Лекция 8. Кантильон

123 Я ПЛОХО спланировал вчерашнюю лекцию и не успел рассказать вам еще три вещи о

Локке, которые заслуживают вашего внимания. Буду максимально краток, потому что мне, как и вам, не терпится добраться до по-настоящему интересной части курса.

Как я уже говорил, в размышлениях Локка о проценте есть шесть заслуживающих внимания моментов: во-первых, его порицание тезиса Чайлда (прямого предложения снизить норму процента), во-вторых, его не вполне понятное рассуждение об определении естественной нормы процента, верную интерпретацию которого я затрудняюсь привести; в-третьих, обоснование законности процента путем сравнения его с рентой с земли. Итого, нам остается еще три пункта и одно общее замечание. В- четвертых, в ходе своих довольно бессвязных рассуждений о проблеме процента в целом Локк разрабатывает количественную теорию денег и метод определения ценового уровня (я использую сейчас современную терминологию), которые превосходят все, что мы можем найти по этой теме в ранней экономической литературе, за исключением, разве что, кратких замечаний в

«Quantulumcunque» Петти (Petty, 1682; Петти, 194°» с. 209-234)- В трудах Локка вы найдете анализ скорости обращения денег, который превосходит все то, что было написано об этом ранее.

В-пятых, в трактате «Некоторые соображения о последствиях снижения процента и повышении ценности денег» (Locke, 1691) вы найдете обсуждение тех факторов, которые влияют на стоимость: о влиянии спроса и предложения на цену и общие размышления о том, как сложно достичь неподвижности цен. Его занимает исключительно рыночная цена, о которой он делает несколько крайне проница-

123

тельных замечаний. И наконец, в-шестых, в том же трактате Локк подробно обсуждает охват населения налоговым обложением и присоединяется к утверждавшим, что в конечном итоге основное налоговое бремя того времени ложилось на землевладельцев.

Теперь, завершив свой крайне поверхностный рассказ об этой сфере деятельности Локка, я оставлю ее. Напоследок я упомяну еще одно достоинство Локка, которое превозносит в своей книге «Истоки экономической науки» профессор Летуин (Letwin, 1963, рр-160-162,167-171): общий подход к экономическим вопросам за то, что Локк, рассказывая о естественной норме процента и естественных факторах влияния на цены и ценность денег, имеет некое представление о неких мощных силах, лежащих в основе этих явлений. Таким образом Локк приближает нас к той теме, которую мы сейчас будем с вами обсуждать.

Критика Локка законодательного снижения нормы процента и повышения ценности денег (в значении девальвации) уступает трактату сэра Дадли Норта «Рассуждения о торговле» (North,

1691). В этой очень короткой работе Норт лаконично и успешно разрушает все озвученные до него аргументы в пользу понижения процента и обесценивания денег. Летуин (Letwin, 1963, pp. 189-

204) в своей книге пишет, что «Рассуждения о торговле», воспроизведенные в сборнике «Ранние трактаты о торговле Общества экономической истории», заслуживает величайшего уважения. Я рассказываю о Норте так кратко только потому, что его трактат очень приятно читать, и даже самые медленные читатели легко справятся с ним за пятьдесят минут. Он написан очень живо и содержит предисловие, вероятно, принадлежащее перу Роберта Норта, братаДадли Норта и авто- ра знаменитой биографии семьи Нортов. Найти его можно не только в серии переизданий издательства Johns Hopkins, но и в сборнике Общества экономической истории «Early Tracts on

Commerce», который впервые вышел под редакцией Маккуллоха.

Однако как бы мне ни хотелось посвятить Норту целую лекцию, я не хочу далее откладывать следующую часть своего курса: появление систематической экономической науки в XVIII веке.

Ни Петти, ни Локк, ни Норт не смотрели на экономическую систему как на единое целое, хотя и ис-

124

пользовали термины, более или менее нам знакомые, говорили с нами на одном языке. Намеки на единую систему встречаются в памфлете Норта, как утверждает профессор Летуин (Letwin, 19631 рр-189-204), но явно систематический подход к общим экономическим отношениям появился лишь в XVIII веке. Его зарождение можно проследить в трудах французских экономистов, впоследствии названных физиократами, а также в трудах шотландских философов, в частности величайших британских философов, Давида Юма и Адама Смита.

