Челленджер

Профессор Джордж Эдвард Челленджер (George Edward Challenger) – персонаж цикла из пяти фантастических произведений, написанных Артуром Конан Дойлом в 1912–1929 годы. Фамилия героя – демонстративно «говорящая»: английское «Challenger» переводится как «бросающий вызов». Впрочем, возможно, писатель, выбирая своему герою фамилию, имел в виду прежде всего название парусно-парового корвета Королевского флота, на котором была совершена первая океанографическая экспедиция (1872–1876).

В самом начале первого романа, «Затерянный мир» (The Lost World, 1912), о герое говорят так: «Челленджер – умница. Это аккумулятор человеческой силы и жизнеспособности, но в то же время он оголтелый фанатик и к тому же не стесняется в средствах для достижения своих целей». Вскоре эти слова подтвердятся. Рассказчик, журналист Эдвард Мелоун, надеясь получить сенсационный или скандальный материал, знакомится с профессором, ввязывается с ним в спор, затем в драку, а в итоге соглашается отправиться вместе с Челленджером (и примкнувшими к нему профессором Саммерли и лордом Рокстоном) в Южную Америку – на поиски места обитания сохранившихся доныне тварей юрского периода.

Уже к середине романа Челленджеру и компании удается опровергнуть упорно распускаемые бароном Кювье слухи о том, что допотопные ящеры начисто исчезли с лица Земли, оставив после себя лишь кости на поживу палеонтологам. В конце книги Челленджер доказывает и Зоологическому институту, и всему ученому миру, что динозавры не вымерли много миллионов лет назад, а преспокойно плодятся и размножаются на территории естественного анклава – плато Мепл-Уайта. Экспедиция Челленджера даже доставляет в Лондон малютку птеродактиля, который, впрочем, улетает через окно на своих перепончатых крыльях, вызвав некоторое замешательство среди консервативных англичан: те все-таки привыкли, что джентльмены покидают помещение пусть по-английски, но через дверь.

Помимо птеродактиля, автор «Затерянного мира» упоминает в романе и многих других доисторических существ, чьи названия и описания не придуманы, а честно позаимствованы из книги Эдвина Рея Ланкестера «Вымершие животные» (1905). Тем не менее Конан Дойл не был скован канонами жанра science fiction и потому легко избавил себя от чересчур серьезных научных обоснований факта существования в XX веке чудо-плато. В конце концов, эксцентричность Челленджера уже априори подразумевала не вполне традиционный результат исследования. К тому же в начале минувшего столетия кое-какие белые пятнышки еще сохранялись на земном шаре – вкупе с благодушными упованиями на то, что Бог изобретателен, но не злонамерен, а человек по природе добр, хотя и несколько ленив.

Первый роман цикла оказался и самым популярным произведением о Челленджере. Только в нашей стране «Затерянный мир», впервые опубликованный на русском (журнал «Вестник иностранной литературы») уже в 1912 году, переиздавался более восьмидесяти раз. В США роман впервые напечатали в том же 1912 году, и количество переизданий учету не поддается. Среди американских читателей нашелся один, которого динозавры с плато Мепл-Уайта в детстве особенно впечатлили: речь идет о Майкле Крайтоне, позднее написавшем роман «Парк юрского периода» (Jurassic Park, 1990). В год выхода роман завоевал книжный рынок в США, а знаменитая экранизация Стивена Спилберга превратила книгу в мировой бестселлер. Газета «The Guardian» оценила роман как «возвращение к фантастической приключенческой фантастике сэра Артура Конан Дойла», хотя и «со ссылкой на современные технологии».

Разница была, однако, не просто в технологиях – крайтоновские динозавры появились уже в иную эпоху. После Ипра и Хиросимы, после Чернобыля и фреоновых атак на озоновый слой любому уважающему себя писателю-фантасту с планетарным мышлением (а из теперешних фантастов – кто без планетарного мышления?) стало очевидно: человек, наплевав на свою природную доброту, проявил склонность к самоистреблению. И если конан-дойловские ящеры существовали сами по себе, то динозавров из «Парка юрского периода» вывели в секретной лаборатории безответственные ученые. И, значит, их детища попадали в один ряд с нейтронной бомбой, бинарными ОВ и т. п. Игры в Бога экспериментаторам выйдут боком – сразу же догадывался пытливый читатель Крайтона, ожидая только момента, когда тиранозавр либо велоцираптор попробует наконец на зуб первую человеческую жертву.

