Лекция 21. Равновесие во всей экономике

Я У ЖЕ кратко пересказал основные взгляды классических экономистов XIX века на деньги и банковское дело1, а также приблизительно описал историю спора об импорте зерна, возникшего во время войн с Наполеоном, и что произошло потом. На последней лекции я поведал о результатах этого спора в более или менее упорядоченной форме и закончил рассказом о знаменитом споре о банковском деле и деньгах, суть которого заключалась в том, должен ли выпуск конвертируемых банкнот происходить сам по себе, регулируемый только благоразумием банка, или же он должен контролироваться государством. Школа мысли, которая выступала за дополнительный контроль, одержала победу —был принят закон 1844 г°да. Не стану пересказывать предыдущие лекции, я хочу только подвести вас к тому, о чем собираюсь говорить дальше.

О классических концепциях общего равновесия в широком контексте, пока оставив осложнения, связанные с международным обменом.

Лучше всего начинать изучение классических концепций общего равновесия с вопроса о том, как классические экономисты относились к сбережению денег. Сбережение в контексте классической системы было равно инвестированию—не только ex post,но и ex ante.Общее отношение экономистов классической школы к последствиям сбережения можно найти в «Богатстве народов» Адама Смита

(вторая главе второй книги, где рассказывается о производительном и непроизводительном труде и накоплении капитала). Смит пишет, все то, что ежегодно сберегается, ежегодно по-

1. Лекции 23 и 24 (схему нумерации, предложенную Роббинсом, см. в приложении А), на которые ссылается Роббинс, не были записаны.

279

ИСТОРИЯ ЭКОНОМИЧЕСКОЙ МЫСЛИ требляется примерно за тот же самый период, но другими людьми. Я уже акцентировал ваше внимание на этом отрывке, когда говорил, что он равноценен преднамеренному отрицанию различий между ожидаемыми сбережениями и инвестициями. Смит игнорировал возможность накопления запасов. Это было все равно, что игнорировать возможное накопление сбережений, которое предпочиталось бы той или иной форме их реального инвестирования.

Эта точка зрения была взята на вооружение классическими экономистами. Кроме того, она была подкреплена некоторыми наблюдениями, взятыми из «Трактата о политической экономии», опубликованного в 1804 году французским экономистом Жаном Батистом Сэем. Должен предупредить вас о том, что в современном дискурсе об общем равновесии закон рынков Сэя обычно описывается так, как будто участники этого дискурса никогда в книгу Сэя не заглядывали.

Потрясающе, сколько людей сделали себе репутацию, отрицая возможность применения закона

Сэя в простой формулировке, которая заключается в том, что предложение создает собственный спрос, а следовательно, перенасыщение рынка невозможно.

Однако факт в том, что замечания самого Сэя, изложенные в издании 1804 года, были сформулированы куда более свободно. В журнале «Economica» за 1977 год опубликована очень полезная статья профессора Баумоля о восьми возможных трактовках закона Сэя. Хотя я не буду углубляться во все трактовки, хочу обратить на них ваше внимание. Сэй, как показывает профессор Баумоль, на самом деле осознавал возможность сбережения. Можно утверждать, что

Сэй изложил свой закон рынков в отношении развития экономики в течение долгосрочного периода. Исторический опыт во времена Сэя показывал, что уровень производства на душу населения может существенно возрастать без длительного перенасыщения экономики: уровень производства на душу населения стимулирует уровень доходов и в долгосрочном периоде порождает возможность, что этот доход будет потрачен. В защиту Сэя можно сказать, что он рассматривал только долгосрочные возможности роста, а не краткосрочные возможности перенасыщенности капитала рынка из-за нежелания населения тратить собственные сбережения.

ЛЕКЦИЯ 21

Достаточно о Сэе. В Англии этот вопрос поднял Джеймс Милль, отец Джона Стюарта Милля.

Джеймс Милль был знаком с первым изданием «Трактата» Сэя, когда писал памфлет «В защиту торговли» (James Mill, 1808). Этот памфлет был написан в ответ на малоизвестный памфлет

Уильяма Спенса, на которого сильно повлияли идеи физиократов. В разгар блокады Англии

Наполеоном, введенной, чтобы парализовать нашу внешнюю торговлю, Спенс издал памфлет

«Англия, не зависимая от торговли» (Spence, 1808). В этом произведении говорилось, незачем волноваться о Наполеоне и парализованной международной торговле, ведь Великобритания может не зависеть от торговли и при этом быть достаточно богатой, потому что вероятный рост цен на зерно приведет к росту прибыли землевладельцев, которые в отличие от капиталистов с большой вероятностью его потратят. Это грубое изложение неуклюжего памфлета Спенса.