Впрочем, был еще один автор, о котором мы знаем очень немного и который написал научный трактат, превосходящий все, написанное физиократами и выдерживающий сравнение с самим

«Богатством народов». Это Ричард Кан-тильон, автор «Эссе о природе торговли» (Cantillon, 1755)-

Каждому из вас следует знать о Кантильоне. Литературу о нем найти нелегко, поэтому, перед тем как рассказать вам о системе, изложенной в его книге, я расскажу вам немного о его жизни и публикациях.

Ричард Кантильон (французы, разумеется, назвали бы Кантийон), ирландец по происхождению, в раннем возрасте стал банкиром в Париже. Похоже, он был исключительно проницательным и сообразительным банкиром. Когда Джон Ло, о котором я вскоре буду рассказывать вам в связи с физиократами, запустил свою обреченную миссисип-скую схему —французский аналог нашей

Компании южных морей начала 1720-х годов, Кантильон ее раскусил. Вероятно, в частной беседе он проговорился об этом, и был вызван к Джону Ло, который жил в Париже в королевской роскоши и почете. Ло сказал ему: «Вы знаете, что я могу выставить вас из этого города в течение суток?» А Кантильон ответил: «Вы не сделаете этого — я могу сделать вашу схему успешной1». И какое-то время Кантильон выступал быком для акций Миссисипской компании, но успел вовремя их продать и сколотить огромное состояние. Затем в 1734 Г°ДУ он был убит своим слугой в своем доме рядом с Ковент-Гарден, дом его был подожжен, и в огне сгорело множество ценных бумаг.

1. Это утверждение в переводе с французского появляется на с. 336 Essai в переиздании эссе Джевонса о Кантильоне: WS.Jevons(i&8i),

«Richard Cantillon and the Nationality of Political Economy».

ИСТОРИЯ ЭКОНОМИЧЕСКОЙ МЫСЛИ

Нам известно некоторые подробности о том, как Кан-тильон работал с клиентами, и о многочисленных судебных тяжбах, в которые он был вовлечен. Нам также известно кое-что о привычках Кантильона как экономиста. Например, в путешествия он всегда брал с собой секретаря, который ехал вместе с ним в экипаже и записывал его наблюдения о попадавшихся на глаза экономических явлениях. Время от времени он выходил из своей кареты и, как пишет Мирабо, пробовал землю на вкус, чтобы составить впечатление о ее плодородности и химическом составе, а затем диктовал данные секретарю. Со временем Кантильон собрал большое количество ценной экономической и статистической информации

(однако никто не видел ее ни в этом, ни в прошлом веке), которую в «Эссе о природе торговли» он называет «the Supplement» («Дополнение»). До сих пор не обнаружено никаких его следов. Впрочем, в нашем предмете до сих пор иногда делаются очень интересные открытия. Например, вся правда о происхождении знаменитой Экономической таблицы Кенэ, на которой была основана вся система физиократов, выяснилась только в последние двадцать лет, так что найти «Дополнения» Кантильона еще остается надежда.

Составить свое мнение о Кантильоне как о человеке мы можем только через его книгу. Его портреты до нас не дошли, а г-н Хиггс, издатель «Эссе» на французском и английском языках в одной книге, напечатал в ней, точнее убедил Королевское экономическое общество напечатать в ней портрет жены

Кантильона и его дочери. По-видимому, господин Хиггс считал, что, отняв от черт дочери черты матери, читатель сможет составить некоторое представление об отце.

Но вернемся к сложностям, сопровождавшим первое издание книги. Оно вышло через двадцать один год после убийства Кантильона, в 1755 Г°ДУ> в издательском доме Флет-чера Джайлса из Холборна, что в Лондоне. Книга вышла на французском языке с уточнением «перевод с английского». Мирабо, о котором вы еще немало услышите (отец знаменитого государственного деятеля-революционера), имел доступ к рукописи Кантильона и снял с нее копию, а затем вставил обширные отрывки из нее в свой труд о населении. Мирабо утверждал, что перевел книгу на французский язык по предложению друга.

