Мародер

Йоши Сугавара поднял из груды мусора фотоальбом и стал переворачивать страницу за страницей простую жизнь большой семьи, запечатленную в любительских фотографиях. Морская вода уже успела разъесть химические цвета бумаги «фуджи», и снимки внезапно постарели, как будто люди, изображенные на них, жили в другое, более спокойное, время.

– Это ваши? – спросил Йошимасу журналист. Он говорил на английском. Йоши хорошо учил его в школе, потом в университете, а потом… Как сложилась жизнь после универа, не стоило вспоминать. Иностранный язык – это лучшее, что Сугавара вынес оттуда. Кроме, конечно, нескольких ценных вещей из кабинета ректора, за что Йоши поплатился несколькими годами принудительного лечения и диагнозом «клептомания». Удобный вердикт психиатра спасал от тюрьмы и давал возможность жить в гармонии с самим собой. Выбор профессии удачно совпадал с поставленным диагнозом, но, тем не менее, не избавлял от одиночества в обществе, где к воровству относятся брезгливо и нетерпимо.

– Это ваши фотографии? – участливо переспросил иностранный журналист, тыча микрофон прямо под нос Йоши. Оператор мгновенно придвинул объектив камеры поближе к лицу человека, который копался в руинах дома на берегу океана. Вокруг, куда ни кинь взгляд, лежали груды строительного мусора, искореженные автомобили и сломанная мебель. Оператор не переставал удивляться тому, насколько далеко от причала забросила волна рыбацкие шхуны. Объектив камеры то и дело натыкался на них в самых неожиданных местах: посреди улицы, возле разбитого супермаркета, на автостоянке.

Большая волна с невероятной силой прошлась по городку Исиномаки. Морская вода, обычно такая мягкая и спокойная, выбила даже бетонные кубы, установленные вдоль набережной на случай цунами. И вот, когда этот случай настал, многотонные конструкции из бетона не выдержали и уступили мощным ударам океана. Единственное устоявшее здание в округе, отделение местного банка, практически лишилось первого этажа. Второй остался стоять на стальных сваях, из которых, собственно, была сварена основа этого, безусловно, важного строения. То тут, то там, среди деталей разбитых компьютеров, смешанных с офисной бумагой, виднелись прямоугольники банкнот достоинством в тысячу иен, но к ним никто не прикасался.

Йоши был здесь не один. Если не считать журналистов, то еще около десятка фигур бродили по руинам. Мужчины и женщины, вооруженные лыжными палками, медленно передвигались по городу, которого больше не было, от дома к дому, а потом, обнаружив нужный адрес, сгибались в поисках того, что когда-то было им особенно дорого. Посуда, фотографии, воспоминания. Люди словно делали традиционный поклон, адресованный своей прежней жизни, которая уже никогда не будет такой, какой она была до цунами. Внешне Йоши ничем не отличался от этих людей. Они копались в своем разрушенном прошлом. А Сугавара искал нечто конкретное. То, что поможет ему построить будущее. И навсегда избавит его от печальной участи быть парией в стране патологической честности. Он знал, что волна разнесла банк, в который накануне завезли деньги, много денег. Март, середина месяца, ежегодная премия для рыбацких артелей, поставляющих лучших в мире крабов на кухни самых знаменитых ресторанов планеты. Он увидел, как в новостях показали город, и порт, и здание банка, по которому невнимательный оператор едва мазнул объективом. Но этого было для Йоши вполне достаточно, чтобы оценить ситуацию. Дело должно пройти легко. А потом, наконец, отъезд. И новая биография в совсем другой стране.

В префектуре Мияги никто не охранял руины. О мародерах здесь не слыхали и слышать не хотели. Сугавара проехал мимо полицейских на границе Исиномаки, придав своему лицу постное выражение грусти. Патрульные кивнули водителю малолитражки. Такие унылые лица сотнями мелькали перед полицейскими.

