Лекция 16. «Богатство народов»: экономическая политика (II)

В КОНЦЕ предыдущей лекции я прочел вам размышления Адама Смита о функциях государства в системе естественной свободы. Особенно подробно он обсуждает третью функцию: обязанность государства поддерживать такие отрасли промышленности и предприятия, в которых не заинтересованы отдельные лица или небольшие группы, несмотря на то что они могут послужить на благо всей страны.

Я забыл попросить вас сравнить это определение функций государства с тем, которое дает Кейнс в своем знаменитом памфлете «Конец laissez-faire» (Keynes, 1926; Кейнс, 2007,3^7" 384). Кейнс был превосходным человеком, но у него была никудышная память, именно этим объясняются все грехи, в которых Кейнса часто и весьма не справедливо обвиняют. Кейнс не читал последнюю главу четвертой книги «Богатства народов», поскольку его определение функций государства сформулировано теми же словами и имеет тот же формальный смысл. Конечно, с iy/б года произошло много событий, и я должен сказать, что любой разумный человек рассматривает специфические функции государства, о которых писал Кейнс, как более значимые в XX веке по сравнению с XVIII. Это все, что я хочу сказать об общей формулировке.

Но сегодня я хочу поговорить с вами о теории расходов и регулирующих мер государства, сформулированной Адамом Смитом в пятой книге «Богатства народов», и кратко ознакомить вас с системой государственных финансов.

В начале пятой книги рассказывается о первых обязанностях государства в условиях свободы —о защите населения. Смит очень интересно описывает, как эволюционировало понятие защиты населения со времен наименее развитого состояния общества, в котором каждый человек является

219

ИСТОРИЯ ЭКОНОМИЧЕСКОЙ МЫСЛИ одновременно воином, охотником и, возможно, пастухом, и до того времени, когда Смит писал

«Богатство народов». Он рассуждает о том, как возросли затраты на безопасность с изобретением пороха, и о том, как защита стала более специализированной. Однако в этом отрывке нет экономического анализа.

Затем Смит переходит к вопросу о праве. Хотя он не использует слово «справедливость» в том довольно узком смысле, в котором его использует Юм, обсуждая законодательство в сфере собственности и контрактов, он убеждает читателя, что в обществе, в котором нет собственности, а значит, и связанных с ней воровства и насилия, отправление правосудия является относительно небольшой сферой. Затем Смит обсуждает отправление правосудия в более развитом обществе, в частности рассматривая вопросы права, связанные с собственностью, которая, как он считает, либо достается человеку вследствие удачи, либо наследуется. В конце раздела Смит прослеживает эволюцию правовых институтов, показывая, как в прошлом последние позволяли вершителям правосудия принимать дары и иными способами поддерживали коррупцию. Он рассуждает об исключительной важности независимости судебных органов.

Нас больше всего интересует третья обязанность государства — обязанность поддерживать или обеспечивать такую деятельность и институты, в поддержании которых не заинтересованы ни частные лица, ни группы людей. Смит рассуждает о важности подобной деятельности и рекомендует, чтобы во многих случаях (например, строительство и поддержание системы дорог или системы мостов) работы финансировались не из налоговых сборов, а из альтернативных источников. Он активно выступает в поддержку сборов за пользование дорогами и каналами, которые в его дни стали входить в моду. Чтобы продемонстрировать свой практицизм в этом вопросе, Смит говорит, что если за каналами нет постоянного присмотра, у них рушатся берега, следовательно, в интересах тех людей, которые следят за состоянием каналов, содержать их в судоходном состоянии. В отношении дорог это правило не действует, поскольку дорогу можно использовать даже после того, как она пришла в негодное состояние, поэтому, считает Смит, дороги должны быть переданы во владение государственному учреждению.

