IV. Дума в опасности

IV. Дума в опасности

Оказывается, что революционные задачи нельзя ни обойти, ни на кривой объехать. Контрреволюционный блок, с кадетами в пристяжке, подходил к ним так и этак, пытался развернуть широкую внешнюю политику, чтоб уйти подальше от внутренней, – но каждый раз упирался в военное бессилие царизма. Кадеты первые пытаются скинуть с себя ответственность за империалистические планы и неудачи. Они теперь с головой выдают Извольского, которого год тому назад собственными боками защищали от ударов социал-демократических депутатов. «Неославизм зачах, – пишет „Речь“, – не успев расцвесть». Как будто не кадеты были запевалами в славянофильском хоре. За кадетами пошли народовцы[158]. После законопроекта о выделении Холмщины[159], после отнятия костелов, разгрома польских школ и культурных учреждений, народовцам славянофильствовать не с руки. «Мы ни в чем не видим реального единства славян», заявляет их вождь Дмовский, еще недавно распинавшийся за Великую Россию. Недовольны и октябристы. Черная кошка прошла между ними и властью. Они не могут простить ей международных унижений. С другой стороны, октябристская Дума так же мало дала правительству, как правительство – октябристской буржуазии. И Столыпин видит все меньше интереса ласкать октябристов и обнадеживать их. «Я сам помещик!» заявляет он, группируя вокруг себя «национальную» бюрократически-помещичью партию. Хомяков[160], помещик-октябрист, сочетание самодура и добродушного папаши, примиряющего все имущие партии с председательского стула, первый пал жертвой начинающегося раскола между октябристами и национальными столыпинскими молодцами. Ему на «смену» пошел сам Гучков. Он решил, что дело не в Думе, а над Думой – в этих придворных сферах, где опять пытаются при помощи золота поставить на ноги «Союз русского народа» и двинуть его против Думы. Он покидает руководство партией, чтобы в качестве председателя Думы найти непосредственный доступ к царю. Чего не дал Столыпин, то даст царь. Нужно только прорвать придворное кольцо дворянской камарильи, нужно довести октябристскую правду до царя. Превращение лидера партии в шептуна при царе, это – последняя и самая жалкая попытка октябристов спасти третьедумскую колымагу, которая скрипит, громыхает и вот-вот развалится.

Как скоро развалится, сказать нельзя. Но мы, социал-демократы, умеем ждать. И ждать не бездеятельно. Принесет ли дальнейшее прозябание третьей Думы пользу гучковской «конституционной монархии» или нет, но работа нашей фракции в Думе во всяком случае сослужит делу сплочения пролетарских сил немалую службу.

Но если борьба имущих классов и клик приведет к скорому взрыву, и царь уберет Думу вон, – мы-то во всяком случае не испугаемся. При обнаженном абсолютизме и задачи политической борьбы предстанут пред народом во всей своей революционной наготе.

С Думой, как и без Думы – мы ведем линию революции. И на неизбежный кризис Думы 3 июня мы ответим нашим старым, но не устаревшим лозунгом: Учредительное Собрание на основе всеобщего, равного, прямого и тайного избирательного права!

«Правда» N 11, 31 (18) марта 1910 г.