Доехав до разрушенного банка, Йоши не сразу принялся за сбор денежных знаков, разбросанных повсюду вокруг здания. Он обстоятельно подошел к делу. Сначала обошел нужный участок развалин, чтобы определить пути к отступлению, если вдруг понадобится уносить ноги. И только потом направился к банку, подбирая по дороге синие лоскуты тысячеиенных купюр. Делал это он, скорее, из жадности. Потому что внутри банка его ждал джек-пот, главный приз. Пятьсот миллионов иен, или около того. Именно такие деньги собирались выплатить рыбакам утром двенадцатого, – и это он знал точно, наверняка.

Но журналисты из Европы ему очень сильно помешали. Когда он увидел их, то тут же, на всякий случай, притворился, что ищет нечто важное в развалинах соседнего с банком дома. Ему на глаза попался фотоальбом. Для убедительности Йоши поднял его. И в этот момент стал героем репортажа. Он пытался было отнекиваться, закрываться от объектива, мол, сейчас день, подходящий для скорби, а не для съемок, но журналисты были очень настойчивы. Профессионалы своего дела, они охотились за эмоциональными кадрами, и Сугавара, сам того не желая, со своим грустным лицом и чужим фотоальбомом, создал им эту эмоцию.

– Да, это мои фото, – тихо сказал он.

– Ты это снял? – переспросил журналист оператора. Тот кивнул, не отрывая правый глаз от видоискателя. Камера продолжала работать.

– Извините, а вы говорите по-английски? – журналист был обнадежен тем фактом, что ему не придется искать переводчика для этого короткого интервью.

– Так себе, – неопределенно ответил Йоши.

– Расскажите, а кто изображен на этих снимках.

Йоши стал переворачивать слипшиеся страницы. Чтобы поскорее отделаться от репортеров, он стал придумывать небылицы. А уж это он умел делать еще с того времени, когда университетская охрана застукала его с золотым профессорским пресс-папье прямо в кабинете ректора. Массивный предмет пришлось отдать, но вот портсигар, который лежал рядом, не смогли обнаружить, ни охрана, ни полиция. Впрочем, счастья Сугаваре он так и не принес, поскольку вскоре был проигран в подпольном казино, принадлежавшем якудзе.

Вдохновленный главным призом, который спокойно лежал и ждал его совсем рядом, в нескольких шагах от журналистов, Йоши призвал весь свой талант рассказчика.

– Это моя мама. Очень добрая женщина. Так вкусно готовила.

– Готовила? – спросил журналист. – А где она сейчас?

– Пропала без вести. До сих пор ищем ее с братом и не можем найти. Видите, он стоит чуть поодаль.

– А эти юноши рядом с ней, они кто? – любопытство репортера не имело пределов.

– Племянники. То есть мои племянники, а для нее они внуки. Каждый год они приезжали к нам из Кавасаки подышать морским воздухом. У одного, Хиросиге, вот он, слева, была астма или что-то вроде этого, так доктор прописал ему йодированный воздух моря. А второй, Юкио, всегда заявлялся вместе с братом. Они вообще были неразлучной парочкой.

Йоши вдохнул полной грудью воздух, словно вспоминал, как тем же воздухом дышал его племянник. Слова были лишними. Серые глаза журналиста стали влажными от слез. Йоши сжал губы и затрясся. Он едва сдерживал смех, а журналисту казалось, что герой репортажа борется с тяжелой эмоцией.

– Сильная нация, – шепнул человек с микрофоном. Человек с камерой кивнул в знак согласия.

Морской холодный воздух освежил Йоши. И, похоже, добавил Сугаваре вдохновения.

– Это тетя Оно. Ее так назвали в честь нашей знаменитой поэтессы. Оно Комати. Не слышали, нет?

Журналисты покачали головами.

– Обязательно почитайте. У нее гениальные стихи. Тетя Оно тоже пробовала рифмоплетничать, но у нее не особенно получалось, и тогда она взялась за росписи. Видите вот эти шелковые картины на заднем плане. Это китайский шелк, а краски натуральные, их делают на Хоккайдо. Она жила там некоторое время, а потом вернулась в Мияги. И вот, осталась моя любимая тетка только в этом альбоме.

Йоши прошелся по руинам дома. Микрофон следовал за ним неотступно. Снова переворачивается слипшийся пластик страниц.