22О

Далее Смит приводит последнее общее наблюдение, за которым следует обсуждение конкретных институтов. Он утверждает, что общественные работы местного значения должны проводиться под управлением местных властей, поскольку они затрагивают местные власти сильнее, чем цен- тральные. В качестве примера он сравнивает хорошее уличное освещение в городах, где им заведуют местные власти, с плохим освещением в городах, где им заведуют центральные власти.

Затем Смит переходит к конкретным отраслям торговли и долго обсуждает, как государство санкционирует создание регулируемых или акционерных компаний. Вообще Адам Смит с большим подозрением относился к руководству подобных компаний и к их эффективности за пределами весьма узкого круга функций. Он считает, что существование регулируемых компаний можно оправдать там, где торговля ведется с относительно примитивными сообществами, которые используют собственные правовые системы, так что риск для индивидуальных торговцев был бы слишком велик. Однако, по мнению Смита, большой риск заключается в том, чтобы наделять особым статусом даже регулируемые компании. В этой и прочих частях книги Смит весьма нели- цеприятно отзывается об Ост-Индской компании, которая пользовалась огромной властью в

Индии и за ее пределами.

Принцип акционерных компаний Смит одобряет при условии, что их монополия действует лишь относительно короткое время. К тому же Смит добавляет крайне пессимистичные рассуждения о том, что не способны делать акционерные компании:

Однако без монополии акционерные компании, как это показывает опыт, не могут долго вести какую-либо отрасль внешней торговли. Покупать на одном рынке, чтобы продать с прибылью на другом, если на обоих много конкурентов, следить не только за случайными колебаниями спроса, но и за более значительными и более частыми колебаниями в конкуренции или удовлетворении этого спроса другими торговцами, приспособлять умело и с пониманием дела ко всем этим обстоятельствам количество и качество каждого ассортимента товаров

—это своего рода ведение войны, операции которой непрерывно меняются и которая едва ли может вестись ус- пешно без таких неослабных усилий бдительности и внима-

221

ния, каких нельзя ожидать от директоров акционерной компании (Smith, 17761 2:245; Смит, 2007, 0.701-702).

Если бы нашей задачей было раскритиковать Адама Смита, его дальнейшие замечания на эту тему обеспечили бы вас богатейшим материалом для работы. Он пишет:

Акционерные компании могут вести успешно, по-видимому, без исключительных привилегий только те предприятия, в которых все операции могут быть сведены к так называемой рутине или такому единообразию методов, какое допускает немного или совсем не допускает изменений. К предприятиям такого рода относятся, во-первых, банки, во-вторых, предприятия по страхованию от пожаров, от морского риска и каперства во время войны, в-третьих, сооружение и содержание судоходных каналов и, в-четвертых, подобные им предприятия, снабжающие водой большие города (ibid., 2:246; там же, 6.702).

Что бы мы ни думали о современных законах об акционерных компаниях и их нынешней эффективности, история требует признать: тут Адам Смит попал пальцем в небо. В следующие исторические периоды успешные акционерные компании, не получившие от государства монополии, пользовались очевидным успехом. Прочтите эту часть, поразмыслите над ней и попытайтесь перечислить те обобщения, применимые к акционерным компаниям, которые не пришли в голову Адаму Смиту. Некоторые подобные обобщения никак нельзя назвать абсолютно благоприятными, но это уже другой вопрос.

Перейдем к куда более захватывающей главе, «О расходах на учреждения для образования юношества». Смит начинает обсуждение с университетов. «Содействовали ли в общем эти общественные пожертвования»,—-спрашивает он — достижению той цели, ради которой они делались? Содействовали ли они поощрению старательности и улучшению способностей преподавателей? Направляли ли они обучение в сторону целей, более полезных как для отдельного лица, так и для всего общества, чем те, какие оно, естественно, преследовало бы, будучи предоставлено самому себе? Дать более или менее точный ответ на каждый из этих вопросов совсем не трудно там же с

(ibid., 2:249;

> - 7°5)-

Затем он делает обобщение, которое многим из вас может показаться верным и которое мне кажется частично верным:

В любой профессии старательность большинства занимающихся ею всегда соответствует необходимости проявлять ее. Эта необходимость сильнее всего ощущается теми, для которых вознаграждение их профессии составляет единственный источник, из которого они рассчитывают приобрести себе состояние или свой обычный доход и средства к существованию (ibid.; там же).

