Пляска смерти

Книга «Danse Macabre», посвященная литературе ужасов, написана в 1981 году Стивеном Кингом (см. Кинговедение, Лангольеры, Мертвая зона, Сияние, Темная башня). Жанр – полемическая публицистика, литературоведение, киноведение плюс мемуаристика. С тех пор как в середине 70-х издательство «Викинг» купило у автора-дебютанта его первый роман «Кэрри», из-под пера Кинга (вернее, ленты его пишущей машинки, а потом и компьютерной клавиши) вышли многие десятки романов, повестей, рассказов и сценариев в самых разнообразных жанрах – от чистых «саспенса» и мистики до научной фантастики (см.) и психологической прозы.

Книга «Пляска смерти» написана в ответ на просьбу издателя порассуждать на тему литературы ужасов – продемонстрировать, так сказать, взгляд на явление изнутри. Уже знаменитый писатель (к этому времени вышли «Сияние», «Противостояние», «Мертвая зона» и др.) принял предложение, рискнув осмыслить логически все то, до чего он «как практик» уже и так дошел интуитивно. Стройной, теоретически безупречной, филологически завершенной и композиционно выверенной работы у Кинга не вышло. Литературоведение в традиционных формах – не его стихия, рамки тесны фантасту.

Что же получилось? Местами экспрессивный, местами занудный, временами мягко-поэтичный, а иногда и ехидный (там, где идет спор с критиками), но везде крайне любопытный результат сеанса психоанализа, когда на кушетку аналитика – раскрывать свое бессознательное – улегся литератор Стивен Кинг, а исследователь Стивен Кинг взялся за толкование.

Поначалу автор примеряет академическую мантию и совершает экскурс в историю американской фантастики 50-х (времени детства будущего писателя), чтобы припасть к истокам мировой литературы ужасов. Автор рассматривает три ее источника и три составные части: «Франкенштейна» (см.) Мэри Шелли, «Дракулу» Брэма Стокера (см. Вампиры) и «Странную историю доктора Джекила и мистера Хайда» (см.) Роберта Льюиса Стивенсона.

На первых порах Кинг старается выглядеть эдаким упертым фрейдистом-литературоведом. Он пишет о «расщеплении» личности Джекила как о реакции индивида на викторианское лицемерие. Он отмечает способность Мэри Шелли пробудить в читателе двух человек – «одного, который хочет закидать камнями чудовище, и другого, который на себе испытывает удары этих камней и чувствует всю несправедливость происходящего». Среди его наблюдений, однако, наиболее ценны те, где автор пишет о гуманистической «сверхзадаче» жанра ужасов. «Мы описываем выдуманные ужасы, чтобы помочь людям справиться с реальными», – полагает автор.

Рассуждая о чудовищах и монстрах, рожденных фантазией Шелли, Стокера и Стивенсона, Кинг волей-неволей реагирует на обвинения в смаковании аномалий. «Концепция чудовищности нравится нам и нужна нам, – убеждает автор, – потому что она подтверждает существование порядка, к которому мы, как человеческие существа, стремимся ежеминутно…» Как видим, «чистого» разбора давних шедевров словесности не получается. Отчасти чистоту нарушает и тот факт, что первые два из названных произведений дошли до масс уже в интерпретации киношников: американскому любителю фантастики трудно отделить франкенштейнова монстра от Бориса Карлоффа, а Дракулу – от Белы Лугоши.

Заплутав между литературой ужасов и кинематографом ужасов (любовь к которым у автора почти равновелика), Кинг бросает ученые штудии и переходит к более приятному для себя предмету – рассказу о любимых ужастиках детства и отрочества. Стоит автору дойти до трепетно-личного, как он становится очень убедителен и заражает читателей своей детской признательностью «Дому по соседству» Энн Риверс Сиддонс, «Похитителям тел» (см.) Джека Финнея и роману Рэя Брэдбери «Что-то страшное грядет». Кинг разбирает их с нежностью, с умилением, сбиваясь со строгого анализа на ностальгические воспоминания, хотя и не скрывает недостатков (впрочем, не сопоставимых с достоинствами).

Другой важной темой становится защита любимого жанра от ханжей, которые видят «остроконечные черные шляпы», но отказываются увидеть «мощные универсальные архетипы, лежащие в основе большинства этих произведений». По мнению Кинга, произведения в жанре ужасов, «показывая нам несчастья проклятых», помогают «заново открыть маленькие (но никогда не мелочные) радости нашей жизни. Они – пиявки цирюльника для души, только высасывают не плохую кровь, а тревоги». Кинг согласен быть среди таких «пиявок» и не видит в этом ничего зазорного. Пожалуй, это главная мысль всей книги.