Фильмы-катастрофы

Фантастические кинопроизведения этого жанра описывают бедствия, от локальных до глобальных, в которые вовлечено большое количество людей. Кинематограф появился в самом конце XIX века, а сменивший его XX век стал временем масштабнейших катаклизмов: моральных, политических, военных, экологических. Предсказанные Александром Блоком «неслыханные перемены, невиданные мятежи» происходили так стремительно, что поначалу кинематограф едва успевал их просто запечатлевать на пленке, без художественных обобщений и уж тем более без экстраполяций. Очень популярный жанр предупреждения в фантастике-прозе (см. также Антиутопия, Постапокалиптика литературная) за несколько первых десятилетий существования кино почти не попадал на экраны – «Метрополис» Фрица Ланга (1926) и «Облик грядущего» Уильяма Кэмерона Мензиса (1936) были скорее исключением из правил.

После Второй мировой войны ситуация существенно изменилась: человек с киноаппаратом окончательно перестал быть только ошеломленным хроникером вчерашних ужасов, а превратился в сочинителя киноисторий о массовых катастрофах завтрашнего дня. В эпоху противостояния Востока и Запада былые атомные кошмары Хиросимы и Нагасаки надолго стали напоминанием о том, что будущее всего человечества отныне под вопросом. Мир сделался хрупок, крайне уязвим и балансировал на грани Апокалипсиса. О ракетных шахтах и красных кнопках в чемоданчиках лидеров сверхдержав знали даже школьники. Заснув вечером в своей квартире, утром любой житель Земли рисковал проснуться в атомном аду.

Кинофантастика возвела жанр предупреждения на новый уровень, добавила ему мрачной наглядности. Своеобразными вехами стали фильмы «На берегу» (On the Beach, 1959) Стэнли Крамера и «На следующий день» (The Day After, 1983) Николаса Майера – оба о будущей ядерной войне и ее последствиях. Первый, полный мрачных метафор, оказался камертоном кинокатастрофизма на четверть века вперед. Второй, снятый без художественных изысков, зато со спецэффектами, запечатлел конец света с бесстрастностью учебного фильма по гражданской обороне. Картина Майера уже через четыре года после выхода на телеэкраны США была показана и по советскому ТВ. В это время уже шла горбачевская перестройка, которая свела опасность третьей мировой войны к минимуму. После 1991 года, когда Россия попрощалась с коммунистической химерой, «атомная» тема перестала быть актуальной: жуткие кинопрогнозы превратились в умозрительные страшилки, казалось бы, навсегда.

К сожалению, нынешний всплеск политического конфликта России и Запада заставляет задуматься: не вернется ли на экраны забытая тема? Однако не будем больше о третьей мировой. Хочется верить, что люди одумаются: пальцы не надавят на красные кнопки, ракеты останутся в шахтах, бомбы не взорвутся. Тем не менее у человечества остается еще немало шансов из компьютерного века откатиться обратно в каменный век – или в лучшем случае сохранить лишь немногое из нынешних завоеваний разума.

В наши дни постапокалиптический жанр в кино чаще всего не связан с политикой вообще. Катастрофа вызревает как бы сама собой, без прямого участия официальных лиц из высоких сфер. В знаменитой тетралогии Джорджа Миллера о Безумном Максе (Mad Max, 1979–2015), например, авторы абсолютизируют негативные последствия энергетического кризиса. Итог: Земля превратилась в пустыню, а люди – в озлобленных дикарей на ржавых громыхающих повозках. Топливо стало валютой, люди убивают друг друга за канистру бензина. Кино материализует мысль о том, что цивилизация – лишь фрак на обезьяне, до поры подавившей инстинкты разрушения. Это издавна беспокоило писателей и философов. Даже оптимисты эпохи Просвещения вынуждены были признавать обаяние варварства, которому нелегко сопротивляться (см. Конан). В свою очередь, кинофантасты, благодаря избранному ими жанру, получали для экспериментов куда более обширное поле. И спешили засеять его всевозможными драконьими зубами, любопытствуя, каковы же будут всходы.

Откуда к людям может прийти беда? В принципе откуда угодно: из космоса, из-под земли, из океанских вод, из чащи лесов, из самых глубин человеческого организма… Спусковым механизмом грядущей социальной напряженности общепланетного масштаба (и следующего за ней «бессмысленного и беспощадного бунта») могут стать, например, далекий взрыв сверхновой, вспышка на С2356олнце, пандемия, экологическое бедствие и тому подобное – за последние полвека Голливуд, кажется, перебрал все варианты фильмов-предупреждений.

