Лекция 17. Общий обзор—Мальтус о населении

МЫ ЗАКОНЧИЛИ обсуждать Адама Смита, во всяком случае закончили попытку систематического ознакомления с различными его доктринами и взглядами, в частности изложенными в «Богатстве народов». Начинаем серию лекций о классической экономической мысли XIX века.

Для начала пара слов об основоположниках и корнях классической теории. Мне очень трудно провести четкую линию между Смитом и Юмом, с одной стороны, и позицией ранних классических авторов XIX века (во всяком случае первой его половины). Мне кажется, что классические экономисты приняли основную точку зрения «Богатства народов», где анализировались механизмы продуктивной организации экономики и обсуждалась природа экономического роста, его причины и цели.

Основная заслуга классических экономистов XIX века в том, что они расставили все точки над «i» и в значительной степени отступили от доктрины той части «Богатства народов», в которой излагалась теория ценности и распределения. При этом они переняли основные идеи Смита в том виде, в каком я их формулирую. С одной стороны, классические экономисты XIX века развили теории Смита, с другой — они скорректировали и укрепили ее, особенно в вопросах ценности и распределения, денег и международной торговли. Полученный синтез изложен в «Основах по- литической экономии» Джона Стюарта Милля (Mill, 1848; Милль, 2007), явно написанных в попытке осовременить Адама Смита.

Период, который мы рассматриваем, начался в 1798 году с публикации «Опыта закона о народонаселении» Мальтуса и закончился в 1874 Г°ДУ> когда вышли «Ведущие принципы»

Кэрнса.

235

Деятели этого периода делятся на две группы, или два поколения. Первое поколение возглавил

Рикардо (i772~ 1823 гг.), автор памфлетов о деньгах и торговле (Ricardo, 1810; 1815; Рикардо, 1955> т-

2)> прославившийся своим значительным трудом «Начала политической экономии» (Ricardo, 1817;

Рикардо, 1955' т в

- *)> котором аналитический метод был развит до немыслимых высот. Мальтус, о котором я расскажу вам чуть позже, важен благодаря своему «Опыту закона о народонаселении», но необходимо помнить, что этот труд был написан об экономических принципах, в ходе анализа идей коллег-экономистов и по следами дискуссий с ними. Дружба Мальтуса и Рикардо, которые обычно расходились во мнениях, —один из самых знаменитых дружеских союзов в истории нашего предмета.

Среди крупных фигур первого поколения был еще Джеймс Милль, довольно суровая личность,— его привычки описаны в «Автобиографии» его сьша

(Mill, 1873)

Джона Стюарта Милля. Милль был другом

Бентама и Рикардо и прославился как экономист благодаря своему памфлету «В защиту коммерции»

(James Mill, 1808). Милль также пересказал Рикардо простым языком, причем он надиктовал эту книгу во время прогулок своему маленькому сыну, Джону Стюарту Миллю, детство которого сложно назвать счастливым. Рекомендую почитать об этом. Мы также должны вспомнить полковника Роберта Тор- ренса, прожившего долгую жизнь. Торренс родился в 1780, а умер в 1864 году, так что застал и первое, и второе поколение классических экономистов. В первом поколении он прославился своим «Опытом о внешней торговле хлебом» (Torrens, 1815), в котором пытался убедить правительство не вводить заново регулирование торговли хлебом. В этот период его работы о монетарной теории были, с точки зрения классических экономистов, неортодоксальными. Торренс дожил и до второго периода, в котором написал книгу о колонизации Австралии (выдающаяся работа!) и сборник эссе «Бюджет»

(Torrens, 1844)- Если кому-нибудь попадется этот сборник памфлетов, знайте, что это очень ценная книга. Торренс много писал о законе Пиля 1844 года и о спорах вокруг него (Torrens, 1848).

Все эти люди были основателями знаменитого Лондонского клуба политической экономии, члены которого до сих пор встречаются примерно раз в месяц в лондонском Клу-

бе реформ. Клуб политической экономии был основан Рикардо, Мальтусом, Торренсом и Миллем, и практически любой классический экономист в Англии принадлежал к этому клубу.

