Лекция 19. Теория ценности и распределения: аналитическая часть (II)

В СВОЕЙ последней лекции я попытался объяснить вам, как в ходе политического спора о возвращении к ограничениям на импорт зерна зародились общие принципы теории ценности и распределения. Я привлек ваше внимание к очень точной формулировке закона отдачи, найденной

Уэстом. Однако главной темой прошлой лекции был Рикардо и его «Опыт о влиянии низкой цены хлеба на прибыль с капитала», в котором он триумфально заключает, что последствия импорта дешевого хлеба аналогичны последствиям технологических и прочих усовершенствований в сельском хозяйстве. Согласно этой мысли, Рикардо предложил сторонникам запрета импортных поставок быть последовательными и запретить заодно и усовершенствования. Конечно, это было написано иронически, чтобы обличить запрет импорта. Последние минуты лекции я посвятил тому, как закон отдачи (закон убывающей отдачи в сельском хозяйстве, как его называли некоторые классические экономисты) был дополнен, переформулирован и отредактирован в более современной экономической теории. Больше я не буду возвращаться к этой теме.

Сегодня и, возможно, завтра я хочу поговорить о ценности и распределении. Главным образом мы будем говорить о Рикардо, и не только потому, что его работы по этой теме куда сложнее, чем у других авторов, но и потому, что, хотя верность его выводов и вызывает у экономистов споры, он глубже остальных погрузился в эту тему, а его сложные теории больше других стоят того, чтобы ломать над ними голову. Предупреждаю, Рикардо нельзя рассматривать как типичного автора, писавшего о ценности и распределении. В последние годы ученые много спорили о том, в какой степени

258

ЛЕКЦИЯ 1 9

Рикардо повлиял на классическую систему в ее общем понимании, в том виде, в каком я обрисовал ее вам на прошлой неделе. Некоторые уважаемые авторы считают, что влияние Рикардо ослабло к началу

18зо-х годов, что Сениор и Мак-куллох до некоторой степени отдалились от него; и конечно, многие утверждают, что Джон Стюарт Милль очень сильно отошел от Рикардо. Я считаю, что они преувеличи- вают. Думаю, что традиция мышления Рикардо и вопросы, им поднятые, продолжали оказывать влияние на экономистов, например на Торренса. Думаю, что вы практически ничего не знаете о

Торренсе. Это один из тех ученых, которого всегда приводят в пример люди, считающие, что после

18зо-х годов влияние Рикардо уменьшилось до минимума. На одном из заседаний Клуба политической экономии Торренс сказал: «И сколько же сейчас осталось от системы Рикардо?» Это произошло где-то в 1830 году. Но в 18/j.o-x годах в сборнике памфлетов о деньгах Торренс (Torrens, 1844) признает, что несправедливо критиковал Рикардо и смиренно извиняется за это. Отчасти его смиренность объясняется тем, что Торренс вообще склонен выражаться довольно высокопарно, но в любом случае он пересмотрел свою прежнюю критику в адрес Рикардо.

Думаю, что Рикардо продолжал оказывать на экономистов влияние. Когда мы доберемся до ранней современной теории, вы увидите, что Рикардо оказал огромное влияние на Маршалла. Поиски того, кто оказал влияние на Маршалла, идут до сих пор, иногда находятся какие-нибудь малоизвестные авторы, которых Маршалл читал. Но Шоув, написавший авторитетную работу о Маршалле (Shove, 1942), был совершенно прав, когда сказал, что Маршалл начал с того, что попытался перевести Джона Стюарта

Милля и Рикардо на язык геометрии или алгебры.

Итак, большая часть того, что я расскажу вам на этой и следующей лекциях, будет касаться Рикардо.

Многое из того, о чем я буду говорить, вы не найдете в других источниках.

В чем же заключалась классическая теория ценности и распределения в том виде, в каком ее сформулировал Рикардо? Это была не просто теория ценности, основанная на труде. Рикардо использовал трудовую теорию ценности в своих аргументах против хлебных законов, но, вопре-

259

ки тому, что считают некоторые авторы, например, Джейкоб Холландер и Кэннан, Рикардо довольно рано осознал, что простая теория ценности, которую он очень хотел сохранить, вовсе не так проста. Именно поэтому мы должны о ней поговорить. Нельзя оставлять трудовую теорию ценности на уровне примера с бобром и оленем Смита.