Иначе говоря, Смит считал, что было бы идеально, чтобы университетские преподаватели получали доход из тех денег, которые их ученики платят за обучение. Таким образом, если бы они читали хорошие лекции, у них было бы много студентов, а если плохие, студентов было бы мало.

Не думайте, что это нереальное предложение. Здесь есть студенты из Германии? Действует ли еще в немецких университетах институт Kollegiumgeld? (Студент отвечает отрицательно.) Значит, эта практика была отменена после Второй мировой войны. Я знаю профессоров делового ад- министрирования, возможно, ныне уже покойных, которые зарабатывали огромные состояния на своих популярных лекциях.

Смит утверждает, что величина благ, которые могут быть получены при успехе в некоторых профессиях, может, несомненно, возбуждать иногда усилия немногих людей, отличающихся чрезвычайным честолюбием и характером. Однако большие блага, очевидно, отнюдь не нужны для того, чтобы вызывать величайшие усилия а

(ibid., 2: 249~ зо; там же, с. 705)-

А затем он пишет, что капиталы школ и университетов неизбежно более или менее уменьшили необходимость прилежания для преподавателей. . В некоторых университетах жалованье составляет только часть, притом часто весьма небольшую, вознаграждения преподавателя, большая его часть получается от гонорара или платы, вносимой его слушателями (ibid., 2:25°; там же, с. 706).

Смит имеет в виду свой родной университет в Глазго, который он считал весьма эффективно устроенным.

Необходимость усердия, хотя всегда более или менее уменьшенная, в данном случае не совсем устранена.

Репутация в своей профессии имеет для преподавателя еще некоторое значение, он еще зависит от симпатий, благодарности и благоприятных отзывов слушателей его лекций...

В других университетах преподавателям запрещено получать от слушателей гонорар или плату, и их жалованье составляет весь заработок, который они получают от своей должности. В данном случае интересы преподавателя поставлены в непосредственную и прямую противоположность его обязанностям. В интересах каждого человека жить спокойно, как это возможно, и если его заработок остается неизменным, будет ли он или не будет выполнять некоторые очень обременительные обязанности, в его интересах, по крайней мере, как последние обычно понимаются, или совсем пренебрегать ими, или, если он подчинен некоторой власти, которая не потерпит этого с его стороны, выполнять их так небрежно и неаккуратно, как только это допустит указанная власть..

Если власть, которой он подчинен, олицетворяется в корпорации — в колледже или университете, членом которой он состоит сам и большая часть других членов которой состоит из таких же преподавателей, как и он, или будущих преподавателей, то они, скорее всего, будут действовать согласно, будут все снисходительны друг к другу, причем каждый согласится, чтобы его сосед пренебрегал своими обязанностями при условии, чтобы ему самому тоже позволяли пренебрегать ими. В Оксфордском университете большинство профессоров в течение многих лет совсем отказалось даже от видимости преподавания (ibid., 2: 250-251; там же).

А ведь Адам Смит семь лет провел в Баллиольском колледже по стипендии Снелла! Он обсуждает также французские университеты, причем имеет о них весьма невысокое мнение. Я должен зачитать вам этот отрывок, несмотря на то что вы можете истолковать его не в мою пользу!

Если преподаватель человек неглупый, для него должно быть неприятно сознание того, что, преподавая своим студентам, он говорит или читает пустяки или нечто такое, что мало отличается от пустяков. Точно так же ему должно быть неприятно замечать, что большая часть студентов не посещает

его лекций или присутствует на них, достаточно ясно обнаруживая свое пренебрежение, презрение и насмешку. .

