2.2.4. От осинки не бывает апельсинки

Как неопровержимо свидетельствуют ископаемые скелеты, эта война сопровождалась расовым смешением, скорее всего насильственным.

Достоверно установлено, что кроманьонцы не происходили и не могли происходить от неандертальцев. А вот смешиваться с ними могли, «улучшая породу»[106]. Причем как по своей инициативе, так и помимо нее, в зависимости от исхода той или иной конкретной межрасовой стычки. Если мужчинам, попавшим в плен, грозила участь быть съеденными, судьба женщин могла быть совершенно иной. Изучение тасманийцев, «застрявших» в каменном веке вплоть до своего исчезновения в XIX столетии, показало, что межплеменные отношения людей палеолита, помимо дипломатии, торговли и войны, непременно включают в себя и похищение женщин. Закономерно, что французско-бельгийская группа генетиков во главе с доктором Катрин Ханни из лионской Ecole Normale Superieur, выдвинула гипотезу: неандертальцы могли спариваться с homo sapiens sapiens.

В любом случае смешанное потомство являло собой не «детей любви», а скорее «детей ненависти и насилия».

Порода неандертальцев при метисации однозначно улучшалась, порода кроманьонцев столь же однозначно ухудшалась, но так или иначе, процесс имел настолько интенсивный, длительный и обоюдный характер, что привело, как уже говорилось, к образованию новых этносов и даже рас второго порядка.

Известный американский биолог Энтони Барнетт в книге «Род человеческий» еще в 1968 году предполагал, что «люди современного типа появились примерно в то же время, если не раньше, что и неандертальский человек, и развивались параллельно. Промежуточные типы между современными людьми и неандертальцами могли быть результатом либо скрещивания, либо ранних фаз дивергенции неандертальцев от линии, которая привела к современному человеку». С тех пор эта гипотеза укрепилась.

Крупный отечественный ученый Ю.Д. Беневоленская в своей статье «Проблема выявления сапиентной и неандертальской линий на ранних стадиях эволюции» пишет: «Гипотеза эволюционной трансформации неандертальцев в неоантропа все более уступает место представлению о вытеснении первых человеком современного типа, которое сопровождалось метисацией между ними»[107].

Другой выдающийся отечественный антрополог А.А. Зубов в статье «Проблемы внутривидовой систематики рода Homo в связи с современными представлениями о биологической дифференциации человечества» также указывает: «Мы можем говорить о “сетевидном” характере эволюции рода Homo на всех этапах его эволюции. Важно отметить, что “сеть” могла включать разные эволюционные “этажи”, взаимодействовавшие между собой и вносившие свой генетический вклад в общий, единый фонд многообразия эволюционирующего рода Homo»[108].

Иными словами, представители более «высоких» человеческих этажей вступали в половую связь с представителями «низших», неандертальских, этажей (и наоборот), в результате чего и произвели на свет метисов, затем численно обособившихся до уровня целых этносов и рас, что и породило общее эволюционное многообразие рода Homo.

Примем к сведению и такой тезис того же автора: «Антропологи констатируют наличие в упомянутый период антропогенеза в Европе трех вариантов ископаемых людей: 1) неандертальцев; 2) людей современного типа; 3) промежуточных форм»[109]. Уточним, что под современным человеком принято понимать кроманьонца, а под промежуточными формами — гибрид первых двух, а отнюдь не «переходное звено».

А.А. Зубов пишет далее: «Процессы смешения неандертальцев с людьми современного физического типа происходили и в Передней Азии, что уже давно предполагали некоторые антропологи».

Многие российские археологи, работающие на Русской равнине, на Алтае и в Сибири, также уверены, что гибридизация между кроманьонцами и неандертальцами была.

По всей вероятности, зоной метисации следует считать все территории, включая Европу, где в то или иное время одновременно проживали обе проторасы — неандертальцы и кроманьонцы. Такие гибриды обнаружены в пещере Староселье и в гроте Мурзак-Коба (Крым), в Пятигорске, Хвалынске, Сунгири, по всему среднему и нижнему течению Волги, в нижнем течении Днепра, в том числе в Романовке[110]; в бывшей Чехословакии — находки из Шипки, Охоса, Брно, Брюнна, Пржедмоста и др. Известность получил череп, найденный в Пестера ку Оасе («Пещера костей», Румыния), датируемый 35 тыс. — 40 тыс. л.н., который имел те же пропорции, что и голова современного человека, но отличавшийся фронтальной сглаженностью, большой костью позади уха и огромными верхними коренными зубами, как у неандертальца. Исследовавшие его профессора Джоао Зилхао из Университета Бристоля и Эрик Тинкаус из Вашингтонского университета, как и Сара Тишкофф из Университета Мэриленда, убеждены в том, что гибридизация носила повсеместный и тотальный характер и что наследование человеческих генов вполне совместимо с межвидовым скрещиванием.