Среди авторов первого поколения особняком стоит знаменитый Генри Торнтон, чьи основные труды я уже упоминал: это книга «Бумажный кредит» (Thornton, 1802) и две речи в Палате общин по поводу доклада буллионистского комитета (Thornton, 1811). По-моему, это лучшее, что было написано о деньгах до XX века.

Ко второму поколению принадлежал также Нассау Сениор (1790-1864), адвокат, дважды профессор кафедры политической экономии имени Драммонда в Оксфордском университете. На кафедру

Драммонда лектор избирался на короткий срок, в течение которого читал несколько лекций, подлежав- ших обязательной публикации, а затем уступал место кому-то другому. Сениор стал профессором кафедры имени Драммонда дважды, он также написал несколько важных памфлетов, переизданных

Лондонской школой экономики: «Обращение ценных металлов» (Senior, 1827)5 «Стоимость приоб- ретения денег» (Senior, 18293) и «Ценность денег» (Senior, 18290), и очень важное письмо лорду

Хоуику о принципах социальной реформы (Senior, 1831). Сениор приложил руку и к знаменитому докладу о «Законе о бедных» и не менее знаменитому докладу о положении ручных ткачей.

К тому же следует упомянуть Маккуллоха (1789-1864). Маккуллох был учеником Адама Смита и

Рикардо и их популяризатором. Он написал много работ и в наши дни стал объектом исследования профессора О'Брайена из Дарэмско-го университета (O'Brian, 197°)- И разумеется, звездным эко- номистом этого периода, затмившим всех, кроме Рикардо, был Джон Стюарт Милль (1806-1873)-

Милль был не только экономистом, но и автором выдающихся трудов по логике, философии и политике. Каждый из вас должен немало знать о Джоне Стюарте Милле безотносительно предмета наших лекций. Наконец, ко второму поколению классических экономистов принадлежал Джон Эллиот

Кэрнс (1823-1875)5 B некоторой степени ученик Джона Стюарта Милля. Главные работы Кэрнса —

«Некоторые ведущие принципы политической экономии» (Cairnes, 1874; Кэрнс, 2012), «Essays in

Political Economy» («Эссе по политической эконо-

237

мии») (Cairnes, 1873) и выдающаяся книга об экономике рабства, написанная во время войны между

Севером и Югом. Но о Кэрнсе мы поговорим подробней чуть позже.

Я хотел бы посвятить остаток лекции Мальтусу и его труду о населении, который обеспечил классической экономической теории XIX века в некотором смысле сенсационный старт. Мальтус был не первым, кто писал о населении. Ученый американец Стейнджланд, ныне покойный, написал книгу о домальтусовых теориях населения (Stangeland, 1904), том в триста или четыреста страниц, повествующих об относительно неизвестных авторах. Я уже привлекал ваше внимание к тому, как

Кантильон предвосхитил идеи Мальтуса своим знаменитым замечанием о том, что «люди плодятся, как мыши в амбаре», если позволяет продовольствие. А затем теория заработной платы Адама Смита описала весьма долгосрочную тенденцию, согласно которой зарплаты стремятся к уровню прожиточного минимума, если накопление капитала замедляется и перестает успевать за ростом населения.

Однако именно Мальтус сумел популяризовать тему населения по-настоящему. Каждый из вас должен ознакомиться с его «Опытом закона о народонаселении» (Malthus, 1798); оно было опубликовано анонимно, а затем переиздано британским Королевским экономическим обществом. Неуверен, есть ли

«Опыт» сейчас в продаже, но он был издан достаточно большим тиражом, чтобы вы без труда нашли экземпляр.

Теория Мальтуса была прямым следствием негативной реакции на расцвет утопических теорий, на утопический оптимизм, в первые годы сопутствовавший французской революции. Кто читал

«Прелюдию» Вордсворта (Wordsworth, 1805)? Знаменитый Вордсворт, к старости ставший довольно консервативным, в молодости восхищался ранней, идеалистической фазой французской революции. Он написал: «Bliss was it in that dawn to be alive,/But to be young was very heaven!» («Быть живым в этом рассвете было благодатью/ Но быть молодым было небесным блаженством!») (Wordsworth, 1809/1982, р. 34°)•

Отношение Мальтуса к избранной им теме понятно из полного названия его эссе: «Опыт закона о народонаселении в связи с будущим совершенствованием общества; с комментариями теорий У.

