Любовь-ненависть Достоевского к Белинскому

Любовь-ненависть Достоевского к Белинскому

Любовь-ненависть испытывал Достоевский временами и к Некрасову, и к Тургеневу, и даже к Толстому… Все это связано у него было с главной его болью, с главными противоречиями: Бог, Россия, человек… И все-таки любовь-ненависть его к Белинскому – особая. Что тут? Покореженная судьба?

Принял он Белинского, «принял все учение его» (по его же словам – 21; 12), за что и расплатился. Вся его судьба, вся жизнь его перекорежилась из-за этого «принятия».

Что произошло? Смена абсолютно безудержных похвал Белинского в его адрес на абсолютно безудержную хулу? Да, да, да… Но вот в чем дело. Все это категории внеэстетические, внехудожественные, то слишком «политические», то слишком – личностные.

А надо же понять его как художника. И вот тут у меня возникает гипотеза, которую невероятно трудно подтвердить (хотя я думаю, что столь же невероятно и трудно опровергнуть). Белинский, сказал ему, Достоевскому: «Не пишите драм, драматурга из вас, Шекспира не получится…»

А начинал-то он (начало юношеское – всегда или почти всегда предчувствие своей судьбы) с состязания не с кем иным, как с Пушкиным-драматургом и Шиллером-драматургом – «Борис Годунов», «Мария Стюарт».

И не потому ли он возненавидел Белинского, что тот его «сбил с дороги», не столько с дороги социальной, с дороги тщеславия, нет, – с дороги «профессионально-профетической», с дороги истинного призвания его, призвания драматурга? И драматургия Достоевского ушла в подполье, растворилась в романах, но – не исчезла. Спаслась в прозе.

Великий драматург Достоевский «ушел в подполье». Я хотел бы конкретизировать эту фразу.

Драма – это если не прежде всего, то больше всего – ремарки…

Перечитайте всего Достоевского с этой точки зрения…

Ремарки – это:

1. Знак сжатости или растягивания времени. Кто замечал, кто исследовал Достоевского под таким углом зрения? Ну вот хотя бы в «Преступлении и наказании», встреча Свидригайлова с Раскольниковым. Молчание между ними продолжалось десять минут… А вот другая сцена из «Бесов»: Ставрогин – Шатов, «пощечина»… Это же надо все представить себе, вообразить, вжиться, «отсчитать» это время.

2. Как кто что сказал… «Пусть потрудятся сами читатели…» В сущности, эта фраза значит: превращение читателя в зрителя. Есть абсолютно неопровержимое доказательство истинности того, что я сейчас написал, – это абсолютно же неодолимая тенденция драматургизировать всю прозу Достоевского. «Подпольное» рвется наружу. Все романы Достоевского и все повести, рассказы внутренне заряжены драматургией, которая еще только-только начинает взрываться, то есть осуществляться, проявляться.

Вот еще одно доказательство того, что Слово – диалогично по своей природе, по своему происхождению. Что такое драма? – звучащий, кричащий, молчащий – диалог.

И когда М.М. Бахтин говорит о полифонии Достоевского, он вольно или невольно, осознанно или неосознанно, и выражает, выявляет именно звук. «Полифония» – многозвучие, многоушие, многоглаголение, а вовсе не многоглазие: Слово родил не записыватель, не переписчик, не какой-то там китаец или Гутенберг. Слово родил человек кричащий, кричащий о боли, о спасении, о радости.

Глаз убил ухо… Но и – сохранил «ноты» для уха, для звука, для исполнения – музыкой звучащей. Иосиф Бродский читаемый – одно; слушаемый – другое, совсем другое. Как и Ахматова. Как и… О, зачем же тот человек, изобретший звукозапись, не поторопился родиться во время Пушкина. Если бы мы его услышали, Пушкин сказал бы нам больше, чем все, что мы о нем напридумывали, а поэтому: отдадим себе отчет в том, что свидетельства о Пушкине его современников – это свидетельство людей, единственных и неповторимых, – слушавших, слышавших звучащего, говорящего Пушкина…

А мы лишь пытаемся воскресить Пушкина немого. Вдумаемся, кто отец современной, за пять последних веков прозы – кто? Конечно, Шекспир. Что сие значит? А значит: проза современная родилась из драматургии, из слова театрального, звучащего на людях и к людям – слушающим, а не только смотрящим, – обращенное (это мы сейчас читаем драму Шекспира, а те, счастливцы английские, их слышали, слушали).

Проза вообще родилась из поэзии – звучащей, произносимой, слушаемой (Данте). И то превращение классической прозы в драматургию (звучащее слово, через новейшую технологию, кино, телевидение) и выявляет свою природу. И дело вовсе не в том, чтобы сетовать на эту неумолимую тенденцию, а в том, как ее достойно осуществлять. Она неизбежна. Это второе пришествие Слова.

Музыка – это (очень формально говоря), ну конечно, звук, второе – ритм. И то и другое – выражение, осуществление личности. Как неповторимы отпечатки пальцев каждого человека, так неповторим, еще больше, если так можно сказать, отпечаток его звуков, его голоса.

Ср.: читаемый и слышимый Коржавин – плюс-минус: читаемый он меньше поэт, чем слышимый.

Настоящее покорение женщины – покорение голосом.

Ср.: обаяние слова звучащего и прочитанного.

Речь Достоевского о Пушкине. Невероятный и самый убедительный пример. Предельный пример, быть может. (Конечно, не предельный. Предельный – Христос, апостолы записывали Христа с голоса…) Это был, может быть, самый великий в истории России духовный концерт, который посчастливилось услышать очень немногим, а читателям сей партитуры, сих нот это уже было не дано, хотя… Хотя тут немало зависело и от их звукового, художественного воображения.

Обратный пример: антихристовы – революционные – демагоги, мерзавцы времен революций, что французской, что русской. Все эти Робеспьеры, Мараты, Ленины, Троцкие…

Особая тема (развить) – слово христианское и антихристово. Особенно на Руси. Ну почему, почему тот же Достоевский через все свое тихое одинокое писательство столь неотвратимо тяготел, и даже с самого начала, к говорительству (любил с молодости наизусть произносить Пушкина, Шиллера, Гоголя, любил читать из самого себя публично – монолог Мармеладова. И даже на старости лет – монолог Пимена).

Исследовать Речь Достоевского о Пушкине в устном и письменном ее восприятии – великое дело, сулящее великое открытие. Почти предельный пример для этого.

Вся история литературы – это история рождения звучащего слова, превращенного постепенно в немое, немотствующее слово, и, наконец, снова ожившее и звучащее. Это как оттаявшие льдинки: звуки-слова…