О падении метеорита-гиганта, например, сняты десятки фильмов. Прежде всего вспоминается «Столкновение с бездной» (Deep Impact, 1998). На лице президента США Тома Бэкка (Морган Фримен) – боль, усталость, несуетность, груз ответственности, скорбь об утратах и бесконечная печаль от того, что он ничем не может порадовать соотечественников: к Земле летит комета, первая попытка сбить ее с курса неудачна, Нью-Йорк и Вашингтон будут разрушены. За три года до сентябрьской катастрофы в США режиссер Мими Ледер воссоздала апокалиптические картины. Тут и падающая статуя Свободы, и пробитый купол Капитолия и (что особенно символично) две разрушенные башни WTC. Виноватых нет, и мстить некому: падение небесных камней – не теракт, но промысел Божий, и никакой Бен Ладен с «Аль-Каидой» к этому не причастен…

Новое оледенение? Что ж, обыгрывался и такой вариант. Назовем хотя бы «Послезавтра» (The Day After Tomorrow, 2004, режиссер Роланд Эммерих) или «Сквозь снег» (Snowpiercer, 2013, режиссер Пон Чжун Хо). В картине Эммериха в результате «парникового эффекта» на Землю вновь надвигается ледниковый период. Догадавшегося обо всем раньше других климатолога Джека Холла выслушивают слишком поздно – когда Англия уже подо льдом, а на Нью-Йорк обрушиваются наводнение и ледяной смерч. Большая часть бюджета (125 миллионов) ушла на создание немыслимо убедительных спецэффектов утопления и заморозки городов (само собой, не обошлось дело без обледенелого торса статуи Свободы). Поэтому в картине нет звезд первого ряда, которым пришлось бы отвалить огромные гонорары. Актеры, занятые в главных ролях, удовлетворились сравнительно небольшими суммами. Оно и понятно: в фильме-катастрофе место суперзвезды занял ледник…

Действие фильма «Сквозь снег» – копродукции кинематографистов США, Южной Кореи, Чехии и Франции – происходит в недалеком будущем. Человечество само приблизило новый ледниковый период, и теперь все замерзло. Выжить люди могут только в огромном поезде, который несется по кругу без остановки. В хвостовом отсеке – плебс, который питается протеиновыми плитками, а в первых вагонах – элита, возглавляемая мистером Уилфордом. Когда у народа в очередной раз забирают детей, бунтарь Кертис поднимает восстание. Вместе со своими соратниками герой с боями ведет восставших к первым вагонам, где ему открывается правда: механизм двигателя поезда давно сломался, и чтобы колеса могли крутиться, в качестве рабочей силы используют детей – для того их и забирают у обитателей хвостовых отсеков. И что делать инсургентам? Оставить все, как есть, или сорвать стоп-кран – и попытаться выжить на мерзлой земле?..

Тема экологического бедствия тоже достаточно популярна – назовем для примера фильм «Книга Илая» (The Book of Eli, 2010, режиссеры Альберт Хьюз и Аллен Хьюз). Главный герой тридцать лет непрерывно идет по Америке – с востока на запад, из пустыни к океану, а под ногами только пыль, пыль, пыль от башмаков, снятых с мертвеца. Собственно, и Земля почти уже мертва: три десятилетия назад природа отыгралась на людях, разрушавших окружающую среду. В озоновом слое оказалась дыра, солнце выжгло (или ослепило) большую часть человечества, а меньшая часть, когда выползла из подземных убежищ, для начала истребила Библию – в отместку Богу за то, что Он не спас. Уже по названию ясно, что сюжет будет раскручиваться вокруг Библии – последней оставшейся на планете (или в Америке, что для авторов несущественно). Эту Книгу герой с иноческим смирением и самурайской стойкостью несет по выжженным дорогам. В фильме маловато action, но авторы и не ставили целью снять боевик: их интересовали тема Служения в чистом виде…

Напоследок следует упомянуть еще один мрачный сценарий будущего – биологический катаклизм. В 2006 году Альфонсо Куарон снял фильм «Дитя человеческое» (Children of Men). Время действия – 2027 год. Мир погружен в хаос. В результате генетического сбоя женщины в мире перестали рожать, и скоро человечество вымрет естественным путем. В России и в Японии, в Мексике и в Германии все горит и кружится и катится в тартарары. Добрая старая Англия, впрочем, еще сохраняет остатки порядка, но все – за счет жесточайшей диктатуры и полицейского преследования иммигрантов, которых загоняют в лагеря. Иммигранты сопротивляются: стреляют на улицах, устраивают взрывы… и все действия (и властей, и инсургентов) не имеют никакого смысла, раз человечество все равно обречено. Однако лейтмотивом фильма становится все же не отчаяние. По сюжету, одной женщине на Земле как-то удалось забеременеть. И если ее вовремя доставить в условленное место на побережье, ее подберет судно с заманчивым названием «Завтра» – и тогда, может, ученые сообразят, как помочь человечеству. Главный герой, во всем разуверившийся британский законопослушный яппи Тео Фэрон, выбран провожатым новоявленной чернокожей Мадонны. Постепенно Тео теряет весь свой цинизм и в финале готов рискнуть жизнью ради проблеска надежды…

Надежда – ключевое слово даже для самых мрачных фильмов, снятых в «катастрофическом» жанре. Киноапокалипсис, в лучших своих проявлениях, призван не просто эффектно пугать зрителя. Нам напоминают о ценности жизни на планете и о легкости, с какой жизнь может быть утрачена. Банально? Но это именно тот случай, когда средствами самого массового из искусств необходимо доказывать аксиомы.