Годвина, Ж. Кондорсе и других авто-

238

ров». Я надеюсь, вы все знаете, кто такой Годвин. Не все? Честность — это добродетель. Годвин был тестем Шелли и автором труда в двух томах под названием «Принципы политической справедливости»

сш

(Godwin, 1793)' 1° classicusфилософского анархизма. Годвин считал, что, если закон и собственность отменить, преступность исчезнет с лица земли, человеческие отношения станут идеально гармоничными, а человеческое здоровье — совершенным, и человек может даже стать бессмертным.

Хотел бы я на это посмотреть!

Мальтус объясняет, что двигало им при написании книги, в предисловии к «Опыту»:

Следующее эссе было написано после разговора с другом об эссе г-на Годвина о скупости и расточительности...

Дискуссия привела нас к общему вопросу будущих изменений :; общества, и автор этих строк вначале сел за работу, намереваясь просто изложить свои мысли другу на бумаге, более четко, чем он может сделать при устной беседе. Но по мере раскрытия темы ему в голову пришли идеи, которых он раньше ни у кого не встречал. И поскольку ему показалось, что любой, даже малейший свет, пролитый на столь интересную тему, может быть встречен доброжелательно, он решил изложить свои мысли в форме эссе (Malthus, i79^> ?• ')•

На самом деле «другом» был отец Мальтуса, крайне щедрый, милейший старый чудак, ученик негодяя

Руссо. Я называю Руссо негодяем не потому, что не разделяю его политических взглядов (я их разделяю!), а из-за его ссоры с Юмом, в которой он был абсолютно не прав.

Отец Мальтуса был дружен с Руссо, и когда Руссо при поддержке Юма сбежал в Англию из-за гонений, отец Мальтуса нашел ему временное жилье. Сам Мальтус, превосходно ладивший с отцом, только что вернулся из Кембриджа, где обучался математике и был одним из лучших студентов.

Вероятно, когда отец и сын беседовали после ужина, тот оптимизм, под влиянием которого сформировались взгляды отца, покоробил Мальтуса, и он решил опровергнуть теорию Годвина и прочих оптимистов.

Аргументацию первого эссе (я не устаю подчеркивать «первого») несложно подытожить. Те, кто не слишком любят читать, могут ограничиться первой главой. Глава начинается с вопроса, заданного

Годвином и Кондорсе, одно-

239

го из великих французских интеллектуалов второй половины XVIII века, погибшего во время революции. Вопрос, заданный Годвином и Кондорсе (придерживавшегося умеренных взглядов) звучал так: может ли человек улучшить свое положение при изменении общественного устройства? Мальтус пишет: «Перед нами стоит великий вопрос: начнет ли человек отныне продвигаться со все большей скоростью к неограниченному и потому непостижимому совер- шенствованию или же он будет обречен на вечное колебание между счастьем и несчастьем и, несмотря на все усилия, останется на неизмеримо огромном расстоянии от желаемой цели» (ibid.,

pp. 2-3). Мальтус пишет, что с великим удовольствием прочел некоторые работы о способности человека к совершенствованию, но видит «огромные и, в моем понимании, непреодолимые сложности на пути к нему» (ibid., p. 7)-

Он начинает с изложения двух постулатов. Один из них крайне банален, а второй довольно пикантен. Первый звучит так: «Пропитание необходимо для существования человека» (ibid., p.

11). Это банально: мы не станем с этим спорить. Второй таков: «Страсть между полами необходима и сохранится приблизительно в своем текущем состоянии» (ibid.) Почему же Мальтус счел необходимым сделать это странное обобщение? Дело в том, что Годвин в своей книге (крайне оптимистичной) предсказал постепенное затихание сексуального влечения. Конечно, если бы это случилось, вся теория Мальтуса, изложенная в первом издании его эссе, развалилась бы, поэтому

Мальтус счел необходимым ввести второй принцип.