Итак, вначале отметим некоторые основные характеристики и предпосылки, типичные для теории

Рикардо и всех его последователей. Прежде всего теория Рикардо совершенно исключала полезность в ее традиционном понимании как определяющий фактор. Она не отрицала того, что ценность подразумевает наличие полезности; она отрицала любую количественную связь между полезностью и ценностью. В этом вопросе Рикардо последовал знаменитому парадоксу ценности

Смита. В «Богатстве народов», чтобы проиллюстрировать свою мысль о соотношении полезности и ценности, Смит сравнивает полезность воды и ее ценность с полезностью и ценностью бриллиантов. Непонятно, считал ли Адам Смит, что сказал последнее слово по этому вопросу.

Недавно профессор Мариан Боули написала весьма достойное эссе о тонкостях мышления Адама

Смита (Bowley, 1973)1 но Рикардо немного думал о полезности после признания того, что полезность имеет существенное значение для ценности.

Во-вторых, и на этом пункте мне придется задержаться, теория Рикардо была тем, что в терминах

Маршалла называется долгосрочной теорией ценности. Она не утверждала (не больше, чем теория

Адама Смита), что рыночные цены всегда отражают долгосрочную ценность благ. Она утвер- ждала, что в определенных условиях рыночные цены склонны отражать нормальную, или долгосрочную, ценность благ.

Здесь я должен обратить ваше внимание на то, что Рикардо не отрицал влияния спроса и предложения на ценность. Шумпетер и другие обвиняли его в этом, но я склонен считать, что все, кто обвинял Рикардо в пренебрежении спросом и предложением, лишь демонстрируют, что чита- ли его недостаточно внимательно. Рикардо тоже не без греха, поскольку он находил влияние спроса и предложения само собой разумеющимся, и в одной из глав «Principles» он писал, что считает поверхностным суждение людей, полагающих, что ценность определяется спросом и предложением. Однако когда Рикардо напрямую задавали этот вопрос (как это сделал, например, Мальтус), он расстраивался: как мог кто-то посчитать, что он не придает значения предложению? Как мог кто- то считать, что, по мнению Рикардо, издержки производства, при любом толковании этого поня- тия, не действуют на рынке через свое влияние на предложение? Он не раз говорил об этом. В его

«Notes on Malthus» («Заметки о трактате Мальтуса») есть знаменитый отрывок об этом, еще несколько цитат вы найдете у профессора Сэ-мюэла Холландера.

Однако при каких условиях, по мнению Рикардо, можно было привести аргументы в пользу

(заметьте, я говорю именно «аргументы в пользу») трудовой теории ценности? Давайте четко сформулируем эти условия. Во-первых, трудовая теория ценности была не применима к предметам, предложение которых было не гибким или не способным к увеличению. Товар, предложение которого негибко в сторону увеличения, например, картины старых мастеров, если мы не берем в расчет возможность подделки. Картины старых мастеров могут уничтожаться, но спрос на полотна Рафаэля в XX веке, безусловно, возрастет. Рикардо понимал, что таких товаров много. Во-вторых, трудовая теория ценности не применима к бумажным деньгам, что неудивительно. В-третьих, она не применима к монополизированным продуктам. Наконец, и это самый важный пункт из четырех для системы Рикардо, трудовая теория ценности не применима к товарам, участвующим в международной торговле. Почему? Потому что такие товары происходили из областей, между которыми факторы производства, труд и капитал, не могли передвигаться свободно. Вследствие этого рыночная цена таких товаров могла быть весьма прибыльной в одной области, но из-за отсутствия мобильности труда в других областях она не могла распространяться на другие области. Мы еще поговорим об этом позже. Рикардо был одним из основоположников теории сравнительных издержек в международной торговле, в то время как трудовая теория ценности со всеми ограничениями в том виде, в каком ее сформулировал

Рикардо, была по сути теорией абсолютных издержек. Иными словами, трудовая теория ценности в том виде, в каком ее изложил Рикардо, предполагала существенную и эффективную мобильность капитала и труда.

26i

При соблюдении этих ограничений, считал Рикардо, трудовая теория ценности могла послужить достаточным приближением для определенных целей. Но давайте посмотрим на осложнения, связанные с ее применением, в том виде, в каком мы понимаем их сегодня. Предположим, что весь труд одинаков по качеству, а предрасположенность к труду у разных работников количественно одинакова, как в Смитовом примере с бобром и оленем. В этом случае трудовая теория ценности работает прекрасно. Если вы отметите на оси X количество труда, необходимое для производства одного товара, а на оси У количество труда, необходимое для производства другого товара, и если при этом отдача не варьируется, то производственная функция изображается в виде прямой.

