5.3. Основной тип межэтнических отношений (начало)

Нет ничего легче, как признать на словах истинность этой всеобщей борьбы за жизнь, и нет ничего труднее, как не упускать никогда из виду этого заключения. И тем не менее, пока оно не укоренится в нашем уме, вся экономия природы, со всеми сюда относящимися явлениями распределения, редкости, изобилия, вымирания и изменений, будет представляться нам как бы в тумане или будет совершенно неверно нами понята.

Чарльз Дарвин

Ни волк волка, ни змия змий не губить, но человек человека погубляеть.

Златоструй 

До недавнего времени считалось, что человекообразные обезьяны — принципиальные вегетарианцы. Они, якобы, не умеют и не хотят охотиться (тем более, на себе подобных), так как не нуждаются в мясных продуктах и даже не знают, что это такое. Их питание — фрукты, орехи, всякие зеленые вершки-корешки…

Однако в 2007 году по нашим экранам прошли зарубежные блистательные документальные фильмы о животных, которые камня на камне не оставили от подобных прекраснодушных представлений у широкой публики[433].

Вот семья шимпанзе ловко окружает и загоняет молодого гиббона. Добыча достается альфа-самцу, который начинает сразу с самого вкусненького: тонкий череп еще живого гиббона слаб против могучих клыков; шимпанзе съедает его лицо, легко раскусывает свод, внимательно выедает мозг. Остальные охотники, не сводя с этой сцены глаз, терпеливо ждут, пока и им перепадет сладкого свежего мясца. Они жаждут его, трепещут, всячески выражая свои алчные мечты. Их жгучая потребность в чужой плоти не вызывает сомнений.

Вот другая группа ловит на этот раз уже не гиббона, а молодую самку той же породы шимпанзе, но — чужую, из другого семейства (дема). Душераздирающие крики, короткая схватка с тем же исходом. Тушка большая, хватит на всех.

Несомненно, если бы покойный Б.Ф. Поршнев увидел эти кадры, он пересмотрел бы свои убеждения по поводу отсутствия у древнейших людей охотничьих инстинктов и навыков. Зато еще больше утвердился бы в своих предположениях о каннибализме как двигателе прогресса.

Для меня же нет и не было никаких сомнений в том, что убийство себе подобных сопровождает историю человека от самых истоков антропогенеза, что бы кто ни подразумевал под этим словом. Археология свидетельствует об этом неумолимо.

Показательно, что самая же первая находка древних людей прямо и недвусмысленно говорит о том, что война соприродна человеку: в гроте Кро-Маньон в 1868 г. были найдены останки людей, умерших насильственной, а не естественной смертью. Женщина с ребенком, старик и трое мужчин — все они были убиты врагом.

Но и на черепе первого же найденного Фульроттом неандертальца — следы тяжелых ударов.

Спускаемся дальше в глубь тысячелетий: в июле 1948 года профессор Р. Дарт нашел нижнюю челюсть австралопитека — ребенка двенадцати лет. Она была сломана в двух местах, а передние четыре зуба выбиты дубиной или кулаком. Австралопитеки, как установлено сегодня, охотились и во множестве ели бабуинов, но были также и каннибалами. Как оружие использовали кости и рога животных (кинжал, палица, нож).

Все вообще находки древних стоянок обязательно дают образцы оружия: копья, ножи, стрелы, боевые молоты и топоры, кистени. Сомневаться в их назначении не приходится: охота и война. Славные воины жили десятки тысяч лет тому назад! Взять хотя бы однорукого и одноглазого метиса (с чертами неандертальца и кроманьонца вместе) из Шанидара в Курдистане: его лоб был рассечен, глаз выбит, но он прожил еще немало, ибо дырка была заживлена, и немало врагов, надо думать, успел перебить…

Наиболее впечатляюща (пока) находка 1895 года под городом Крапина в Хорватии: свыше 500 костей двух разных неандертальских племен. В схватке бились различные вариации одного антропологического типа, но для убитых все кончилось одинаково: их съели, расщепляя при этом длинные кости и добывая из них мозг. Понятно, такая битва была не единственной в древнейшей истории. Археологические находки в районе Ардеш во Франции также говорят о том, что неандертальцы охотно поедали друг друга. В 1907–1908 гг. в пещере Офнет около Нордлингена (Бавария) найдено захоронение одних только черепов кроманьонцев. А где тела? Скорее всего, съедены. И т. д.[434]

Коллективная мнема всех без исключения рас и этносов изначально загружалась впечатлениями от подобных сражений или памятью о них. Древнейший человек никогда не забывал об угрозе нападения, вторжения, войны, и сам был готов нападать и вторгаться. Не случайно древние равнинные поселения — от краалей Южной и Восточной Африки до Аркаима под Челябинском все строились, как правило, по схеме круга. Смысл понятен: оборона должна быть круговой всегда, ибо нападения можно ждать тоже всегда и отовсюду. Те же соображения двигали и строителями свайных поселений — даже таких больших, как Альпенке (40 тыс. м?) на Цюрихском озере.