Глава 8

Глава 8

Деревья в стиле Питера Гринуэя. Жилая мельница. Комитеты по планированию и архитектурное разнообразие. Стручки вьюнов в качестве национальной английской еды. Как чистят пруды в Англии. Зачем оберегать старые высохшие деревья. Симулятор игры в гольф. Пожилые землевладельцы и концерт в не очень старинном замке

С утра пораньше мы решили поехать в гости к друзьям, которые живут недалеко от городка Ньюбери. По дороге Джеймс рассказывает, что это место связано с недавним скандалом — там должна была пройти по охраняемой природной зоне новая дорога, и несколько старых огромных деревьев нужно было для этого спилить. Так вот местные защитники природы забирались на эти деревья и приковывали себя к ним цепями, пытаясь их спасти. Дорогу все равно проложили, деревья спилили, — просто заняло это гораздо больше времени и обошлось государству дороже. Я размышляю над всем этим и прихожу к выводу, что могу понять людей, устраивавших беспорядки. Дело в том, что деревья здесь есть необыкновенные. Поначалу мне не верилось, что они реальные, и все казалось, что это я просто смотрю кино Питера Гринуэя. Они бывают огромными, во много обхватов, старинными и мудрыми. Они попадаются в парках, где их оберегают, или вдруг посреди поля (где, я подозреваю, их оберегают тоже). Хоть они и ужасно старые, но на удивление крепкие и здоровые, и на них нет высохших и отмерших ветвей; листва же настолько густая, что в тени такого дерева не бывает солнечных пятен. Нижние ветки у них почему-то отсутствуют, и получается прямая зеленая линия листьев примерно в метре-полутора от земли. Это очень эстетично, и мне трудно поверить, что деревья растут так сами. Недавно, правда, одна умная англичанка предположила, что все довольно прозаично, и их просто объедают овцы, — но и она не знает наверняка. Да, мне тоже жаль этих спиленных ради дороги гигантов…

Подъезжаем мы к дому друзей Джеймса, и я начинаю понимать, почему он давно порывался привезти меня сюда. Эти его друзья какое-то время назад купили старую недействующую мельницу на речке с большой территорией вокруг и сделали из этой мельницы дом — четырехуровневый, с огромным внутренним пространством, в которое вписывается старинное мельничное колесо. Речка теперь протекает прямо под домом, и над ней нависает терраса с отличными видами на сад и окрестные луга.

У англичан страсть ко всему старинному. Здесь полно антикварных магазинов, и старые постройки всегда в моде. Даже если это ветхие конюшни, мельница или зернохранилище — их не разрушают, а бережно переоборудуют во что-нибудь типа ресторана или жилого дома. При этом бывшее назначение помещения не скрывают, а наоборот, им гордятся. И вот эта старинная мельница, превращенная в дом, настолько во вкусе англичан, что про нее недавно писали в нескольких глянцевых журналах по архитектуре и дизайну, как про образец для подражания.

К речке, протекающей по этим владениям, прилегает поле, и если на нем косить траву, то это будет занимать полноценную рабочую неделю. Поэтому его друзья, рассказывает Джеймс, разрешают соседским овцам там пастись, и в результате все довольны: у соседей овцы сыты, а у его друзей — не поле, а лужайка с коротенькой зеленой травой.

Наконец мы въезжаем во двор дома, и Джеймс знакомит меня с хозяевами. Джин небольшого роста, хрупкая англичаночка, по образованию и профессии — финансист, но теперь, когда у них такое поместье, работу в области финансов она забросила. Стив — владелец спортклуба и любитель поиграть в гольф, а заниматься проблемами поместья не любитель.

Мы идем смотреть дом, и Джин рассказывает, как трудно было пробить разрешение на то, чтобы сделать его именно таким. Дело в том, что нельзя просто так взять и переоборудовать какую-нибудь постройку во что-то еще с другим назначением. На это, как и на любое строительство, надо получать разрешение у комитета по планированию, а это довольно непросто. Вообще эти комитеты очень строго следят, чтобы соблюдалось архитектурное единообразие, и вы не можете, купив земельный участок, строить там какой вам вздумается дом. Не можете даже взять и перестроить на своей собственной земле старый сарай в гараж или бильярдную. Проект надо обязательно утвердить в таком комитете, а кроме того, нужно получить на него согласие соседей. На многих землях любое строительство вообще запрещено, и получить разрешение на постройку там дома практически невозможно. «Зато в Англии благодаря этому, — с гордостью говорит Джин, — на маленьком острове с большим населением так много красивых пейзажей совсем без человеческого жилья».

Мы все усаживаемся обедать на террасе над речкой и наблюдаем, как в реке под нами плавают огромные карпы и пара больших канадских гусей с выводком молодняка. И еще лебедь; выясняется, что недавно его подружка погибла, и теперь он выглядит ужасно одиноким.