Другие французские современники

12б

ЛЕКЦИЯ 8

Кантильона, когда книга была издана с пометкой «перевод с английского языка», возражали, что текст не был переводным. Но удивительнее всего было то, что Кэннан и Хиггс обнаружили длинные отрывки из «Эссе» на английском языке в трудах Послтуэйта, автора трудов о промышленности и словаря торговых терминов в двух томах (Postlethwayt iy57a> Ь), который в своих работах воспроизводит существенную часть «Эссе о торговле», особенно длинный кусок «Эссе» цитируется в его словаре

(Postlethwayt, 1757°)• Хиггс в своем издании вставил этот кусок в переводе с французского языка, причем оригинальный текст напечатан на соседней странице. Можно долго говорить об этом.

Профессор Ями только на прошлой неделе прислал мне новое издание эссе Кантильона (Cantillon, с

1979) библиографическими заметками японского профессора Цуда, и это издание на прошлой неделе два вечера подряд отвлекало меня от более насущных дел. Но я должен продолжать свой рассказ.

Когда эссе было опубликовано, отдельно и в книге Мирабо, вокруг него поднялась большая шумиха. О его влиянии на физиократов я еще расскажу подробнее в лекции, посвященной им. Эссе упоминается во всевозможных работах того периода. Однако спустя некоторое время оно оказалось полностью забыто: за исключением невнятной ссылки у Карла Маркса2, оно не цитировалось и не обсуждалось в течение ста лет. А затем Стэнли Джевонс наткнулся на экземпляр эссе, понял, что это произведение выдающегося человека, и в i88i году опубликовал статью о нем «Ричард Кантильон и национальность политической экономики». Эта статья воспроизводится в книге Хиггса, которая была издана

Королевским экономическим обществом, так что вы еще сможете ее купить. А затем Хиггс, поклонник открытия Джевонса, сам взялся за исследования, и нашел новые факты об «Эссе» и его авторе, опубликовав статьи о них сначала в первом номере «Economic Journal», а затем в 1892 году в «Quarterly

Journal of Economics».

В наши дни эссе Кантильона прекрасно издал Сови (Cantillon, 1952)- «Эссе» теперь общепризнанно является одним

2. См.: Marx,«Adam Smith and the Theory of Productive Labor» в: Marx (1952, p. 105-97, at 111), где Маркс цитирует Смита, цитирующего Кантильона.

127

из самых необыкновенных документов в истории нашей науки. Вы скажете, что я преувеличиваю, однако я тщательно подбираю слова и не отказываюсь от них: это один из самых необыкновенных документов в истории нашей науки. Это произведение принципиально новое. Это трактат о том, как работает экономическая система —систематический, абстрактный трактат, основанный на близком знакомстве автора с торговой и финансовой сферой своего времени. Я сожалею, что в нашем распоряжении нет «Дополнения», на котором основываются многие предположения

Кантильонова. Этот трактат не похож на трактаты физиократов, в которых содержались рекомендации относительно экономической политики, и не похож на «Богатство народов», одновременно являющееся трактатом и полемическим произведением. Адам Смит написал

«Богатство народов» отчасти с образовательными целями, а отчасти, чтобы раскритиковать принципы меркантилистской системы, точнее принципы меркантилистской системы в своем понимании. Кантильон не преследует политических целей, разве что в последнем параграфе трактата есть намек на опасную деятельность Джона Ло и производство кредита. Остальная часть трактата настолько беспристрастна, насколько это вообще возможно. В первой части трактата

Кантильон рассуждает о проблеме населения. Он предвосхищает идею Мальтуса о том, что население имеет тенденцию расти, пока не достигнет прожиточного минимума. Он говорит, что

«люди плодятся, как мыши в амбаре», при условии, что у них есть пропитание (Cantillon, iy55> P-

83)- Главу о населении он заканчивает словами о том, что не его дело исследовать, хорошо ли иметь экономику с относительно небольшим населением, живущим в достатке, или же, наоборот, иметь экономику с населением побольше, но живущим более или менее на уровне выживания. Это довольно пикантное замечание, даже если вам уже несколько надоели экономисты XX века, которые постоянно указывают, что то или это является оценочным суждением, в то время как это и так очевидно.