Как и Конан Дойл, Крайтон не обошелся без ученых разглагольствований персонажей, однако на роль современного Челленджера избрал неинтересного Яна Малкольма и в конце романа его убил – это была единственная возможность заставить зануду-лектора замолчать, когда уже всем и все давно ясно. Впрочем, уже в следующем своем романе на ту же тему Крайтон был вынужден воскресить резонера Малкольма и вновь поручить ему заполнение пауз между зубастыми эпизодами в стиле action. Писатель в этот раз взял у Конан Дойла даже название «Затерянный мир». И, чтобы подчеркнуть преемственность, пару раз ненавязчиво упомянул имя… нет, не Челленджера, а Джона Рокстона. Увы, все аллюзии на роман Конан Дойла оказались не в пользу Крайтона. «Бывшая в употреблении» экзотика затерянного мира стала функциональным придатком сюжета, лишаясь самоценной роли, а персонажи (биолог Сара Хардинг, механик Торн, палеонтолог Ливайн и названный Малкольм) даже сообща не могли составить «коллективного Челленджера»: переизбыток компетентности без намека на харизму профессора превратил героев в предсказуемых статистов, за перемещениями которых следить было намного скучнее, чем за ужимками и прыжками динозавров…

Но вернемся к циклу Конан Дойла. В повести «Отравленный пояс» (The Poison Belt, 1913) Челленджер, его жена и вся его прежняя команда – журналист Мелоун, профессор Саммерли и охотник лорд Рокстон – становились свидетелями прохождения нашей планеты через полосу межпланетного ядовитого эфира. Наши герои изолировали свое убежище, запаслись кислородом и провизией и вынуждены были с ужасом наблюдать в окно за катаклизмом. Картина умершего Лондона выглядела страшной, но, к счастью, писатель все-таки пожалел человечество и вернул его к жизни, заменив смерть двухдневной каталепсией. Повесть уже не вызвала такого энтузиазма, как «Затерянный мир», хотя речь тут шла о возможной гибели человечества. Европе 1913 года было не до фантастики: в мире уже пахло грядущей мировой войной, и было ясно, что людям надо скорее опасаться друг друга, чем придуманного фантастом бродящего в космосе облака отравленного эфира…

Цикл о профессоре Челленджере завершили два небольших фантастических рассказа – «Когда Земля вскрикнула» (When the World Screamed, 1928) и «Дезинтеграционная машина» (The Disintegration Machine, 1929). В первом герой проводил опыт, доказывая, что вся наша планета – живой организм (см. Солярис), во втором вовремя обезвреживал опасного маньяка-изобретателя, придумавшего смертоносное оружие. Однако последним крупным – и самым слабым – произведением цикла оказался роман «Туманная земля» (The Land of Mist, 1926), отразивший интерес писателя к паранормальным явлениям. В последние годы, потеряв сына и младшего брата, Конан Дойл всерьез увлекся спиритизмом и начал отстаивать правоту этого учения с такой же страстностью, с какой ранее защищал несправедливо осужденных.

В «Туманной земле» Челленджер присутствует, но его образ как бы отходит на второй план. Сюжет довольно прост. Профессор, убежденный материалист (как прежде и сам писатель), не дает своего согласия на брак журналиста Мелоуна и своей дочери Энид – на том основании, что они с женихом верят в трансцендентные силы, а профессор категорически нет. В финале он, однако, беседует с дочерью, впавшей в транс, и в ходе беседы получает «неопровержимые доказательства» своей былой неправоты. Просветленный Челленджер обращается к дочери со словами: «Благодаря тебе я расширил свои представления о реальном и постиг роль медиума в спиритизме». И признается: «У меня сегодня как-то особенно легко на душе!»

Из-за элементов мистики «Туманная земля» не попала в советский восьмитомник Конан Дойла (1966), но когда роман все-таки вышел на русском языке в 1993 году, выяснилось, что читатель потерял немногое: самое большое по объему произведение о Челленджере оказалось и наименее динамичным, если не сказать анемичным – действия было мало, сплошь одни разговоры. Впрочем, и в других странах «Туманная земля» переиздавалась нечасто, многократно уступая «Затерянному миру». Думаю, читателям было неуютно наблюдать за любимым литературным героем, поставленным в более чем сомнительные предлагаемые обстоятельства… Кстати! В последней прижизненной книге, сборнике «Грань неведомого» (The Edge of the Unknown, 1930), писатель рассказал и о том, как в 1924 году они с друзьями вызывали дух Ленина. Недавно скончавшийся вождь мирового пролетариата наговорил массу вздора, но в конце посоветовал Англии дружить с Россией. Жаль, что Конан Дойл не догадался включить тот эпизод в «Туманную землю». А вдруг разговор Челленджера с Лениным совершил бы маленькое спиритическое чудо – слегка оживил бы этот роман?