Тогда, какой бы ни была ваша кривая безразличия, в условиях одного и того же соотношения цен она будет касательной к этой прямой. Но это очень ограничительные условия применения теории.

С теоретической точки зрения, Рикардо мог бы утверждать (не думаю, что в современном мире ему удалось бы это доказать), что такая теория была достаточно хорошим приближением для описанных условий.

Но это очень ограничительный теоретический пример. Прежде всего давайте примем во внимание те факторы, которые принимал во внимание Адам Смит, когда писал о бобре и олене. С появлением разного психологического отношения, разного в том смысле, что психологическое отношение к вещи различных людей не может быть эквивалентным или одинаковым, обычная норма обмена может начать отличаться от чистого соотношения количества затраченного труда.

Если, например, считать, что охота на оленей —это исключительно приятное занятие, каким оно является для многих мужчин и по сей день, а для ловли бобра необходимо по шею забраться в ледяную воду, то можно ожидать, что за бобра будут давать несколько больше, чем если бы с добычей этих животных не было связано приятных или неприятных ощущений. Адам Смит это понимал, это поняли бы и классические экономисты, но они считали этот фактор настолько очевидным, что просто отмахнулись от него.

Однако в развитых обществах мы сталкиваемся с тремя сложностями. Во-первых, существуют различия в качестве

труда, совершенно отдельные от психологического отношения людей к разным занятиям — различия в уровне мастерства. Предположим, что вы разделяете мнение, распространенное в XVIII веке, что все люди при рождении равны в возможностях, а различия в мастерстве или усердии по- являются в результате воспитания или образования. Тогда вы можете считать, что проблема частично решена, если рассматривать разное вознаграждение за различные виды труда как следствие разных вложенных в работника инвестиций. Однако не думаю, что мы могли бы долго удовлетворяться таким объяснением. Способности людей все же различаются от природы. Мы немногое об этом знаем, а те, кто делает вид, что знает об этом много, обычно используют это знание для достижения довольно мерзких целей.

Итак, мы столкнулись с различиями в качестве труда, которые требуют объяснения, если только не придерживаться оптимистичных взглядов XVIII века. Кроме того, мы должны принять во внимание различия в количестве используемой земли, а также различия в количестве капитала.

Как же с этими сложностями справился Рикардо, а также до некоторой степени Маркс и прочие?

По большей части они проигнорировали различия в качестве труда. Было сказано, что оплата труда определяется при помощи рыночного торга, но это замкнутый круг. Если вы пытаетесь объ- яснить ценность труда не при помощи ценности, а чего-то другого, например, количества чего- нибудь, нет смысла обращаться к ценности труда, чтобы объяснить ценность продукта. Рикардо показывает, что отчасти понимает это, когда говорит, что различия в оплате труда изменяются очень медленно, что они в течение долгих периодов остаются более или менее одинаковыми. Это неудовлетворительное объяснение; оно выдает некоторую неуверенность. Маркс считал, что различия в оплате труда определяются социальным процессом, который происходит за спинами работников, но, я думаю, он имел в виду примерно то же, что и Рикардо.

Осложнения, связанные с землей, игнорировались вследствие ошибки, которая просуществовала очень долго и которая до сих пор иногда проявляет себя в разных формах. Считалось, что можно не учитывать влияние различий в количестве земли, доведя обработку земли до того, что участок перестанет приносить ренту, то есть вкладывая капи-

2б2

263

тал и труд в землю, которая не приносит ренты. Во времена классической экономической теории это рассматривалось как некий pans asinorum,пробный камень. Любой бедный предприниматель, который считал, что должен учитывать издержки на ренту, подсчитывая свои прибыль и убытки, считался презренным филистером, который не понимает, что рента не входит в издержки производства

Невероятно, что так много умных людей на это купились. Конечно, если представить себе землю как специфический фактор в техническом смысле слова, то есть фактор, у которого есть один и только один способ использования, без альтернатив, у земли нет альтернативных издержек.

Можно рассматривать ренту как излишки, а не как издержки. Но специфичность в этом смысле нужно еще поискать, потому что она означает не только специфичность вида деятельности, то есть специфичность в пространстве, но и специфичность во времени. Это теоретическая забава.

Теоретически, в некоторых случаях, можно рассматривать всю землю как специфически предназначенную для производства хлеба. При этом мы будем очень далеки от реальности, но именно так рассуждали Рикардо и его последователи. И даже Маршалл всеми силами старался оправдать их.