Немного ниже он говорит:

Не стану рассматривать всевозможные праздные домыслы.. Какой-нибудь автор может сказать мне, что он считает, что рано или поздно человек превратится в страуса. Я не могу толком возразить ему. Но прежде, чем он может рассчитывать убедить хоть сколько-то разумного человека в своем мнении, он должен продемонстрировать, что людские шеи постепенно удлиняются, ноги и ступни с каждым днем меняют свою форму, а волосы превращаются в перья. Пока возможность столь чудесного превращения не может быть продемонстрирована, рассуждать о счастье человека в его новом состоянии, описывать его новые возможности в беге и в полете—пустая трата времени и красноречия (ibid., p. ю).

24°

Сочтя, что эти постулаты доказаны, Мальтус переходит к утверждению, что «способность населения бесконечно увеличиваться превышает способность земли производить пропитание для человека» (ibid., p. 13). Зачем? Уже после изложения очевидных обстоятельств легко представить себе, как без намеренного ограничения человечество с разумной скоростью увеличивается, понятно, что через несколько тысяч лет вес человечества превысит вес планеты.

Но Мальтус пытается перевести свою аргументацию на более точное основание и пишет:

«Население, если его не контролировать, увеличивается в геометрической прогрессии, а пропитание для человека — в арифметической» (ibid., p. 14). Затем он приводит примеры арифметической и геометрической прогрессий.

Мальтуса можно раскритиковать, сказав, что он приводит только одну арифметическую иллюстрацию контраста между арифметической и геометрической прогрессиями. Очевидно, если цифры представляют возможность увеличения количества еды (арифметическую прогрессию) и возможность увеличения населения (геометрическую прогрессию), его аргументация весьма убедительна. Но это не единственная возможная геометрическая прогрессия. Можно представить, что геометрическая прогрессия характеризуется только тем, что ее члены растут по общему множителю, а этот множитель может быть очень, очень мал, соответственно, рост населения может долгое время не слишком сильно будет опережать рост продуктов питания.

Но, конечно, на самом деле Мальтус (хотя некоторые, например, Кэннан (Cannan, 1953, РР-

U3~U4)> в этом сомневались) имел в виду всего лишь закон убывающей отдачи. И если бы он сформулировал закон убывающей отдачи от неизменного фактора —земли —достаточно осторожно, он смог бы обойтись без своей туманной арифметической иллюстрации, которая дала множеству поверхностных людей предполагать, что они опровергли теорию населения Мальтуса.

Готов отдать Мальтусу должное за то, что он подобрался крайне близко к закону убывающей отдачи. Во втором издании эссе (Malthus, 1803) он даже использует формулировки, более близкие к закону убывающей отдачи, и он был одним из тех, кто впоследствии этот закон изобрел. В своей энцик-

241

лопедической статье о населении (Malthus, 1823) Мальтус фактически формулирует закон убывающей отдачи, так что вы тоже должны отдать ему должное. Он имел в виду нечто значительно более основательное, чем туманные арифметические иллюстрации.

Поскольку население не может увеличиваться без пропитания, пишет Мальтус, его размер тем или иным образом должен контролироваться. А затем следует трогательный и знаменитый текст:

Природа щедрой и свободной рукой рассыпала зародыши жизни по царству животных и растений. Она была относительно бережлива в сотворении пространства и пищи, необходимых, для того чтобы их взрастить. Если бы у зародышей существования, содержащихся в этом клочке земли, было достаточно пищи и места, чтобы расти и размножаться, они бы заполнили миллионы миров за несколько тысяч лет. Необходимость, этот непременный, повсеместный закон природы, ограничивает их предписанными им рамками. Расы растений и животных сокращаются под воздействием этого великого ограничительного закона. И раса людей не может никакими усилиями разума избежать его воздействия. Среди растений и животных этот закон проявляется в виде пропажи семян, болезней и преждевременных смертей. Среди людей в виде несчастий и пороков (Malthus, 17981 РР-

14~15)-

Позднее в ходе первого эссе Мальтус развивает свою концепцию способов контроля размножения людей. Они делятся на «превентивный контроль» (входит все, что не дает людям размножаться) и

«позитивный контроль», к которому относится все, что сокращает количество уже существующих людей. Но независимо от технической природы способов контроля ему сопутствуют либо несчастья, либо пороки. Мальтус утверждает, что прекрасная система Годвина безнадежна.