Впрочем, в ход могут быть пущены различные средства, освобождающие от необходимости проявлять такую старательность. Вместо того чтобы самостоятельно излагать своим ученикам науку, которую он хочет преподавать, преподаватель может читать им какую-нибудь книгу на эту тему

(что я сейчас и делаю), а если она написана на иностранном и мертвом языке, переводя ее на их родной язык (ibid., 2:252-253; там же, с.

708).

Далее следует бессмертный абзац, который заставит вас полюбить Адама Смита, даже если вы не во всем с ним согласны:

Дисциплина в колледжах и университетах, по общему правилу, установлена не ради блага студентов, а в интере- сах или, правильнее, для удобства преподавателей. Ее цель во всех случаях — поддержать авторитет учителя и, независимо от того, пренебрегает ли он своими обязанностями или выполняет их, принудить студентов всегда относиться к нему так, как если бы он выполнял их с величайшей старательностью и талантом. Дисциплина как будто предполагает мудрость и добродетель у одних и величайшую слабость и неразумие у других. Везде, где учителя действительно выполняют свои обязанности, я уверен, что большинство студентов не пренебрегает своими обязанностями. Не требуется никакого принуждения для посещения лекций, которые действительно заслуживают этого, потому что хорошо известно, где они читаются. Принуждение и дисциплина, без сомнения, до известной степени необходимы, для того чтобы заставить детей или совсем маленьких мальчиков не пренебрегать теми предметами обучения, усвоение которых необходимо для них в этот ранний период жизни, но по достиже- нии 12-13-летнего возраста, если только учитель выполняет свои обязанности, принуждение или дисциплина вряд ли окажутся необходимыми для прохождения той или иной части образования. Таково великодушие и благородство большей части молодых людей

(и девушек, добавлю я),

что, отнюдь не будучи склонны игнорировать или презирать наставления своего учителя, если только он

обнаруживает хоть

225

ИСТОРИЯ ЭКОНОМИЧЕСКОЙ МЫСЛИ сколько-нибудь серьезное стремление быть полезным им, они обычно склонны прощать значительные упущения при исполнении им своих обязанностей и иногда даже скрывать от публики грубое пренебрежение ими (ibid., там же с

2:253;

> - 7°9)-

Затем Смит рассуждает об истории образования в Средние века (о том, как образование раньше было орудием церкви), о различиях между современными университетами, Оксфордом и Кембриджем, и об образовании в Древней Греции, где не было университетов, но великие философы, Платон и

Аристотель, а также их последователи имели учеников и, по мнению Смита, успешно давали им достойное образование. Смит пишет, те предметы, которые не преподаются в университетах и за обучение которым преподаватели получают прямую плату, преподаются очень хорошо, или же на них падает спрос. Он также рассуждает о том, что «не существует общественных заведений для образования женщин, в результате этого в обычном курсе их обучения нет ничего бесполезного, нелепого или фантастического» (ibid., 2:266; там же, с. 721).

Исторический опыт подтверждает, что бы мы ни сказали об Оксфорде и Кембридже (а в XX веке против них можно было бы многое сказать), мы не можем назвать их средоточием праздности. Система занятий один на один с преподавателем, которая сейчас вымирает на многих факультетах (в моду входит система маленьких групп), была привилегией богатых людей. Личные отношения с преподавателем — это прекрасная вещь, необходимая в университете, но можно построить достаточно близкие отношения и в рамках небольшой группы, я думаю, если речь идет о студентах, а не об аспирантах.

Во времена своей работы в Оксфорде (я провел там несколько лет в ig2O-e годы, причем вначале работал на полставки) я приезжал в университет ранним утром в среду, а уезжал оттуда днем в субботу, и каждый час рабочего дня был посвящен старомодным индивидуальным занятиям с учениками. Когда студент приносил мне эссе на полстранички, я продолжал общаться с ним до конца часа, вместо того чтобы сказать: «Надеюсь, в следующий раз вы напишете более интересное эссе.