Джеймс Милль, как и Торренс (Torrens, 1808), ответил на памфлет Спенса. Милль пишет о рассуждениях Спенса, сформулированных по мотивам теории Адама Смита, так: «Пусть господин

Спенс не беспокоится и пребывает в абсолютной уверенности, что годовая продукция страны всегда будет потреблена полностью, независимо от того, какое решение примут его землевладельцы: тратить или накапливать» (James Mill, 1808, p. -;f.Далее Милль развивает аргументацию, которую Сэй в первой редакции трактата формулирует не столь четко. Милль пишет:

В политической экономии нет более точного предположения, чем то, которое я озвучу, каким парадоксальным оно ни казалось бы на первый взгляд; если же оно истинно, никакое другое не превосходит его по значению.

Производство товаров создает рынок для произведенных товаров и является единственной и универсальной причиной этого рынка... Когда товары доставляют на рынок, требуется, чтобы их кто-нибудь купил. Но чтобы покупать, нужно иметь, чем платить. Очевидно, что коллективные платежные средства всей страны составляют весь рынок страны. Но в чем же состоят коллективные платежные средства всей страны? Разве они не состоят в ее ежегодной продукции, в ежегодной прибыли общей массы ее обитателей? Но если покупательная спо-

2. Этот отрывок можно также найти в: James Mill (1966, p. 129)'

собность страны измеряется объемом ее ежегодной продукции, что не вызывает сомнений, чем больше мы увеличиваем ежегодный объем продукции, тем больше за счет этого действия мы расширяем национальный рынок, увеличиваем покупательную способность и фактический объем покупок, совершаемый страной... Спрос страны всегда равен продукции этой страны (ibid., pp. 81-8з)3.

Баумоль в своей полезной статье хвалит Милля больше, чем он того заслуживает, за то, что последний учел долгосрочные обстоятельства, которые повлияли на Сэя. Я думаю, что такое влияние возможно и оно объясняет отношение Джона Стюарта Милля. Однако общее впечатление, складывающееся у читателя после прочтения памфлета Милля, в том числе впечатление, сложившееся у Рикардо (а

Рикардо читал Сэя), состоит в том, что Милль настаивал на универсальной применимости этого закона рынков в пику Мальтусу, который по-своему толковал возможные причины неполной занятости населения, экономической депрессии и т.д.

В трудах Рикардо можно найти отрывки, свидетельствующие против моей упрощенной интерпретации позиции Джеймса Милля и самого Рикардо в споре с Мальтусом о краткосрочном аспекте закона рынков. Риккардо, большой друг Мальтуса, больше интересовался долгосрочными тенденциями и был склонен игнорировать краткосрочные, а также увлекался длинными цепочками рассуждений, ма- стерски основанных на упрощенных моделях. Мальтус же был менее логичен при разработке моделей, но зато имел представление о некоторых современных тенденциях.

Уже в наши дни Сраффа обнаружил одно из писем Мальтуса Рикардо (от у июля 1821 г.), которое оказало огромное влияние на Кейнса. Кейнс даже писал: «Если бы Мальтус, а не Рикардо, стал родоначальником экономической науки XIX века, насколько мудрее и богаче был бы сегодня этот мир!» (Keynes, хдзЗ/^У2' РР- юо-ioi). В этом письме Мальтус вполне по-кейнсиански объясняет данный вопрос. Он пишет: «Мы видим почти в каждой части света мощные производственные силы, которые не задействованы в работе». И вот как он это объясняет:

3. Этот отрывок можно также найти в: James Mill (1966, pp. 135-13б).

ЛЕКЦИЯ 21

Адекватные мотивы продолжать производство не возникают из-за неправильного распределения реальной продукции... Я не хочу отрицать право тех или иных людей потреблять все произведенное, но вопрос состоит в том, распределяется ли произведенный продукт между заинтересованными группами таким образом, чтобы создать наиболее эффективный спрос на будущую продукцию. И я настаиваю, что попытка слишком быстрого накопления, которая непременно подразумевает существенное сокращение непродуктивного потребления

(трат землевладельцев и т.д.), создаст крупные помехи обычным мотивам производства и воспрепятствует прогрессу богатства (Malthus to

Ricardo, 7 July 1821, quoted in ibid., p. 99).

Именно этот абзац произвел впечатление на Кейнса. Я искренне сочувствую Мальтусу, раздосадованному тем, как Рикардо интерпретировал упрощенную модель.