Эссе Кантильона делится на три части. Первая —это общий анализ того, как работает экономика.

Вторая — более подробное обсуждение денежной системы и теории процента, а третья часть — это хорошо обоснованная дискуссия

128

о торговле и банковском деле. Я кратко перескажу вам это эссе. Я ожидаю, что каждый из вас найдет издание Хиггса и прочтет его, и для вас это будет самый удобный вариант, поскольку на правой странице каждого разворота у Хиггса размещен оригинальный текст на английском языке.

Эссе открывается короткой главой «О богатстве». Вот ее первые предложения: «Земля является источником или материей, из которой производится все богатство. Труд человека является формой, которая его производит; богатство же само по себе есть не что иное, как поддержание, удобства и излишества жизни». Главы со второй по шестую посвящены экономической социологии. Во второй главе обсуждаются человеческие сообщества в целом, и в ней же

Кантильон поднимает вопрос функции собственности, поскольку приходит к выводу, что собственность существует в любом сложном человеческом обществе. В третьей главе он обсуждает деревни, утверждая, что как бы ни обрабатывалась земля, людям удобно жить вместе возле источника своих сельскохозяйственных трудов. В четвертой главе Кантильон переходит к

«городам-ярмаркам», говоря, что деревня недостаточно велика, чтобы стать рынком для всех тех вещей, которые могут понадобиться людям даже в относительно примитивном сельскохозяйственном обществе, поэтому центры торговли удобно размещать в городах-ярмарках.

Эта мысль приводит его к пятой главе, «О городах». Здесь он проводит различие между городами и городами-ярмарками: в городах селятся богатые землевладельцы, и поскольку они богаче крестьян и земледельцев, их нужды будут сложнее, а значит, торговля в городе по природе своей будет более сложной. В шестой главе Кантильон пишет о «столичных городах», определяя последние как места заседания правительства (резиденцию князя или короля), что наводит его на крайне интересные замечания об особенностях географического расположения столичных городов. В более ранней литературе ничего подобного не встречается. Кантильон проявил потрясающую оригинальность, спланировав свою книгу подобным образом.

В четвертой главе «Труд землепашца стоит меньше, чем труд ремесленника» Кантильон погружается в тему экономических отношений. Он объясняет, почему сын сельскохозяйственного работника «в возрасте семи или двенадцати

129

лет начинает помогать своему отцу либо пасти стадо и рыть землю, либо в ином сельскохозяйственном труде, для которого не требуется умения или мастерства». Однако «если отец отправит сына заниматься ремеслом, он потеряет помощника на все время его обучения и будет вынужден одевать его и оплачивать его обучение в течение нескольких лет». Таким образом, чтобы поток учеников не иссякал, экономические силы требуют, чтобы финансовое вознаграждение ремесленников —людей, прошедших обучение, превышало финансовое вознаграждение сельскохозяйственного работника.

В восьмой главе Кантильон развивает эту тему. Надо сказать, что его книгу очень легко читать, поскольку главы в ней очень короткие. Название главы раскрывает ее содержание: «Одни ремесленники зарабатывают больше, другие меньше, в зависимости от разных условий и обстоятельств». Автор рассуждает о том, что обучение разным ремеслам требует различного времени и несет в себе разные риски: «Эти и еще сотни примеров из жизни показывают, что цена одного дня работы различается в силу естественных и очевидных причин». Затем он приступает к собственно анализу и в девятой главе утверждает, что «количество работников, ремесленников и остальных, работающих в государстве, естественным образом пропорционально спросу на них». Если в деревне спрос падает, происходит сокращение рабочей силы вследствие миграции и, соответственно, сокращение населения. Если же, напротив, спрос превышает предложение, происходит приток рабочей силы и населения. Так была озвучена идея о том, что количество представителей разных ремесел находится в равновесии со спросом.

