2.1.1. Теория эволюции в проекции расогенеза

Сразу скажу: я поклонник Чарльза Дарвина как несравненного ученого, мыслителя и писателя, знатока живого мира. Только что на страницах настоящей книги прозвучала хвала его гению. Я всегда буду во многом опираться на его идеи, цитировать прославленную книгу «Происхождение видов» и другие сочинения гения.

Но дарвиновскую теорию эволюции я не считаю единственным способом объяснения разнообразия этого мира. Что-то эта теория способна объяснить, и даже очень хорошо, а что-то — нет.

Что касается происхождения рас, теория эволюции, возможно, действенна в рамках разговора о негроидах. Проблему появления на Земле монголоидов она переводит в разряд гипотез. А что касается европеоидов — она, как мы убедимся, и вовсе ничего про них не объясняет. Подчеркнем здесь, что сам Дарвин никогда не утверждал, что человек произошел от обезьяны, хотя и не отрицал такую возможность, он был далек от такой прямолинейной вульгаризации собственных идей. Она целиком на совести его мелкотравчатых последователей.

Сегодня вся стопятидесятилетняя традиция эволюционного объяснения возникновения человека, некогда популярная, терпит удар за ударом и предстает как традиция заблуждений, достойная лишь обрисовки пунктиром. То так называемое «переходное звено» между обезьяной и человеком переопределяется как гибрид, то ученый мир вообще отказывается искать это звено, то вдруг выясняется генетическая нестыковка неандертальца и кроманьонца и их экзистенциальная единовременность, в силу чего последний никак не может быть ни ближайшим, ни даже отдаленным потомком первого, то возникают новейшие сомнения в происхождении неандертальца от гоминид-архантропов…

Вообще-то уже сам факт существования кроманьонцев, прямых предков современного человека (физически сохранившихся практически без изменений в лице басков[87], корсиканцев, гуанчей Канарских островов и берберов, а с незначительными изменениями — во множестве иных народов) ставит теорию эволюции под вопрос. Как известно, у человекообразных приматов вообще никогда не встречаются такие признаки, как светлые волосы и голубые глаза (не только радужная оболочка, но даже все глазное яблоко окрашено у них в карий цвет). У них просто нет таких генов, откуда же им было взяться у людей, у целых суперэтносов? Происхождение славянских, германских, финских и т. д. прямых предков — светловолосых и светлоглазых длинноголовых людей — от каких-либо «обезьян», что бы ни понимать под этим словом, представляется просто невозможным. Пусть китайцы высокомерно именуют европейцев именно «длинноносыми белыми обезьянами» (а также «зелеными чертями»), эти прозвища нимало не отражают реальность.

Вообще, появление кроманьонца, по сути неизменного от позднего палеолита до наших дней, позволяет довольно уверенно ставить вопрос об инволюции человека (деградации, вырождении)[88], но с большой осторожностью — об эволюции. Не то, чтобы ее вовсе не было, но действие ее ограничено, а отнюдь не универсально.

В свете сказанного, надеюсь, читателя не слишком шокирует дальнейшее изложение автором фактов и концепций, далеко не всегда соответствующих тому, что можно встретить в школьных учебниках. При этом, однако, важно соблюдать историческую последовательность в рассказе, быть верным научной правде, стараться докопаться до корней явлений и феноменов.

До последнего времени считалось, что человек современный произошел непосредственно от человека неандертальского, которого и сменил на нашей планете. Поэтому родословию неандертальца и гипотезам о его происхождении от гоминид и дальнейшей эволюции посвящено огромное количество научных трудов, хотя единого мнения по ряду важных моментов нет и поныне.

Следует подвергнуть это родословие критическому рассмотрению.