Поместите людей в самые благодатные условия, избавьтесь от всех несовершенств институтов, на которых настаивал Годвин, и от правительств, и скорость роста населения сравняется со скоростью роста пропитания и не сможет ее обогнать только благодаря пороку или несчастьям.

Годвин утверждал в своей книге, что в реальности население не перерастает пропитание. Мальтус цитирует Годвина: «В человеческом обществе есть принцип, сказал Годвин, при помощи которого население постоянно удерживается

242

ЛЕКЦИЯ 17 на уровне средств пропитания». Мальтус комментирует: «Этот принцип, который г-н Годвин упоминает как некий таинственный оккультный предмет и который он не пытается исследовать, мы найдем в безжалостном законе необходимости,—это несчастье и страх несчастья» (ibid., p.

176).

Вот так Мальтус развивает аргументацию в своем эссе. Это короткое произведение. Большая часть человеческой расы обречена на жизнь на грани прожиточного минимума, и только те, кому повезло иметь собственность, оказываются в лучших условиях.

Все это было довольно печально для множества оптимистов, не только для Годвина. Но Мальтус не удовлетворился тем, что его книга стала сенсацией. Кстати, она была опубликована анонимно, но очень скоро имя автора стало всем известно. Мальтус, желая углубить свои знания, начал со- бирать информацию о населении. Он много путешествовал и дневник его путешествия по

Скандинавии (Malthus, 1966), предпринятого с целью исследования проблемы населения, был недавно издан под редакцией миссис Джеймс. Так что второе издание эссе, вышедшее в 1803 году

(первое увидело свет в 1798-м), было практически новой книгой. Первое эссе было блестящим творением недавнего выпускника Кембриджского университета. Второе издание «Опыта» — довольно скучный текст, полный статистических данных и эмпирических фактов. Можно смело сказать, что, если бы теория населения была опубликована сразу в том виде, который она приобрела ко второму изданию, она бы не получила такого резонанса.

Крайне важно понять, что же изменилось к 1803 году. Мальтус немного изменил точку зрения — не так сильно, как можно было бы ожидать, немного. Кэннан всегда говорил, что эта перемена произошла из-за помолвки Мальтуса, случившейся между 1798 и 1803 годами и открывшей ему состояния ума, не связанные ни с несчастьями, ни с пороками. Во втором издании Мальтус признает существование третьего способа контроля размножения людей, который он называет нравственным, или благоразумным, обузданием. От него не случается ни пороков, ни несчастья.

Мальтус пишет:

В ходе написания настоящей книги я настолько удалился от изначального текста, что предположил возможность сущест-

ИСТОРИЯ ЭКОНОМИЧЕСКОЙ МЫСЛИ вования еще одного способа контроля количества населения, который нельзя причислить ни к порокам, ни к несчастьям; во второй части книги я попытался смягчить некоторые самые жесткие выводы первого издания

«Опыта» (Malthus, 1803, p. vii).

Необходимо понимать, что под благоразумным способом контроля населения Мальтус имеет в виду не контрацепцию. В четвертом издании эссе он не жалеет слов, опровергая предположение, что он мог бы поддержать нечто столь, по его мнению, порочное. Он имел в виду лишь от- ложенный брак. Почему-то Мальтус решил, что, если молодая пара придет к священнику и попросит связать их узами брака, а священник прочтет им короткую лекцию по мальтузианской теории населения, возможно, юноша посмотрит на девушку и скажет: «Прости, дорогая, но все отменяется».