Но более глубоко осознав это умозаключение (а также все, что Мальтус писал в своих книгах), вы обнаружите, что оно прямо противоположно кейнсианству. По мнению Кейнса, депрессия возникает, если говорить языком «Трактата о деньгах» (Keynes, 193°)» когда объем ex anteсбережений (ожидае- мых сбережений) превышает объем ожидаемых инвестиций. Концепция же Мальтуса заключалась в том, что депрессия возникает, потому что объем инвестиций слишком велик, а объем потребленных благ слишком мал. Это сложный вопрос, предупреждаю вас; бельгийский ученый Ламберт, например, утверждает, что Мальтус был истинным кейнсианцем. Но Мальтус в «Принципах политической экономии» пишет:

Ни один современный политический экономист под сбережением не имеет в виду всего лишь накопление.

Помимо обозначения этого ограниченного и неэффективного поведения нельзя вообразить другого использования для этого термина в отношении богатства страны, кроме того, которое происходит от иного применения сбережений, основанного на реальном различии между разными видами труда, который можно было бы на эти сбережения купить (Malthus, 1820, р-32)-

В противовес Кейнсу и современным противникам закона Сэя Мальтус верил, что чрезмерное инвестирование ведет

283

ИСТОРИЯ ЭКОНОМИЧЕСКОЙ МЫСЛИ к депрессии. Однако его убежденность была не так сильна, как у Лодердейла, выдающегося экономиста того же времени, не принадлежавшего к классической школе. Лодердейл написал эссе о производстве богатства (Lauderdale, 1804), в котором утверждал, что известные методы накопления капитала вскоре будут исчерпаны, вследствие чего сбережения потеряют смысл. Мальтус так далеко не заходил. Он писал, что Лодердейл слишком увлекся, потому что существует пропорция между сбережением в смысле инвестирования и потреблением, гарантирующая максимальный рост.

По этому вопросу Рикардо и Мальтус обменивались бесконечными письмами, а Рикардо даже написал

«Замечания по поводу «Основ политической экономии» Мальтуса (Ricar-do, 1928), стоящее чтение, занимающее немало времени. Мальтус, как мне кажется, проиграл в этом споре Рикардо. Мальтус с его концепцией чрезмерных реальных инвестиций особенно болезненно воспринимал то, как Рикардо использовал упрощенную версию закона Сэя, изложенную Джеймсом Миллем.

Думаю, мы можем сделать следующий вывод: фаза дефляции, которая наблюдалась в монетарной истории в период войн с Наполеоном так и не была здраво оценена классическими экономистами.

Мальтус не дал монетарного объяснения депрессии, как это сделал Эттвуд, но Мальтус был больше прав, чем Рикардо и другие классические экономисты, которые предлагали все возможные причины де- прессии, кроме верной. Мальтус был прав, когда говорил, что-то не так, но он не смог правильно объяснить ситуацию. А на том уровне аргументации, на котором были написаны письма Мальтуса к

Рикардо и замечания последнего о «Принципах» Мальтуса, отвлеченная логика Рикардо почти всегда побеждала логические потуги Мальтуса.

Все это беспокоило Джона Стюарта Милля, так что в письме другу, собиравшемуся писать на эту и подобные темы, он предупреждал его, чтобы тот не возражал против истины, содержащейся во взглядах Джеймса Милля и Рикардо. Однако Джон Стюарт Милль также писал об этих взглядах и о сторонниках теории недопотребления, в частности о Гиббоне Уэйкфилде и

(Wakefield, 1849) Томасе

Чалмер-се (Chalmers, 1832) (малоизвестных авторах, кажется, Джон Стюарт Милль мало уважал мнение Мальтуса по данному вопросу, хотя восхищался его трудами о населении):

284

ЛЕКЦИЯ 21

«Эти две точки зрения можно примирить». И в конце i82O-x — начале 18зо-х годов Джон Стюарт

Милль написал выдающееся эссе, которое опубликовал в своем сборнике «Эссе о нерешенных вопросах политической экономии» только в середине i84O-x (Mill, 1844)- Эту работу должны про- читать все, она называется «О влиянии потребления на производство». В ней Милль прорывается сквозь стерильную логику упрощенного толкования закона Сэя и показывает, что сдерживание расходов может выглядеть как общее перенасыщение. Он признает, что бизнес несет ответственность за изменение уровня благосостояния и депрессию, так что общая готовность покупать и общее нежелание покупать сменяют друг друга с краткими интервалами. Он пишет: «В последнем случае (т. е. в случае депрессии) обыкновенно говорится, что наступило чрезмерное изобилие» (Mill, 18441 Р-

68).