Дойдя до этого места, Кантильон сталкивается с проблемой цен. В десятой главе он принимается обсуждать то, что он называет «внутренней ценностью вещи»: цену, вокруг которой будет колебаться рыночная цена товара. «Цена или внутренняя ценность вещи — это мера количества земли и труда, задействованных в ее производстве» (ibid., p. 29). В этом и заключается суть главы.

Кантильон, этот необыкновенный человек, читал труды Петти, как минимум его «Трактат о налогах и сборах» (Petty, 1662). В одиннадцатой главе он обращается к проблеме уравнения земли и труда: как привести количество затраченных

130 земли и труда к единому знаменателю в ходе определения внутренней ценности той или иной вещи?

Ссылаясь на Петти, Кантильон строит весьма сложную аргументацию, говоря, что решить проблему можно, обратившись к площади земли. Речь идет не о той земле, которая необходима, чтобы произвести вещь, это само собой разумеется, речь о дополнительной земле, о той, которая производит пропитание для работников, необходимых для производства этой вещи. Кантильон признает, что пропитание будет разным в различных обстоятельствах и что предложенный метод не является абсолютно точным. Но это лучший метод, который он может предложить, и это лучшая из когда-либо предпринимавшихся попыток решить поднятую Петти проблему уравнения земли и труда. Этот метод не слишком поможет вам при определении нормального уровня цен в развитых сообществах, но это доблестная попытка решить проблему, поднятую Петти в «Трактате о налогах и сборах» и в «По- литической анатомии Ирландии»

2О на

(Petty, 1672; Петти, ig4°> с. 2б7-3 )> которую Кантильон также ссылается.

Далее, в двенадцатой главе, Кантильон пишет, что «все классы и индивиды в государстве существуют или богатеют за счет собственников земли» (Cantillon, 1755; Р- 43)- Здесь он проявляет некоторый физиократизм, однако у Кантильона это утверждение ситуативно. Оно не догматично, как заявление физиократов о том, что только сельскохозяйственный труд и добыча полезных ископаемых — это виды производительного труда, а весь остальной труд непроизводителен. В этой части эссе Кантильона неоднократно предвосхищает доктрину физиократов, но, повторюсь, мне Кантильон кажется куда менее догматичным, чем физиократы.

В тринадцатой главе Кантильон задается вопросом о том, как происходит оборот товаров и как организовано производство. Ответ дан уже в самом названии главы, хотя глава стоит того, чтобы ее прочесть: «Оборот и обмен товаров, а также их производство в Европе осуществляются при помощи предпринимателей и связаны с риском». Кантильон употребляет французское слово «entrepreneur», и это первый из известных мне случаев использования слова «антрепренер» в подобном узком смысле.

Он рассуждает о роли предпринимателя в сельском хозяйстве, обрабатывающей промышленности и торговле в реалиях своего времени. Он

131

ИСТОРИЯ ЭКОНОМИЧЕСКОЙ МЫСЛИ делит общество на две группы: тех, кто нанимается на работу по заранее фиксированной цене

(договорное вознаграждение), и тех, кто не нанимается на работу и спекулирует, в том или ином смысле слова, на будущем тех рынков, для которых производит товары. История не знает более полезного разграничения разных групп в обществе в этом конкретном аспекте. Экономистам понадобилось дожить до XX века, чтобы вновь открыть то, что так четко и доступно было изложено Кантильоном. Продолжая свое повествование, в четырнадцатой главе Кантильон переходит к спросу и утверждает, что «прихоти, манера и образ жизни князя, особенно землевладельцев, определяют то, как в государстве используется земля, и приводят к изменениям рыночных цен всех вещей».

В пятнадцатой главе Кантильон обращается к проблеме населения, о которой я уже упоминал.

