Часть 2 ВРЕМЕННЫЙ ПЕРЕРЫВ: МОСКВА

Часть 2

ВРЕМЕННЫЙ ПЕРЕРЫВ: МОСКВА

Наконец настала пора мне ехать в Москву за «визой невесты». Джеймс проводил меня в аэропорт, долго махал вслед, будто расстаемся навсегда, а через неделю не выдержал и примчался туда сам. Я подозреваю, что, если бы ему не потребовалось бегать и оформлять российскую визу, он прирулил бы уже на следующий день. А так у меня хоть на неделю вышла передышка. В Москву он приехал первый раз в жизни, и теперь настала его очередь удивляться всяким мелочам, которых мы попросту не замечаем.

Один день из жизни Джеймса в Москве

В первое его утро в Москве сидим и завтракаем в кафе на Тверской. Вдруг видим, что по тротуару спокойненько бежит стая из семи бездомных собак. Джеймс вскакивает, в волнении машет руками и кричит: «Смотрите, собаки!» Я, честно говоря, тоже удивилась: все же не каждый день такое можно увидеть прямо в центре Москвы. Но Джеймс просто глазам своим не верит, а я никак не пойму, что это он так разволновался. Наконец он успокоился немного и говорит: «У нас же в Англии вообще нет бездомных собак, а тут вон даже по центру города они бегают целыми стаями!» — «Ну да, бывает, — отвечаю я. — А у вас что, их и правда вообще нет? А куда же они тогда деваются?» — «Ну, — говорит Джеймс, — у нас, если ты вдруг понял, что больше не можешь держать собаку, ее можно просто отдать в питомник, и там за ней будут ухаживать и кормить, пока не найдется новый хозяин». — «А что, если вдруг не найдется?» — не отстаю я. Джеймс отводит глаза и говорит: «Ну, наверное, некоторое время спустя ее усыпят, но вообще почти всегда он находится — платить-то за нее ничего не надо!» — «Здорово, — задумчиво комментирую я. — А у нас проблема: эти бездомные собаки часто болеют бешенством и случается, что кусают людей». Тут Джеймс снова удивляется: «А у вас разве не принято делать прививки от бешенства всем собакам в щенячьем возрасте? У нас их всех прививают и потом еще очень следят за тем, чтобы в Англию не ввозили вообще никаких животных без документов об этих прививках. Поэтому у нас бешенством никакие животные и не болеют». — «Как это? — удивляюсь я. — Вообще-вообще во всей Англии никакие животные не болеют бешенством?!» — «Вообще-вообще и во всей-во всей», — невозмутимо отвечает Джеймс.

После завтрака, понасмехавшись над русскими и их привычкой носить одежду черно-коричневых цветов, Джеймс облачился в бежевые джинсы и, едва выйдя из гостиницы и вежливо посторонившись, чтобы пропустить какую-то несшуюся сломя голову мимо него даму, тут же измазал их о припаркованную рядом грязную машину. Почертыхавшись, поплелся переодеваться во что-нибудь черно-коричневое…

Перед обедом он погулял по центру и заявил, что никогда в жизни не видел сразу столько «феррари», «бентли» и всяких других пафосных машин, припаркованных прямо на тротуаре у одного из модных московских кафе. А потом, едучи на такси в гостиницу, — что никогда не сидел столько времени в пробке…

Вечером этого же дня мы были в рок-баре, и выступавшая там группа пела на английском. Джеймс стал горячо утверждать, что все эти музыканты — англичане, и даже с восторгом расслышал какой-то там региональный английский акцент. Я как-то сильно в этом засомневалась, и мы поспорили. Каково же было его изумление, когда после очередной песни музыканты стали общаться с публикой на чистейшем русском языке! Короче, проспорил он, — как, впрочем, и всегда…

Протусовался Джеймс в Москве всего неделю, после чего отбыл на родину.

Вообще в Москве ему понравилось, но про нее вы и сами все знаете, так что я тут не буду долго о ней распространяться. Скажу лишь, что время пролетело мгновенно — мир ведь этот совсем другой, параллельный Англии и мало с ней пересекающийся. Здесь суета, толпы, пробки, ощущение, что все время что-то не успеваешь. Зато и родные, и друзья, кино и книги на русском…