Как же это сочетается с мнением его отца и Сэя? Во-первых, он пишет (в этой лекции я привожу так много цитат, чтобы вы не подумали, что я импровизирую и пересказываю авторов, о которых рассказываю), что предложение в то же время является спросом, «основывается на предположении о состоянии натурального обмена.. Когда два человека совершают акт обмена, каждый из них одновременно является и продавцом, и покупателем. Нельзя продать, не купив» (ibid., p. 6д). Очень простая, абсолютно неопровержимая, но аналитически исключительно глубокая идея. Милль продолжает:

Если мы предположим, что при обмене используются деньги, эти предположения перестают быть однозначно правди-( выми... Результат использования денег заключается в том, что один акт взаимного обмена можно разделить на два отдельных акта, или действия. . Хотя тот, кто продает, про-'•' дает только для того, чтобы купить, ему не нужно покупать •••' в тот же момент, когда он продает; поэтому он необязатель-. ; но увеличивает мгновенный спрос на один товар, когда уве-;, личивает предложение другого. . У него может быть очень распространенное намерение продавать как можно быстрее в сочетании с не менее распространенным намерением как можно дольше откладывать любую покупку (ibid., pp. 69-70).

И далее:

Чтобы аргумент в пользу невозможности избытка всех товаров стал применим в случае использования средства обра-

28

5 щения, нужно рассматривать сами деньги в качестве товара (на который существуют спрос и предложение).

Нужно признать, что, без всяких сомнений, переизбытка денег и переизбытка всех остальных товаров одновременно быть не может (ibid., p. 71- —Курсив Л.Роббинса.— Прим. ред.).

После этого Милль заключает: «Аргументы против возможности общего перепроизводства (все еще) весьма убедительны до тех пор, пока они применяются к теории о том, что страна может накапливать капитал слишком быстро» (ibid., р. 73)- Получи, Мальтус! Далее Милль приводит великолепное описание торгового цикла, которое я не буду зачитывать. Цикл начинается с того, что люди предпочитают товары деньгам и быстро избавляются от денег; кульминация наступает при металлической валюте, когда банковские курсы испытывают давление в момент финансового кризиса, а затем, когда относительное предпочтение денег и товаров изменяется и спросом начинают пользоваться деньги, а не товары, возникает переизбыток товаров, а не денег. Баумоль в

1952 году в соавторстве с профессором Бекке-ром написал еще одну статью — «Классическая денежная теория: результаты дискуссии» (Becker, Baumol, 1952)- В этой статье авторы утверждают, что после прочтения эссе Милля «О влиянии потребления на производство» становится непонятно, о чем в наше время идет такой оживленный спор, в ходе которого десятки людей заработали себе репутацию, утверждая, что чрезмерно упрощенные формулировки Сэя, а также еще более простые формулировки Джеймса Милля, Рикардо и прочих, в краткосрочном периоде были ошибочны. Эта статья напечатана в журнале «Economica» за ноябрь 1952 года.

Существуют и другие фрагменты теории, предшествующие современным идеям, и я хочу обратить на них ваше внимание. Вначале напомню о том, что Юм, обсуждая последствия увеличения золотого запаса в обществе, утверждал, что эти последствия проявляются медленно, и если дополнительное золото попадает в руки людям, которые тратят его и создают рабочие места, то последствиями могут стать процветание и рост трудовой занятости населения. Эта теория была в значительной степени забыта, вместо нее у классических экономистов, в том числе и у Иеремии

Бентама, родилась доктрина вынужденных сбережений. Вы-

дающаяся дискуссия об истории этой доктрины приводится в приложении к поздним изданиям знаменитых лекций Хайека о ценах и производстве (Hayek, 193*; Хайек, 2008), прочитанных им в

ЛШЭ в 193°"е годы.

Впервые теория вынужденной бережливости подробно была изложена Иеремией Бентамом в одной из частей его «Руководства по политической экономии» (Bentham, 1843)-Вынужденная бережливость может принимать две формы. Во-первых, государство может взыскивать средства с населения через налоги и использовать их. Это очевидно, и Адам Смит бы с этим согласился (но он сказал бы, что государство зря потратило эти средства). Затем Бентам продолжает:

«Вынужденная бережливость также является последствием выпуска государством бумажных денег или того, что их создают частные лица» (Bentham, 18435 Р-44)- Если дополнительные деньги попадают в руки тех, кто использует их как капитал, то при полной занятости это порождает ощутимый эффект, компенсирующий потерю реального дохода частью остальных членов общества (ibid., p. 45)- «Как и в вышеназванном случае вынужденной бережливости (при помощи налогообложения), национальное богатство увеличивается за счет национального комфорта и национальной справедливости» (ibid.). To же написано в замечательной книге Торнтона: «Если предположить избыточный выпуск бумаг, чтобы на время поднять ценность благ, но не ценность труда, то следствием будет увеличение капитала» (Thornton, 1802, р. 263)*. Далее он рассуждает о влиянии этого феномена на людей с фиксированным доходом.

