Самокастрат

Метания Хобсбаума, на мой взгляд, вызваны тем, что у него еще осталась некоторая совесть ученого, которая периодически вынуждает к компромиссам между научной истиной, состоящей в признании подлинности наций (и всего комплекса аффилированных понятий), и собственной позицией, резко заявленной им еще в 1983 году на страницах подготовленного им сборника «Изобретение традиции»[558] (с чего, собственно, и началась его известность как конструктивиста). Заняв — и жестко — эту позицию, Хобсбаум как историк оскопил сам себя:

«”Изобретенная традиция” означает совокупность практик, как правило, ограниченных открыто или молчаливо признанными правилами ритуального или символического характера, направленных на привитие определенных ценностей и норм поведения путем повторения, которое автоматически подразумевает преемственность с прошлым. В сущности, там, где это возможно, они обычно пытаются установить преемственность с соответствующим историческим прошлым». Таким образом, традиция (в том числе национальная традиция) предстает в интерпретации Хобсбаума как нечто исключительно рукотворное, как некий артефакт, созданный людьми. Как будто на самом деле у этносов нет ни прошлого, ни идущих из него традиций.

И далее автор перебрасывает мостик непосредственно к нациям и всему, что с ними связано. А именно, он утверждает, что изучение изобретенных традиций «крайне важно для относительно недавнего исторического нововведения, “нации” и связанных с ней явлений: национализма, национального государства, национальных символов, историй и т. д. Все они основаны на упражнениях в социальной инженерии»[559]. Аргумент Хобсбаума (его пример — постройка в XIX веке здания британского парламента в псевдоготическом стиле) слабоват[560] и не тянет на столь решительное обобщение. Но он продолжает развивать свой тезис или, лучше сказать, свое мнение.

Он утверждает, что изобретение традиций стало особенно популярно и востребовано в Новое время, ибо «стремительное преобразование общества ослабляет или разрушает старые модели, для которых были предназначены “старые” традиции, создавая новые, к которым они неприменимы, или когда такие старые традиции и их институциональные носители или распространители оказываются недостаточно приспосабливаемыми или уничтожаются»[561].

И вот, наиболее активные националисты используют-де реальное прошлое своего народа как своего рода кладовую, где хранятся исторические заготовки для новых традиций. В результате чего создается как бы «с чистого листа» новая священная история нации-государства — мощная основа для национализма и нациестроительства со всеми вытекающими последствиями (читай: этническими чистками, холокостами и пр.).

Примеры Хобсбаума, однако, и тут не слишком убедительны. По его мнению, на этой стадии должна быть «изобретена историческая преемственность, например, путем создания древнего прошлого, не связанного с действительной исторической преемственностью, при помощи полувымысла (Верцингеторикс, Арминий Херуск) или подделки (Оссиан, чешские средневековые рукописи)»[562]. Рядом с Верцингеториксом и Арминием Хобсбаум поставил и Рюрика, при этом утверждая почему-то, что писаная история Руси-России начинается вовсе не с летописей, а с так называемой еврейско-хазарской переписки середины X века.

Уж лучше бы он не трогал историю Руси! А то ведь трижды соврал в коротком абзаце. Ибо, во-первых, есть памятники и более ранние. Во-вторых, значение летописей как исторического источника несопоставимо ни с каким другим. А в-третьих, мифология исторической преемственности у нас, конечно, существует, но только не с летописного Рюрика (тут мифического, как утверждает наука, мало), а с генеалогии российских государей от четвертого сына Ноя Арфаксада, египетских фараонов, Александра Македонского и римского цезаря Августа, которая изобретена и пропагандируется в «Послании о Мономаховом венце», созданном монахом Спиридоном-Савой между 1513 и 1523 гг.[563]. Однако данная «мифология с генеалогией» русскими националистами последних трехсот лет, насколько я знаю, в пропаганде не используется.

Но суть дела в другом: хотя подделки национального исторического прошлого встречались и встречаются (взять хоть «Велесову книгу»), это не отменяет наличия самого национального исторического прошлого. Больше того, не было бы его — нечего было бы и подделывать. Кому нужны были бы макферсоновские «Песни Оссиана», если бы в реальности не существовали шотландцы? Кого волновали бы пастиши Ганки, если бы не было в мире такого народа, как чехи?

Аргументация Хобсбаума негодна в принципе.