Упомянутый профессор-антрополог Тринкаус нашел также в местечке Виндиджа (Хорватия) скелет ребенка, которому 25 тыс. лет. По мнению профессора, это был ребенок неандертальца и кроманьонца, что говорит о том, что неандертальцы и кроманьонцы не только жили вместе, но и скрещивались в Центральной Европе в течение 5 тысячелетий. То же самое можно сказать о другом скелете ребенка, гибрида неандертальца и кроманьонца, найденном в 1999 году в португальском местечке Лагар Вельо. Недавно в Узбекистане нашли в гроте скелет, сочетающий признаки неандертальцев и людей современных. И т. д.

Вообще, на сегодня в Европе зафиксировано уже множество древних метисов и обширные симбиотические (метисные) археологические культуры. Есть даже погребения целых деревень, в которых мужчины — европеоиды, женщины — неандерталки, а дети — метисы.

Гибридные формы затем продолжали повсеместно существовать и давать потомство, скрещиваясь все более с господствующим типом — в Европе таковым уже 30 тысяч лет назад стал кроманьонец. В результате, чем южнее и позднее жили неандертальцы, тем найденные останки демонстрируют более «грацильный» тип — менее грубый, чем неандерталец «классический». Надглазные дуги у них не такие толстые и не столь сильно выдаются, наличествует большая — по сравнению с другими черепами неандертальцев — черепная коробка и т. д.

Есть мнение, что метисы не выживали или не давали плодовитого потомства. Но факты проявленности неандертальской генетики в современном нам генофонде опровергают такой пессимизм. При этом, однако, согласно теории Дарвина, признаки смешанных форм как не предусмотренные естественным отбором (Природой) в каждом новом поколении все более вытеснялись доминантными признаками европеоида, воспринимаясь со временем как атавизм. В результате неандертальские черты у белых европеоидов хотя и встречаются даже до наших дней в самой Европе, но уже лишь изредка. Чем ближе к югу, тем они чаще, а в зоне Передней Азии и Средиземноморья либо становятся доминирующими, либо проявляются уже в виде целых этносов-гибридов, каковыми можно считать, к примеру, арабов, евреев, эфиопов, магрибинцев и др.

Генное наследие неандертальца, например, низкие лбы, выступающие надбровья и губы, скошенные подбородки, усиленное оволошение тела, вне всякого сомнения нередко проявляются в наши дни и среди белых народов, но в большинстве своем — балкано-кавказского, переднеазиатского, средиземноморского или семитского типа, напоминая о доисторических адюльтерах и мезальянсах.

Оволошение тела, возрастающее у европеоидов по мере приближения к экватору, — особенно яркий и характерный пример, иллюстрирующий процесс выбивания кроманьонцем неандертальца с Севера на Юг, сопровождавшегося все более активной метисацией.

Как известно, неандерталец был изрядно волосат телесно. Об этом знали и помнили еще в Древнем Риме; Тит Лукреций Кар (ок. 95–55 до н. э.) в поэме «О природе вещей» описал палеонтропа так: «Та же порода людей, но крепче, конечно: остов из костей плотнейших, мощные мышцы: телом подобны щетинистым вепрям».

Вот ведь парадокс! Казалось бы, чем ближе к северному полюсу, тем гуще и длиннее должны расти волосы на теле всякого живого существа, по сравнению с более теплолюбивыми разновидностями: будь то полярный волк, полярная лиса — песец, медведь гризли, северная белка и так далее — все они отличаются роскошным мехом. И только человек парадоксальным образом становится тем голее, обезволошенее (а следовательно беззащитней от холода), чем далее от экватора он проживает. А вот загадка обратного толка: зачем нужна густая растительность на теле южанам — армянам, грузинам, евреям, туркам, персам, ассирийцам, курдам и т. д. — ведь на юге и без того жарко?

Ответ кристально ясен: это братский привет от неандертальца, чьи гены оказались в южных широтах намного позднее, ближе к нам по времени, чем в северных, внедрялись дольше и усерднее, а вытеснялись куда менее активно, нежели там. И в результате эти гены если и не доминируют, то, не встречая постоянного европеоидного противодействия, прочно закрепились и мощно проявляются.