Об этом же писали Мальтус, Торренс, а также автор, менее известный, чем он того заслуживает,—

Джоплин, написавший работу «Иллюстрация взглядов г-на Джоплина на валюту» (Joplin, 1825)-

Об этом же писал Джон Стюарт Милль в своем эссе о прибыли5, а также в «Основах политической экономии». В «Основах. .» Милль четко объясняет процесс, который он назвал вынужденным накоплением:

Платежные средства страны.. частично применяются для покупок производственного назначения, а частично в непроизво-

4- См. также: Thornton (ig39> P-329)-

5- «On Profits, and Interest», в: Mill (1844).

дительном потреблении. . . Тогда если увеличивается только та часть средств платежа, которая находится в руках у непроизводительных потребителей, то покупаемая ими часть товаров увеличится. . И наоборот, если дополнительную сумму средств платежа получат производительные потребители. . увеличивающаяся часть товаров... будет занята как капитал... происходит действительный прирост капитала (Mill, 1965, 2:528).

Милль не одобряет это, он считает, что это несправедливо. Однако это первый фрагмент динамических элементов в подходе классических экономистов к общим вопросам.

Второе, и это я хочу подчеркнуть, это контраст между естественной и денежной нормами процента. Эта идея происходит от доктрины Адама Смита о том, что если банки выпускают свои бумаги на основе реальных сделок (реальной торговли), то не возникает опасности чрезмерной эмиссии банкнот. Последняя, по мнению Адама Смита, возникает, если банки выпускают свои бумаги на основе искусственных финансовых векселей, не учитывая нужды торговли. Этим аргументом впоследствии воспользовались противники буллионистской политики.

Но Торнтон в своей работе «Paper Credit», изданной под редакцией Хайека (Thornton, 1802/1939' Р-

254)> указывает, что теория реальных векселей в такой формулировке лишена смысла, потому что не учитывает краткосрочной нормы процента: объем векселей, подлежащих учету, должен варь- ироваться согласно краткосрочной норме учета. Торнтон предлагает разделять денежную норму процента (краткосрочную и долгосрочную) и реальную норму прибыльности, что перекликается со взглядами Викселя о контрасте между денежной и естественной нормами процента.

Наконец, в выступлениях Торнтона (Thornton, 1811) в Буллионистском комитете6 содержится третий динамичный фрагмент, к которому я хочу привлечь ваше внимание в ходе беседы об общем равновесии. Торнтон разделяет денежную и реальную норму процента, и это не то же, что разделять денежную и естественную норму процента, или прибыльность. Различие заключается в том, что вы получаете в денежном выражении, и тем, что можно реально купить

6. Эти выступления воспроизводятся в: Thornton (1939)-

на эти деньги, и эту теорию нет нужды подробно расписывать. В нашей несчастной стране минимальная денежная ставка процента равна 17%, а реальная прибыль, поскольку цены на подобные инвестиции растут на iy%, равна нулю. Невозможно представить себе более разительный контраст.

Не стоило доживать до сегодняшнего дня, когда правительства проводят в жизнь политику безрассудной инфляции, чтобы обнаружить это различие. Подробней о проведенном Торнтоном различии между денежной и реальной нормой процента (реальной отдачей) говорится в ранней работе Ирвинга Фишера «Повышение цен и процент» (Fisher, 18963).

Американцы, присутствующие в этой аудитории, не должны забывать то, что в США, мне кажется, помнят не всегда: Ирвинг Фишер — величайший англоязыйчный экономист-теоретик за последние сто. Его докторская диссертация о теории цен (Fisher, 1892) и книги «Повышение цен и процент», а также «Природа капитала и дохода» (Fisher, 1906) и «Норма процента» (Fisher, 1907)

— выдающиеся работы. Самые разные авторы в более близкие к нашим времена сделали карьеру, вторично открыв то, что уже было написано в книгах Фишера, которые во времена моего студенчества входили в стандартную программу обязательного чтения для всех будущих экономистов.

Джейкоб Вайнер, мой большой друг, однажды сказал, если бы можно было объединить Ирвинга

Фишера и Франка Тауссига — гарвардского профессора, написавшего очень сильную для своего времени книгу о принципах экономической науки и немало работ по прикладной экономике, то

Америке еще сто лет не понадобились бы экономисты.