– Катрин, сестра. На самом деле, ее имя Мичико, но она очень хотела быть похожей на француженку. Слишком много слушала Пиаф, слишком много смотрела Денев. Видите, даже разрез глаз у нее нетипичный для нас. Три года назад она сделала пластическую операцию. Так захотел ее парень, его из Франции направили работать в «Мацушита». Я ей говорил, что любовь зла, и человека выбирают не за разрез глаз, но она не верила. Операция была долгой и непростой, все в итоге закончилось хорошо, кроме того, что этот француз бросил ее. Сказал, что в компании не поддерживают браки с иностранцами. Якобы это вредит будущей карьере. Я, конечно, сразу понял, что это отговорки, но Катрин в россказни своего бойфренда верила. Поверила и на этот раз. Когда все это случилось, она ехала сюда из аэропорта. Отвозила этого жиголо на самолет. Вы, конечно, там были и видели, что по дороге не осталось ни одной целой машины. Собственно, и дороги там больше нет.

Сугавара хорошо представил себе здание аэропорта Сэн-дай. Он был там накануне. Его действительно впечатлило зрелище сотен искореженных машин, утопающих в озерах серой грязи на том месте, где несколько суток назад был паркинг со шлагбаумом и вежливыми сотрудниками, кланяющимися каждому автомобилю с пассажирами.

Чужая жизнь перекладывалась, как мозаика, и лента выдуманной повести тянулась туда, куда ее разворачивал жуликоватый автор.

– А где здесь вы?

Он ждал этот вопрос. Во всяком случае, подозревал, что он прозвучит, когда перевернется последняя страница альбома, размытого морской водой.

– Знаете, я часто бывал в ссоре с мамой. И долго не общался со своими. Периодически. Не любил семейные фото.

Снова скорбная гримаса появилась на лице Йоши.

– А это не вы? – спросил оператор. Он направил объектив на групповой снимок, непонятно по какой причине возбудивший его интерес. Сначала отснял кадр и только потом, не отрываясь от видоискателя, переспросил.

Йоши долго вглядывался в лицо человека, стоявшего где-то позади счастливых, смеющихся людей разного возраста в разноцветных, праздничных одеждах. Возможно, этот человек был случайным гостем на семейной вечеринке, а возможно, дальним родственником дружной компании, запечатленной на фотографии. Он был в очках, как и Йоши сейчас. В остальном же только тупица из Европы мог бы признать в Йоши сходство с изъеденным солью портретом очкарика. Но Сугавара, нисколько не раздумывая, согласился.

– Да, это я. Правда, тогда я был чуть полнее.

– Точно, – сказал журналист после того, как оператор передал ему альбом.

– А можно мне взять его? – спросил Сугавара.

– Да, конечно, – смутился журналист. – А, кстати, как ваше имя?

– Тикамацу. Мондзаемон Тикамацу.

Мошенник издевался над журналистами, назвавшись именем великого драматурга. Это все равно, что в Лондоне, на вопрос «Как вас зовут?» ответить «Шекспир. Уильям Шекспир». Или «Бонд. Джеймс Бонд». Но журналисты, профессиональные дилетанты, съели издевку, проглотили и даже не почувствовали ее неприятный вкус.

– А кем вы работаете?

– Зачем вам? – переспросил Йоши.

– Для титров. Надо же Вас как-нибудь представить.

Йоши пожал плечами:

– Напишите просто «житель Исиномаки».

– Хорошо, – кивнул репортер и записал на клочке бумажки «Тикамацу Мондзаемон».

Они уехали так же внезапно, как и появились.

Йоши направился было к зданию банка. Теперь никто не помешает ему взять то, что принадлежит всем. И будет отныне принадлежать ему самому. Он был в эпицентре разрушений. Руины простирались на север и на юг, по двести пятьдесят километров строительного мусора чужой жизни в оба конца. Он стоял уже возле железного скелета первого этажа и думал, как ему проникнуть на второй, где служащие держали рыбацкие деньги. Но так и не поднялся. Он вернулся к машине. На капоте оставался фотоальбом. Йоши снова открыл его на той странице, где под мутным прозрачным пластиком была фотография шумной вечеринки. И на заднем плане – очкарик.