Но читатели Мальтуса (другие классические экономисты, во всяком случае некоторые из них) не были столь скромны. Бентам предлагал ввести планирование семьи при помощи примитивной формы контрацепции. Джеймс Милль (James Mill, 1826) предположил, в несколько более деликат- ной манере, что существуют средства ограничения геометрического роста населения, позволяющие поднимать уровень зарплат до желаемой высоты1, что также является преувеличением. Возможно, те из вас, кто изучают экономическую или политическую историю, слышали о Фрэнсисе Плейсе, одном из великих радикальных реформаторов, стоявших за реформой избирательной системы в 18зо-е годы и отменой в i82O-e годы законов, запрещавших профсоюзы. Фрэнсис Плейс написал книгу (Place, 1822) в защиту Мальтуса. Дело в том, что

Годвин ополчился против него и написал еще один опыт о народонаселении, в котором, по мне- нию Плейса, несправедливо критиковал Мальтуса. Фрэнсис Плейс убеждает читателя, что

Мальтус искренне не понимал реалий обычной жизни, и рекомендует ввести сознательное планирование семьи. Его книга положила начало литературе о планировании семьи.

Молодой Джон Стюарт Милль, интерпретируя Мальтуса так же, как его отец и Фрэнсис Плейс, пишет в своей

1. См.: James Mill (1826, chap. 2, section а), воспроизводится в: Mill (1966, pp. 228-44, «Р- РР- 242-43)- '

ЛЕКЦИЯ 17

«Автобиографии» (Mill, 1873, p. 105), что принцип народонаселения, провозглашенный

Мальтусом, стал не причиной пессимизма, но флагом надежды. И я говорю вам, что невозможно понять отношение классических экономистов XIX века к социальной реформе и прочим вопросам, если не знать, как они относились к проблеме населения.

Как бы то ни было, это скорее эпизод из истории политической экономии, чем из истории экономической теории. В экономической теории допущение, что человечеству необязательно существовать на грани выживания, было сделано Адамом Смитом, который предположил, что капитал, если он растет быстрее населения, может поддерживать существование населения при зарплатах, значительно превышающих прожиточный минимум. В аналитической экономической теории это допущение означало, что в конечном итоге минимальный уровень заработной платы определялся не физиологически, а психологически; психология — это куда более сложная материя, хуже поддающаяся точной формулировке.

Обратите внимание, что Мальтус оставил нападки на теорию совершенствования человечества, при условии, что предписанные им нравственные ограничения будут соблюдаться (планирование семьи, контрацепцию он рассматривал как порочную практику, в отличие от Джеймса Милля и других авторов), однако он не перестал критиковать идею отмены закона и собственности.

Напротив, он считал, что законодательство, включая законы о собственности, может так или иначе послужить стимулом для ограничения численности населения. Именно это я имел в виду, когда говорил вам, что невозможно понять классическую теорию экономической политики, если не держать постоянно в уме это толкование теории Мальтуса.

Думаю, что сказал достаточно, чтобы убедить вас, что Шумпетер, как это с ним часто бывало при интерпретации английских экономистов этого периода, ошибся, когда писал, что теория населения была темой, чуждой основному анализу классической экономической теории XIX века. Вместе с трудами Адама Смита теория населения была фундаментальной предпосылкой этого анализа. Но вы не должны думать, что Мальтус и его эссе важны только для экономической теории или теории экономической политики. По-

245

мните, что именно книга Мальтуса убедила Дарвина в верности принципа эволюции. Поскольку

Дарвин и его теория изменили наше понимание человечества и его судьбы сильнее любого другого ученого, кроме Коперника, Мальтуса нельзя рассматривать как малозначимого автора.

К Мальтусу мы еще вернемся в следующей лекции, когда будем обсуждать эволюцию теории ренты и его спор с Рикардо. Мы поговорим о нем впоследствии, когда дойдем до теории общего равновесия.

Как жаль, что все научные труды Мальтуса довольно скучны; это касается не только второго издания

«Опыта о народонаселении», но и «Principles of Political Economy» («Начал политической экономии»)

(Malthus, 1820). Вам придется обмотать голову полотенцем и как следует посидеть над этой книгой, прежде чем вы ухватите мысль Мальтуса. Однако Мальтус не был лишен здравого смысла, как мы убедимся, когда дойдем до спора о деньгах. Хотя Рикардо и опроверг его логические построения,

Мальтус оценил текущую ситуацию лучше остальных классических экономистов. Но вернемся к этому позже.