Можете ознакомиться с такими-то и такими-то источниками, если еще этого не сделали». И я

ЛЕКЦИЯ 16 должен сказать, что в те времена к моменту субботнего ужина я так уставал (занятия продолжались до десяти вечера), что уже смотреть на этот ужин не мог.

В те дни у меня сложилось впечатление, что весьма выдающиеся люди работают слишком много. Я говорю о людях, которые уже мертвы, например, А. Дж. Карлайл, выдающийся историк средневековой экономической мысли, говорил мне, что дает по тридцать часов индивидуальных занятий в неделю.

Это совсем не похоже на то, что описано у Адама Смита. Думаю, что чтение лекций в Оксфорде в те дни большинство преподавателей воспринимали довольно легкомысленно. Лекции были обязанностью, и преподаватели не особо выкладывались; любому, кто прилагал к тому хоть немного усилий, было нетрудно собрать огромную толпу слушателей. Я не пытаюсь оправдать университеты, которым часто есть, что улучшить, но это исторический факт: в XIX веке Оксфорд и Кембридж пережили реформы, так что на смену тотальной небрежности XVIII века пришло чрезмерное увлечение системой индивидуальных занятий. И это произошло вовсе не из-за изменений в рыночной системе, это произошло благодаря влиянию нескольких сильных личностей. В Оксфорде, который мне знаком гораздо лучше Кембриджа, это Марк Паттисон в Линкольн-ском колледже, Джоуэтт в Баллиольском,

Ньюман и его друзья в Ориельском и т.д. Так что, хотя я и не сказал бы, что в этих древних университетах нет людей, пренебрегающих своими преподавательскими обязанностями, в мои времена это делать было не принято.

Я также думаю, что более серьезную проблему в университетском образовании (если вы не придерживаетесь крайних laissez-faireвзглядов на образование) представляют оклады преподавателей, которые ведут самые редкие предметы. Даже великолепный профессор, скажем, по египтологии вряд ли соберет такую же большую аудиторию, как лектор, читающий, например, курс бухгалтерского учета или инженерии. Я лично считаю египтологию весьма уважаемым предметом. Достаточно большие университеты, например Лондонский, должны непременно иметь в штате преподавателей по тем узким специальностям, которые привлекают не очень много студентов. Так что система оплаты пре- подавательского труда, рекомендованная Адамом Смитом

и прекрасно служившая своей цели в шотландских университетах, не является универсальной.

Затем Адам Смит переходит к теме, куда более важной, чем университетское образование: к образованию людей, которые не имеют возможности учиться в университете или колледже. Смит считает, что разделение труда, которое он так хвалит в первой книге «Богатства народов», плохо ска- зывается на тех, кто находится на низшей ступени разделения труда, поскольку они не получают образования. Зачитаю вам замечательный отрывок, несмотря на то что Адам Смит говорит в нем о читающих людях:

С развитием разделения труда занятие подавляющего большинства тех, кто живет своим трудом, т.е. основной массы народа, сводится к очень небольшому числу простых операций... Но умственные способности и развитие большей части людей складываются в соответствии с их обычными занятиями. Человек, вся жизнь которого проходит в выполнении немногих простых операций, причем и результаты их всегда одни и те же или почти одни и те же, не имеет случая и необходимости изощрять свои умственные способности или упражнять свою сообразительность для придумывания способов устранять трудности, которые ему не встречаются. Поэтому он утрачивает привычку к такому упражнению и становится таким тупым и невежественным, каким только может стать человеческое существо. Его умственная тупость не только не позволяет ему находить удовольствие или участвовать в сколько-нибудь разумной беседе, но и понимать какое бы то ни было благородное, великодушное или нежное чувство, а следовательно, составлять сколько-нибудь правильное суждение относительно многих, даже обычных, обязанностей частной жизни (ibid., 2:267; там же, с. 722).