Но давайте вернемся к реальности и подумаем о других сельскохозяйственных продуктах.

Представим себе, например, фруктовое дерево, для посадки и выращивания которого требуется такое же количество труда, как и для фруктового дерева другого вида. Но корни одного дерева занимают при этом сравнительно небольшое количество земли, а корням другого, чтобы оно плодоносило, необходимо места в три или четыре раза больше. Нельзя считать, что меновое соотношение разных видов фруктов, выросших на этих деревьях, будет i:i. Производство плодов второго дерева, с разветвленными корнями, связано с такими издержками, каких не имеет производство плодов первого дерева. Таким образом, в наши времена появилось понимание, что не имеет смысла обрабатывать участок, не приносящий ренты. Это было бы примерно так же разумно, как (вспомним пример Эджуорта) поменять местами пациента и дозу.

Ренту можно изъять из издержек, если рассматривать участок, не приносящий ренты. На рисунке 2 представлен график применения труда к постоянному количеству земли. Заработная плата представлена прямой линией, параллельной оси X,совокупная заработная плата — прямоугольной областью, а рента, чрезмерно большая,—как дифференциальный излишек. Однако мы сейчас рассматриваем применение разных количеств труда к постоянному количеству земли. Аналогично вы можете представить фиксированную рабочую силу и ее различные применения к определенным участкам земли. А затем, если считать участки земли однородными, вы получаете ту же геометрическую фигуру, в которой заработная плата представлена как дифференциальный излишек, а рента —как прямоугольная область. Исключение ренты из издержек — это иллюзия. Можно с таким же успехом исключить из издержек заработную плату. С точки зрения теории вы точно так же заблуждаетесь, потому что исключая ренту, чтобы не учитывать различия в количестве труда (а вы оперируете понятием количества труда, в этом суть трудовой теории ценности), вы переходите от категории количества к категории ценности земли. Никто не сказал, что количество земли, используемой в большинстве видов производства, не влияет на относительную ценность продукта.

Этот аргумент вырос из того, что Рикардо настаивал на исключении ренты из количества труда и капитала и хотел привлечь к этому внимание.

Теперь давайте спустимся с высот чистой теории — геометрии, алгебры и т.д. Обсуждая некоторые вопросы, Рикардо в некотором приближении рассматривал большую часть земли как отданную под производство сельскохозяйственной продукции. Это очень грубое упрощение, но в таком случае Рикардо мог рассматривать землю как специфически сельскохозяйственный фактор и противопоставлять сельское хозяйство обрабатывающей промышленности. Теперь вы по- нимаете, откуда Рикардо и его последователи взяли это.

РИС. 2 Исчерпание ренты у Рикардо

Маршалл однажды написал в письме Эджуорту: «Говорить, что рента не участвует в издержках производства, не слишком мудро, но говорить, что она в них участвует дурно»1. Маршалл прекрасно знал об альтернативных способах использования земли, например, для строительства2. Но Маршалл имел в виду нечто, предполагаемое в рикарди-анской литературе: контраст между сравнительной негибкостью предложения земли и сравнительной эластичностью предложения труда и капитала. Этот контраст существует на самом деле, во всяком случае в старых странах. Его может не быть в новых странах, он необязательно касается всей планеты в целом, во всяком случае на текущей стадии исторического развития, хотя все к нему идет. Но если представить ситуацию, в которой предложение земли негибко, а предложение труда и капитала эластично, это не может не отразиться на теории налогообложения.

1. Письмо Маршалла Эджуорту от а8 августа igoaг., воспроизводится в: Pigou (1925, pp. 435-38, at 436)-

2. См.: Marshall (1920, book 4, chap. 3, § Т, book 5, chap, п, § 4).

Очевидно, по этой причине Маршалл так осторожно относился к попыткам избавиться от постулата о том, что рента не входит в издержки производства. Однако, продолжая ту линию размышлений, которую избрал Рикардо, Маршалл все же уклонился от постулата о том, что рента не входит в издержки производства, что не позволило ему изучить проблему вмененных издержек, альтернативных издержек, как мы их сегодня называем.

На сегодня хватит. Вопрос капитала очень сложен, поэтому мы начнем его обсуждение на следующей лекции, чтобы не прерываться посередине, и обсудим осложнения, связанные с капиталом, — крайне интересную тему, которая занимает большое место в наследии Рикардо.