Реформатор Мороз

Реформатор Мороз

Здравствуй, Дедушка Мороз, ты реформу нам принес!” — с такими словами мог бы встречать Новый, 2006 год Анатолий Чубайс, если бы знал, какой тяжелой в столичном регионе будет зима 2005/2006 года и к какому комплексу последствий для его реформы она приведет.

Долгосрочный прогноз синоптиков предупреждал о том, что зима будет холодной. Но, во-первых, это прогноз, а мы знаем, что происходит с прогнозами, особенно метеорологическими, особенно долгосрочными.

При этом метеорологи подчеркнули, что за сто двадцать пять лет наблюдений был только один случай, когда температура в Москве опускалась ниже минус двадцати пяти и держалась девяносто шесть часов.

Энергетики на всякий случай предупредили о возможных ограничениях подачи электроэнергии в моменты пиковых нагрузок.

Выступая на конференции “Новая энергетическая политика РАО “ЕЭС России” в конце ноября 2005 года, Чубайс заявил, среди прочего, что если температура воздуха будет опускаться ниже двадцати пяти градусов больше трех дней подряд, то возможно ограничение подачи электроэнергии промышленным потребителям. Каким? На эти случаи разрабатывается специальная программа. Чубайс напомнил про аварию на подстанции “Чагино”, случившуюся в мае того же года, и о том, что трансформаторов, срок службы которых превышает сорок лет, на москов-

ских подстанциях больше шестисот. И хотя он пояснил, что в список на отключение не попадут объекты жизнеобеспечения и жилье, шум поднялся на всю страну.

Первые теплые отклики последовали от мэра Москвы.

“Когда же правительство разберется с этим Чубайсом? — спрашивал Лужков, выступая на отчетно-выборной конференции Московской федерации профсоюзов. — Он завалил государство, он завалил экономику в ходе приватизации. Теперь это ясно всем. Нужно делать выводы. Не сделаем выводы — Россия опять остановится из-за Чубайса”.

Чубайса и РАО в целом обвинили в том, что они намерены ввергнугь многомиллионный город в хаос, парализовать экономику и все сферы жизнедеятельности столицы.

Столичные власти выступили даже со специальным заявлением, в котором призвали федеральное правительство дать соответствующую оценку высказываниям руководителя энергохолдинга, и оставили за собой право обратиться к Президенту России с просьбой пресечь крайне опасные намерения главы РАО “ЕЭС”, которые могут нанести колоссальный урон столице России и ее жителям*.

Поругались бы мэр Москвы и глава РАО или нет, на погоду это никак не повлияло. Холода пришли. В принципе, рекордные заморозки бывали и покруче тех, что случились зимой 2005/2006 года. Но проблема не в том, насколько холодно, а в том, как долго держатся холода. Когда устанавливается морозная погода — двадцать пять-тридцать градусов ниже нуля и при этом держится несколько недель — вот это уже настоящая проблема. Происходит то, что называется вымораживанием зданий. Стены промерзают и требуют дополнительного тепла. Прав Лужков — в Москве тепло важнее! Но и электричество тоже. Оба важнее, как сказал бы вождь всех времен и народов в данной ситуации. Промерзают стены — люди решают проблему подручными средствами — резко увеличивают обогрев с помощью электричества.

Вот тут-то и стало ясно, что эту зиму без приключений не пройти, Чубайс связался с Лужковым и сообщил, что создает штаб по этой проблематике. С кем от города будем работать, поинтересовался он. Лужков отреагировал немедленно и назначил в штаб своего первого зама Петра Аксенова. В штаб вошли также руководители Правительства Московской области, МЧС, Минобороны и других заинтересованных ведомств. Штаб собирался дважды в день, чтобы обсудить, как проходить утренние и вечерние нагрузки. Москва, как вспоминают энергетики, взаимодействовала с РАО исключительно конструктивно. Что значит чисто хозяйственный вопрос, а не какие-нибудь там реформы по чикагским выкройкам. Задача была непростой. Пики по микрорайонам города распределялись неравномерно, и надо было провести ограничения по нагрузке сетей и трансформаторов с учетом этого обстоятельства.