А затем он говорит, что однообразие даже ослабляет физическую активность и делает человека не способным проявлять настойчивость, инициативность и т.д.

Чтобы предупредить эти прискорбные последствия, Смит предлагает:

. .хотя люди из простонародья не могут в цивилизованном обществе получать такое хорошее образование, как люди знатные и состоятельные, однако умение читать, писать и считать может быть приобретено в столь ранний период жизни, что большинство даже тех, кто воспитывается для более простых

занятий, имеет время приобрести эти познания еще до того, как они могут быть приставлены к этим занятиям. С весьма небольшими издержками государство может облегчить, поощрять и даже сделать обязательным почти для всего народа приобретение этих наиболее существенных элементов образования (ibid., 2:270; там же, с. 724).

И рекомендует учреждение в каждом приходе или округе небольшой школы, где дети могли бы обучаться за столь умеренную плату, которая была бы посильна даже для рядового поденщика; учитель должен частью, не целиком, оплачиваться из общественных средств... В Шотландии учреждение таких приходских школ привело к обучению почти всего простонародья чтению и весьма значительной части его —письму и счету (ibid.; там же).

Смит продолжает рассуждать в том же духе и предлагает, чтобы обучение некоторым профессиям было бесплатным лишь для тех, кто сдал определенные экзамены. Он не верит в университетские экзамены в целом, но верит, что с их помощью можно определить некоторый уровень знаний.

Смит пишет также о затратах на религиозное образование и вступает в крайне интересный спор с

Юмом, которого называет «самым замечательным философом и историком нашего века» (ibid., 2:275; там же

c/729)- ^м считал, что не слишком хорошо иметь государственную религию, служителей которой содержит государство, поскольку это поощряет фанатизм, а фанатизм —это крайне тревожное явление.

Действительно, чрезмерное рвение при пропаганде может быть крайне тревожным, если только (здесь

Юм явно иронизирует) речь не идет о пропаганде «истинной» религии. Очевидно, это уточнение он вставил, для того чтобы не подвергнуться нападкам критиковавших его как агностика. Адам Смит вступает с Юмом в спор не столько на тему религии, сколько на тему того, что если в стране множество сект, конкурирующих друг с другом, ни одна из них не может занять главенствующего положения и ни одна не будет достаточно богатой, чтобы привлечь в свои ряды самых выдающихся людей. Университеты же, считает Смит, в случае существования в обществе многих религий смогут привлечь на службу наиболее выдающихся людей, потому что смогут

229

ИСТОРИЯ ЭКОНОМИЧЕСКОЙ МЫСЛИ предложить им более высокие оклады и оплату труда. Все это крайне занимательно, но аналитически не слишком важно.

Зато важна та часть оставшегося текста, в которой говорится о вопросах налогообложения и долга, и к ней я хочу привлечь ваше внимание1. Что касается налогообложения, вы, несомненно, услышите куда более выдающиеся лекции по этой теме в ходе занятий по специальности, так что мне ни к чему подробно пересказывать вам размышления Адама Смита о налогообложении. Тем не менее я должен упомянуть знаменитые каноны налогообложения, которые Адам Смит сформулировал в начале своего рассуждения о хорошей налоговой системе.

Первое общее правило гласит, что налоговая система должна равномерно распределять налоговое бремя. Это утверждение можно интерпретировать двояко. Местами кажется, что Смит имеет в виду пропорциональность налогового бремени доходу, а местами его слова можно истолковать в пользу прогрессивного подхода к подоходному налогу. Второе правило налогообложения —его определенность. Люди должны знать, какие они платят налоги, прямо или косвенно. Третье правило — удобство. Налоги должны взиматься в такой форме, которая причиняет меньше всего неудобств на- селению. Четвертое правило —экономность при взимании сборов (ibid., 2:310-312; там же, с. 761-763).