Я расспрашиваю Джин про жизнь в поместье, и она рассказывает, что, когда их часть реки забивается илом, ей приходится надевать специальные резиновые штаны до пояса, залезать в нее и этот ил вычищать. Когда надо покосить траву на той части поля, куда они не пускают овец, она садится на небольшой трактор и косит. Трактор этот, кстати, постоянно ломается, так что она потихоньку овладевает и искусством его чинить. Еще она для души держит небольшой огородик, который сама пропалывает, унавоживает и поливает. При этом я знаю, что она легко может позволить себе нанять людей, которые все это могли бы делать вместо нее, — но не нанимает. И умудряется при всем этом еще готовить еду для себя, мужа, детей и частых гостей, много читать и два раза в неделю учиться изготавливать и обжигать керамику.

После обеда мы идем смотреть ее маленький огород. Там я узнаю знакомое вьющееся растение с мелкими красными цветочками. Когда они отцветают, на их месте вырастают стручки, похожие на гороховые, только гораздо более длинные и с плоскими горошинами. «Ой! — радостно говорю я. — Мы на нашей подмосковной даче тоже такой вьюн выращивали! От него была хорошая тень на верандах, и еще мы увивали им заборы». — «А как вы его готовили?» — спрашивает Джин. «А что, он разве съедобный?» — удивляюсь я. Джин ошарашенно смотрит на меня, а потом кричит: «Джеймс, Стив! Представляете, в России „раннер бинз“ не едят, а выращивают для красоты!» Никто не хочет ей верить, и меня засыпают вопросами. Потом выясняется, что эти стручки — излюбленное блюдо англичан; их считают отличным овощным гарниром и часто продают на рынках и в супермаркетах.

Еще у Стива и Джин в саду есть прекрасный пруд с лилиями. Периодически они его чистят и делают это так: выгребают со дна всякий ил, ветки и водоросли и оставляют на берегу на день-два. На мой вопрос, а почему бы не убрать все это с глаз долой сразу, они объяснили, что делать это ни в коем случае нельзя: всякая живая мелочь должна иметь возможность из этой дряни перебраться обратно в пруд.

Гуляем мы все вместе по их полю и видим несколько больших и живописных высохших деревьев. Я аккуратно интересуюсь, зачем они здесь и почему их не спилят. Стив и Джин удивляются: ну, во-первых, эти деревья по-своему красивы и обладают некоторым мрачноватым шармом; а во-вторых, для них есть и полезное применение — там ведь живут всякие жучки-червячки, которыми питаются птицы, и если деревья эти спилить, то жучки-червячки, а за ними и птицы, могут погибнуть.

Неподалеку видим небольшой ручей и такую картину рядом: две команды гусей бегают друг за дружкой по берегу, будто в салки играют, а затем по очереди взлетают, разгоняются в воздухе и с плеском и кучей брызг приводняются на ручеек. Ощущение такое, что это они так забавляются и выступают перед нами!

Догуляли мы и до спортклуба, принадлежащего Стиву. Там нас с Джеймсом больше всего позабавил симулятор игры в гольф. Это небольшая площадка с экраном, похожим на киношный, и аппаратом, где задаются параметры игры. Можно выбрать, на каком конкретно гольф-поле в какой стране вы собираетесь «играть», — и на экране появится изображение именно этого поля. Дальше — берете настоящую клюшку, прицеливаетесь в лунку на экране и бьете по настоящему мячику. В зависимости от того, как он ударится об экран, на нем появится траектория полета этого мячика, и будет видно, куда он якобы упал. Понятное дело, играть можно в любую погоду и отрабатывать удары сколько душе угодно. И стоит это совсем других денег, чем настоящий гольф.

Еще мне показалось удивительным, что 25-метровый бассейн в клубе Стива был по всей длине мелким. А он объяснил, что есть новое правило, которое нельзя нарушать: во всех спортивных сооружениях теперь нужно, чтобы плавающие в бассейне люди могли в любой момент нащупать ногой дно.

Вечером друг Джин и Стива, довольно известный здесь промоутер, пригласил нас всех на большой концерт, который он устраивал на территории одного из соседних замков в пользу Ассоциации сельской жизни. Замок этот замечательный, построен в стиле лондонских Домов Парламента, но не слишком старый, поэтому мои англичане восторга по его поводу не испытывают. Билеты на концерт стоили по 70 фунтов, и публика выглядела совершенно иначе, чем на обычных рок-концертах. Народ был преимущественно среднего и пожилого возраста и одет в стиле охоты, рыбалки и сельской жизни — в непромокаемые куртки и резиновые сапоги. При этом все пили, по большей части, шампанское «Mo?t & Chandon», а не пиво. Многие зрители приехали со своими пикниками: на лужайке замка расставляли складные стульчики и столики и устраивались с привезенной едой и напитками; или расстилали пледы прямо на земле — и слушали концерт с приличного расстояния. К сцене же подходило не так уж много народу — звук был зверский, толкал в грудь. Наблюдая за публикой, я поняла, что это в основном богатые фермеры и землевладельцы, которые пришли сюда встретиться со знакомыми, пообщаться, других посмотреть, себя показать, ну и заодно поддержать ассоциацию. А музыка была вторична, хоть и очень хороша: среди прочих выступали Эрик Клэптон и Брайан Ферри. Мне же понравилось наблюдать за одиноким растерянным рокером — в коже, с неопрятными длинными волосами и другими рокерскими причиндалами. Он был совершенно не в своей тарелке и с удивлением и недоверием посматривал на бутылку «Mo?t & Chandon», которую только что купил.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.