты:

1. Рамла никогда не была израильским городом, по крайней мере до утра 11 июля 1948 года, когда на нее напали и захватили сионисты вместе с соседним городом Лиддой, а арабское население было истреблено, изгнано или взято в плен, как свидетельствует ирландский писатель Этель Маннин в своей книге «Дорога в Бэер-Шеву».

2. Город был построен Сулейманом бен Абдул-Маликом, который не был завоевателем уже по той простой причине, что Палестина и Сирия освободились от римлян к 638 году, то есть за 77 лет до того, как они попали под власть 6-го омейядского халифа Сулеймана бен Абдул-Малика в 715 году.

3. Утверждать, что большинство населения Рамлы — еврейские иммигранты и т. п. и игнорировать тот факт, что арабы построили город и населяли его более тысячи лет, — значит грубо искажать историю. Автор даже не упоминает, что среди нынешнего населения Рамлы есть арабы (что признано самим израильским правительством, когда оно назначило палача Кафр-Кассима, лейтенанта Дахана, ответственным за «арабское население» города).

4. Утверждение, что мусульмане «вновь захватили» Рамлу — еще одно грубое искажение, в действительности местные жители страны (мусульмане) сражались с крестоносцами в течение двухсот лет, пока не выгнали их. Арабы и их предки находились там четыре тысячи лет, и то, что они вернули себе территории, захваченные крестоносцами, вряд ли можно назвать «новым захватом».

Но вернемся к нашей истории после этой неизбежной ремарки, которая была нужной уже потому, что она отвлекла нас от поверхностного аспекта трагедии палестинского народа и позволила нам проникнуть на мгновение в более глубокие аспекты, ибо мы убеждены, что такое намеренное искажение палестинской истории стоит за общим преступлением сионизма.

Возвращаясь к нашему рассказу, мы замечаем, что один из главных преступников в этом деле, бригадир Яшишкар Шадми, отсутствовал среди осужденных, хотя именно он дал указание майору Шмуэлю Мелинки и его людям расстреливать любого, кто нарушит комендантский час, без всякого предупреждения, именно он сказал, что «лучше убить несколько человек, чем связываться со сложностями ареста», именно он, отвечая на вопрос, что делать с людьми, возвращающимися домой с работы и не знающими о введении комендантского часа, сказал: «Я против сентиментальности, тем хуже для них».

Шадми был членом партии «Ахдут Хаавода». Политические противники этой партии считали уместным через два года после суда и вынесения приговоров напомнить об участии Шадми и настаивать на его осуждении.

Однако бригадир Шадми действовал по приказу генерал-майора Цви Цура, члена партии «Мапай» и впоследствии начальника штаба.

Орган «Ахдут Хаавода» — «Ламерхав» опубликовала 24 октября 1958 года статью, подписанную «Еврейский узник», это был псевдоним члена кнессета Моше Кармеля. Он писал:

«Совершенно ясно, что мы должны спросить, была ли это исключительно ответственность Шадми и только Шадми? Бригадир, командующий бригадой в израильской «оборонительной» армии, перед которым поставлена задача наблюдения за оперативным районом, не действует так, как он этого пожелает; он ограничен рамками планов, приказов и инструкций, подготовленных другими и выданными ему вышестоящим командованием. В рамках того, насколько суд предал гласности факты, народ имеет право знать и настаивать на этом, какие приказы и инструкции были даны бригадиру Шадми его начальниками, в соответствии с какими приказами он действовал, а затем дал свой приказ, исходя из обстановки и своего опыта, а также от кого он получил приказ.

И если обнаружится, что приказы бригадира Шадми, устные или письменные, были причиной имевшей место трагедии, следует поставить такой вопрос:

Соответствовали или не соответствовали эти приказы тем, которые он получил? Именно так следует рассматривать проблему».

Вслед за этим предупреждением Моше Кармеля в «Ламерхав» верховное военное командование (истинное руководство Израиля) очутилось лицом к лицу с двумя альтернативами — или организовать судебную инсценировку, или позволить обвиняющему пальцу ткнуть в самого министра обороны.

Естественно, был выбран первый вариант: начальник штаба назначил новый военный суд для рассмотрения дела бригадира Шадми, так как председатель прежнего суда и председатель окружного суда в Иерусалиме (судья Б. Халеви, позже ставший судьей верховного суда) не хотел играть одну и ту же игру дважды и объявил себя «неподходящим» для председательства на втором суде, поскольку министерство обороны считало его приговоры «смертными».

Во втором суде дело Шадми слушают очень быстро, суд признает его виновным в совершении «чисто технической» ошибки и приговаривает его к выговору и штрафу в один израильский пиастр.

Арабов стали оценивать дешевле, чем в 1948 году, когда нью-йоркские сионисты призывали жителей через мегафоны «заплатить доллар и убить араба». Теперь за 50 арабов было достаточно одного израильского пиастра.

А теперь посмотрим, что сказал окружной суд израильской «оборонительной» армии в связи с «технической ошибкой» Шадми:

«Обвиняемый Мелинки, отдавший приказ своему подразделению, действовал не по своей инициативе или по своему усмотрению. Он выполнял полученный приказ, он только передал приказ, полученный им от командира, бригадира Шадми...»