Неудивительно, что опыт гибридизации с абнауаю Заной оказался удачным именно в этих краях (неизвестно, удался бы подобный эксперимент в Подмосковье). Так же как не удивляет и знаменитый библейский рассказ о сыновьях Исаака — близнецах Исаве и Иакове, первый из которых был еще при родах «красный, весь, как кожа, косматый», и в дальнейшем из него вырос «человек косматый», в то время как его брат, родившийся следом в тот же час, был «человек гладкий». Разница была так наглядна, что для того, чтобы выдать Иакова за Исава перед лицом слепого Исаака, пришлось обложить тому руки шкурой козлят — легко представить себе меру косматости первенца! Ясно, что перед нами — пример неожиданного прорыва неандертальской генетики из времен, не столь уж отдаленных на тот момент, и именно там, где период метисации, возможно, еще продолжался на периферии региона[111].

Среди представителей нордической расы указанные «неандерталоподобные» признаки тоже время от времени встречаются[112]. Чаще у простонародья, хотя порой отмечаются и у высших классов; некоторые проявляются лишь в старости, причем у женщин несколько чаще[113]. Относительная малочисленность подобных типажей у нордических народов по сравнению, например, с кавказскими и семитическими очень объяснима, ведь период расовой метисации у нордиков гораздо более отдален по времени и не был столь интенсивен. А природа, как указывал еще Дарвин, избавляется в первую очередь от промежуточных форм как от ненужных ей, лишних, обделенных совершенством, в отличие от цельных рас, идеально приспособленных для выживания в своей нише.

Итак, за сорок тысяч лет нордические народы постепенно успели почти избавиться от следов древнейшей метисации, чего не скажешь о других этносах — также прямых потомках кроманьонцев, но более южных, а тем более о представителях вторичных, кроманьонско-неандертальских рас.

Метисация вообще прихотливо избирательна: если истинные эфиопы обладают темной кожей и европеоидными чертами лица, то у истинных арабов и евреев, наоборот, нередки негроидные (неандерталоидные) черты лица при белой или оливковой («мулатистой») коже, и т. д. В свете сказанного понятно, кстати, почему у евреев гаплотипы (по мужской хромосоме) почти неотличимы от гаплотипов негров или арабов.

Нет ничего удивительного в том, что целые народы-гибриды возникли в названной зоне, поскольку именно здесь в течение минимум десяти тысяч лет разыгрывался финал Великой Неандертальской войны. Две проторасы, запертые между Средиземным морем и Атласскими горами, продолжали выяснять отношения до тех пор, пока полностью не растворились друг в друге и не распались затем по закону дивергенции на причудливо скомбинированные, но притом достаточно гомогенные вторичные расы и этносы. (Доминантный тип при этом в данном ареале исчез как таковой и возможность возврата к нему — реверсии — стала в целом исключена, хотя периодически оба изначальных типа обязательно проявляются, но лишь единично и фрагментарно.)

Об этом, в частности, убедительно повествуют находки археологов Д. Гаррод и Т. Мак-Коуна, сделанные в 1931–1932 гг. в Палестине на горе Кармел в пещерах Схул (Козья) и Табун (Печная). Там были обнаружены останки древних людей, разделенных во времени примерно десятью тысячами лет: древней золе в Печной пещере — 40 тысяч, а в Козьей — 30 тысяч лет. За эти десять тысяч лет с популяцией, населявшей данную местность, произошли огромные и зримые изменения: чисто неандертальский облик постепенно накапливал все большее количество характерных кроманьонских черт, изменяя морфологию местных жителей. Наиболее близкие к нам по времени насельники пещеры Схул имеют наибольшее количество кроманьонских признаков (включая средний рост 175 см), оставаясь притом, все же, гибридом[114].

Позднее выводы, сделанные при исследовании пещер Схул и Табун, были полностью подтверждены новыми находками в том же географическом ареале и в тех же временных слоях почвы. А именно: в 1930-е гг. на горе Кафзех около Назарета найдены останки шести неандертальцев с такими характерными кроманьонскими отличиями, как высокий свод черепа, округлый затылок, высокий лоб, на нижней челюсти — подбородочный выступ. Объем их мозга почти не уступал мозгу современного человека. Слепки внутренней полости черепа свидетельствуют, что у них произошло дальнейшее разрастание некоторых специфических для человека зон коры больших полушарий, а именно тех, которые связаны с членораздельной речью и тонкими движениями. Это позволяет сделать предположение об усложнении у людей этого типа речи и мышления. Аналогичные находки были сделаны затем в пещерах Ябруд (Сирия), Хауа-Фтеах (Ливия), Джебел-Ирхуд (Марокко), Шанидар (Ирак). В 1963 году японская экспедиция нашла в Израиле скелет целого неандертальца, но… ростом с кроманьонца (170 см). И так далее.