III. Октябристы не знают колебаний и отступлений!

III. Октябристы не знают колебаний и отступлений!

Хуже всего пришлось в азефском скандале октябристам – и они обнаружили похвальную политическую стойкость. В те самые дни, когда европейская пресса стала знакомить широкие круги с русским полицейски-террористическим романом, гучковский «Голос Москвы»[185] с замечательной ясностью формулировал свое политическое credo, более того – объективную историческую позицию октябристов. Газета получила вызов слева. Несколько демократических журналистов поспешили, основываясь на разоблачениях всероссийских административных грабежей и хищений, втолковать торговой и промышленной буржуазии, что ее единственное спасение заключается в разрыве с земледельческим дворянством и вступлении на путь принципиальной оппозиции:

«Голос Москвы» отвечал:

"Ясно ведь, что буржуазия сама по себе недостаточно сильна, чтобы с успехом воздействовать на правительство. Стремления буржуазии должны в этом направлении объединиться со стремлениями других элементов.

"Кто же может быть этим союзником буржуазии?

"Интеллигенция, не имеющая никакого влияния на хозяйственную жизнь, радикальная печать?.. Это было бы весьма сомнительным плюсом.

"Естественным союзником буржуазии являются другие экономические классы, связанные с ней непосредственным участием в хозяйственной жизни и действительно заинтересованные в повышении производительности национального труда.

"В настоящий исторический момент в России в этом заинтересованы все классы русского народа: буржуазия и помещики, крестьяне и рабочие.

"Но, к несчастью, крестьяне и рабочие, как только они начинают относиться «сознательно» к окружающему, становятся большей частью жертвой социалистической пропаганды, идущей от интеллигенции, и начинают видеть в буржуазии своего главного политического врага. Поэтому о крестьянах и рабочих, как политических союзниках буржуазии, не может быть и речи.

"У буржуазии остается, таким образом, сейчас только один единственный союзник – помещики… И поэтому объединение представителей обоих этих классов в Союзе 17 октября вызвано не случайными причинами, а продиктовано всем ходом русской политической эволюции^{51}.

Буржуазия могла бы забрать в свои руки правительство, только оперевшись на массы. Но так как массы относятся к ней враждебно, то буржуазия вынуждена не бороться против правительства, а держаться за него обеими руками. Октябристы слишком реалистичны, чтобы на авось заниматься «оппозицией», как кадеты. И они последовательно проводят эту свою точку зрения, несмотря на все испытания судьбы. Правда, после первых громовых ударов азефовщины и они позволили себе ахнуть. Но уже очень скоро заставили себя понять, что Азеф ничего не меняет в «ходе русской политической эволюции», ибо он всего-навсего – таракан, неосторожно всплывший на поверхность их же собственных октябристских щей, и что выплескивать щи из-за таракана противоречит не только интересам, но и национально-бытовым традициям московского купечества. И когда им слева доказывали, что таракан – не случайность, а неизбежность, они отвечали: «что ж? – остается, благословясь, проглотить и таракана». И проглотили, не поморщившись.