Глава называется «Рост и уменьшение количества людей в государстве зависят главным образом от вкуса, манеры и образа жизни собственников земли». Он ссылается на «Дополнение», в котором вы найдете примерные оценки количества земли, необходимой для прокормления человека в зависимости от его образа жизни. Можно убедиться, что человек, питающийся хлебом, чесноком и корнеплодами, носящий лишь пеньковую одежду, грубые ткани и деревянные башмаки, пьющий лишь воду, как многие крестьяне на юге

Франции, может прокормиться за счет производства с полутора акров земли средней плодородности, приносящей шестикратный урожай и отдыхающей раз в три года (ibid., p. 71)-

Примерно в таком ключе Кантильон обсуждает эту проблему. Согласно капризам собственников и знатных дам:

Если дамы Парижа хотят носить брюссельское кружево и если Франция платит за это кружево шампанским вином, то продукт одного акра земли, засеянной льном, должен быть оплачен продуктом i6ooo акров земли, засаженной виноградниками, если я не ошибаюсь в своих вычислениях. Более подробно эта мысль поясняется в другом месте, а цифры приводятся в «Дополнении» (ibid., p. 77)-

Затем он цитирует наблюдения, сделанные знаменитым Эдмундом Халли (Галлеем) во Вроцлаве, столице Силезии:

132

ЛЕКЦИЯ 8

Было обнаружено, что из всех женщин, способных к деторождению, в возрасте от в

i6 до 45 лет' реальности менее чем одна из шести рожает ребенка каждый год, в то время как, говорит г-н. Халли, должно быть не менее четырех или шести женщин, рожающих по ребенку каждый год, не считая бесплодных или рождающих мертвых младенцев (ibid., p. 79)-

Кантильон обсуждает причины этого явления и в конце концов говорит:

Сэр У. Петти, а следом за ним мистер Дэвенант, инспектор английской таможни, похоже, не учитывают законов природы, когда пытаются оценить рост человеческой расы со времен праотца Адама. Их расчеты выглядят совершенно безосновательными и сделанными наугад. На основании того реального уровня рождаемости, который они наблюдали в определенных районах, как они могли объяснить сокращение численности тех бесчисленных народов, которые ранее обитали в Азии, Египте и даже в Европе? (ibid., p. 83)

Далее следует знаменитое заявление:

Люди плодятся, как мыши в амбаре, если у них есть неограниченные средства к существованию; английское население в колониях увеличится за три поколения пропорционально тому, насколько оно увеличится в Англии за тридцать поколений, потому что в колониях англичане располагают новыми участками земли для возделывания, с которых они прогоняют местных жителей (ibid.)3.

Глава заканчивается так:

Вопрос о том, что лучше — иметь многочисленное население, но бедное и плохо обеспеченное, или меньшее, население, но живущее в достатке, —лежит вне предмета моего исследования (ibid., p. 85).

В шестнадцатой главе Кантильон присоединяется к распространенному мнению о том, что «чем больше в государстве труда, тем более естественно богатым считается такое

3- Кантильон здесь использует слово «дикари». Роббинс говорит «местные жители», не желая звучать оскорбительно, как это принято в наш более просвещенный век. См. также примечание а к лекции 13.

133

государство». В последней главе первой части, «О металле и деньгах, особенно о золоте и серебре», он более или менее точно воспроизводит стандартное объяснение Аристотеля о происхождении и назначении денег, особенно золота и серебра. На этом заканчивается первая часть.

На этом я собираюсь закончить сегодняшнюю лекцию, потому что вторая часть эссе еще удивительнее с точки зрения экономического анализа, чем та часть, которую я вам сегодня пересказывал. Во второй части содержится не только теория рыночной цены, но и детальное рассуждение о количественной теории денег. Далее Кантильон обсуждает, почему количественной теории денег недостаточно, чтобы объяснить изменения ценности денег в динамических условиях.

Пройдет очень много лет, прежде чем в экономической науке появится сравнимый с

Кантильоновым анализ этой проблемы. Но об этом я расскажу вам в следующий раз, хотя мы и не станем слишком подробно останавливаться на второй части эссе, потому что третья часть, посвященная торговле и банковскому делу, переполнена подробностями ремесла, которым занимался сам Кантильон, и является бесценным документом. Я бы сказал, что это лучшая книга о деньгах, торговле и банковском деле из всего, что было написано до XX века, не считая

«Бумажного кредита» Торнто-на (Thornton, 1802), написанной в начале XIX века. Однако и третью часть я не стану подробно пересказывать, рассчитывая, что разжег в вас достаточный интерес к тому, чтобы прочесть Кантильона самостоятельно.