Йоши порылся в бардачке машины. Там, среди прочих бумаг, лежал информационный бюллетень спасательной службы с телефоном дежурного. Такие листки были наклеены на дверях всех государственных контор префектуры, их раздавали в общественном транспорте и даже в такси. Бумажку мошеннику сунул полицейский.

– Здравствуйте. Могу я узнать о судьбе своего знакомого?

– Назовите, пожалуйста, фамилию, имя и адрес, – услышал он вежливый женский голос в динамике своего мобильного телефона.

– Такеши Идзуми, адреса не знаю, – не задумываясь, ответил Йоши.

– Прошу простить меня, но этого мало. Назовите его место работы или хотя бы профессию.

– Он врачом работает. Психиатром.

На том конце линии повисла пауза и послышалось профессиональное шуршание пальцев по клавишам компьютера.

– Извините, но Такеши-сан все еще числится среди пропавших без вести. Прошу простить меня.

– Это вы простите меня.

Трубка отозвалась короткими гудками и замолчала. Не совсем вежливо, но, понятное дело, у девушки за день таких звонков были сотни и тысячи.

Йошимаса Сугавара по-прежнему опирался на капот своей малолитражки. Очкарик на фотографии был его психиатром и единственным другом. Собственно, эта дружба проявилась лишь один раз. Когда Йоши грозил тюремный срок за ограбление ректора.

Такеши-сан глядел на Йоши не так, как глядят на преступников, но и не так, как смотрят на безумцев. Его взгляд жалел собеседника. Его слова тоже были полны доброты и жалости.

– Если ты, Йоши-сан, попадешь в тюрьму, то никогда уже не будешь человеком в полном смысле этого слова. Тебя не примет наша страна. Ты будешь мелким воришкой в обществе, где честь это понятие материальное. Причем, останешься таковым до самого конца своих дней. Без шанса на исправление ситуации.

– Так что же делать, Такеши-сан?

– Ничего. Я даю тебе шанс. Вместе с диагнозом, который я тебе сейчас собираюсь поставить.

– Это как? Я стану психом?

– Да, на время, пока ты готов будешь лечиться и, возможно, исправляться. Есть такая болезнь, клептомания.

– Что это за болезнь?

– Примитивно говоря, склонность к воровству, – сказал доктор. – Ты будешь изгоем, но только до тех пор, пока тебя не признают здоровым.

– А «до тех пор» я могу брать чужое вполне безнаказанно? – с чуть уловимым сарказмом переспросил Йоши.

– Не совсем. До определенной степени.

Йошимаса Сугавара недолго думал. Предложение было более чем заманчивым.

А теперь он стоял и разглядывал фотографию человека, который поставил ему тот диагноз. У Йоши была целая жизнь на то, чтобы стать хорошим человеком. И он этот шанс не использовал. Его доктор, его друг, Такеши-сан, числился пропавшим без вести. С учетом того, что после цунами прошло уже две недели, шансов на то, что психиатр жив, не оставалось.

Но шанс есть у Йоши. Забыть о сваях первого этажа банка, забыть о купюрах на втором этаже. Сесть за руль и уехать прочь от этих руин. Бороться за жизнь так, как это делают миллионы людей, до иены возвращая сдачу и аккуратно оплачивая счета за коммунальные услуги. «В стране, где честь материальна», так, кажется, говорил его друг. Единственный и настоящий.

Йошимаса Сугавара завел мотор и, плавно нажав на акселератор, отъехал прочь от чужого дома и чужого банка. Раскрытый фотоальбом лежал на переднем сидении. Такеши-сан глядел в глаза вечности сквозь размытые соленой водой стекла очков.

Тем же вечером, в новостях, Йоши услышал, что в Мияги зафиксирован единственный случай мародерства. Неизвестный проник в помещение банка и унес около пятисот миллионов иен, которые накануне цунами предполагалось выплатить в качестве премии местным рыбакам. Полиция подозревает, что это преступление совершил иностранец. Японец так поступить не мог.