Далее Смит обсуждает разные виды налогов, прямых и косвенных, при этом в чем-то вы с ним соглашаетесь, а в чем-то нет. Все это крайне интересно, но, пожалуй, неактуально для нас.

В последней части книги говорится о государственном долге (книга 5, глава з)- Сколько здесь слушателей из Америки? Поднимите, пожалуйста, руки. То, о чем мы сейчас будем говорить, для вас прозвучит особенно пикантно. Ранее на страницах «Богатства народов» Смит уже выражал свое крайнее беспокойство организацией государственных финансов между тогдашними американскими колониями и Великобританией. Он отнюдь не считает эту организацию справедливой, хотя смотрит на вопрос до некоторой степени с точки зрения британцев. Он указывает на то, как

1. См.: Богатство народов, книга 5, гл. 2 и 3-

ЛЕКЦИЯ 16 затратно содержать большую армию и флот, чтобы охранять колонии от нападок французов, индейцев и т.д. Так что Смит предлагает организовать федерацию, которую он считает почти идеальным устройством. Он пишет (я зачитаю вам этот отрывок, чтобы продемонстрировать широту его взглядов):

Люди по ту сторону океана опасаются, что отдаленность их от местопребывания правительства подвергнет их всякого рода угнетению, но их представители в парламенте, число которых с самого начала должно быть значительно, легко смогут оградить их от всякого угнетения. Расстояние не может сильно ослабить зависимость представителя от избирателя, и первый будет все же сознавать, что обязан своим местом в парламенте и всем, что он извлекает из него, доброй воле последнего (ibid., 2:124; там же, с. 593)-

Здесь я не согласен с Адамом Смитом, учитывая, что в те времена, чтобы доплыть до восточного побережья Соединенных Штатов, уходило два месяца, и это можно рассматривать как помеху. Но

Смит пишет, что это расстояние недолго будет оставаться таким существенным:

Так велика была доселе быстрота, с какой эта страна развивалась в отношении богатства и населения, что немногим больше, чем через юо лет, пожалуй, доходы от обложения Америки превысят доходы от обложения

Великобритании (ibid.; там же).

И затем (слушайте внимательно, чтобы убедиться, что Смит не был интернационалистом, во всяком случае, не в отношении англоговорящих стран):

И центр империи тогда, естественно, передвинется в ту ее часть, которая дает больше всего для общей защиты и содержания органов государства (ibid.; там же).

1 В самом конце книги Смит возвращается к этой теме и пишет, что / правители Великобритании в течение более столетия услаждали народ мыслью, что он владеет по ту сторону

Атлантического океана громадной империей. Однако эта империя до сих пор существовала только в воображении. До сих

231

пор это была не империя, а только ее проект, не золотой рудник, а только проект золотого рудника, проект, который стоил, продолжает стоить и, если за него будут держаться так, как до сих пор, будет и дольше стоить громадных издержек, не обещая приносить ни малейшей прибыли... Пора уже, чтобы наши правители либо осуществили тот «золотой сон», в котором они, возможно, сами пребывали до сих пор вместе с народом, либо же чтобы они сами проснулись и постарались пробудить от него народ. Если проект не может быть осуществлен, от него надо отказаться. Если некоторые провинции Британской империи нельзя заставить участвовать в содержании всей империи, то настало время, чтобы Великобритания освободилась от расхода по защите этих провинций во время войны и от содержания той или иной отрасли их гражданского или военного управления во время мира и постаралась согласовать свои будущие стремления и планы с фактической скудостью своих средств (ibid., 2:432-

438' там же, с. 875-876).

С этим вы можете соглашаться или нет, но вы не можете упрекнуть Адама Смита в недостатке откровенности.

Мне жаль, что мы посвятили Адаму Смиту три коротких лекции. Мне доставило бы удовольствие прочесть о нем двадцать лекций. Но время поджимает, и мы переходим к классическим экономистам XIX века.