Особенно тяжело было, например, на подстанции “Бескудниково”, которая работала с перегрузкой больше чем на 23 процента. Это выше всяких нормативов, но тут, наоборот, спасал мороз, так как охлаждающее масло не так нагревалось, как если бы не минус тридцать, а минус десять. У города были еще такие специфические и очень нервные потребители, как вещевые и продовольственные рынки, у которых электроэнергия вообще единственный источник света и тепла. И их тоже надо было ограничивать. Город и область сработали очень точно и технологично, умудрялись даже водоканал ограничивать без каких-либо последствий.

Лужков, как крепкий хозяйственник, хорошо понимал, что если грохнется зимой какая-нибудь серьезная подстанция, то это означает эвакуацию целого микрорайона. В Москве это 200 — 300 тысяч человек. Не говоря уже о том, что в зону отключения неизбежно попадают больницы, роддома, насосные станции и другие объекты жизнеобеспечения.

Больше всего от ограничений страдали промышленные предприятия и потребители, снимающие офисы в промзоне.

Трапезникову, отвечающему за связи со СМИ, позвонил директор телерадиокомпании “Мир”. Андрей сначала решил, что по поводу интервью или информации об ограничениях электроэнергии. А тот говорит:

— Вы нас отключили, и мы сидим на дизелях.

— Ну сидите на дизелях, что же теперь делать? Хорошо, что у вас дизеля есть, — отвечает Трапезников.

— Да, конечно, но только через наши спутники сигнал НТВ перегоняется, на всю европейскую часть России идет. Так что если дизель зачихает, у нас третьего источника нет, имейте в виду.

— Ничего себе! — ахнул Трапезников и тут же связался с телекомпанией НТВ.

— Действительно ли со спутниками такая история у вас?

Те говорят:

— Сейчас выясним.

Перезванивают со словами:

— Ой, правда.

“Мир” включили снова в сети. Аналогичная ситуация была с редакцией газеты “Ведомости”, которая расположилась в здании бывшей мебельной фабрики. Словом, выявилась масса проблемных точек, о которых никто прежде и не подозревал. Не говоря уже о том, чтобы иметь программу действий на случай отключения или аварии.

Позвонил директор какого-то большого офисного центра, тоже расположенного на бывшем заводе, и сказал, что готов платить за энергию по тройному тарифу, лишь бы не попасть под ограничения. Ему, конечно, отказали. Электричества нет ни по какой цене. Его просто не хватает, а офисный центр—не больница, потерпите. А он что-то обиженно буркнул про заграницу, где такие вопросы решаются иначе. И, как выяснилось, был прав. Когда стали консультироваться с финской энергетической компанией “Фортум”, оказалось, что во время сильных и длительных морозов они никогда не шли на принудительное ограничение потребителей.

— А как же проблема решается?

— Они сами снижают потребление электроэнергии.

— Добровольно?

— Все очень просто, — объяснили финны. — У нас в такие периоды цена на электроэнергию не растет, а взлетает в десятки раз. И потребитель подсчитывает, что ему выгоднее: перевести предприятие на время в “спящий режим” или платить бешеную цену.

На одном из заседаний штаба Трапезников спросил эмчеэсников:

— Скажите, а у вас резервные дизель-генераторы наготове?

— Да, — отвечают.

— А мощность?

— Тысяча четыреста киловатт, не больше.

— Не может такого быть! —удивился Трапезников. — Это же слону дробина, такой автономный источник в наших услових ничего не решит. А у кого есть что-нибудь посерьезнее?

— У военных.

Представитель Минобороны тоже разочаровал: их дизель-генераторы еще скромнее эмчеэсовских — 400-500 киловатт.

— Но должны же быть передвижные армейские дизель-генераторы?

Выяснилось, что они есть у военных строителей. На следующее заседание пригласили их. “Есть?” — “Есть” — “Мощность?” — “Уточним, но две-три тысячи киловатт будет”. — “А где они есть?” — “Как где? По месту расквартирования наших войск. Что-то в Московской области, что-то подальше, что-то поближе”. — “А в каком они состоянии? Залито ли топливо, заправлены ли машины, заменены ли у них свечи и масло с летнего на зимнее? Каковы сроки их доставки до кольцевой дороги?” — дотошно интересовались деталями энергетики. Тут уже Чубайс как начальник штаба — во всех смыслах этого слова—отдает приказы военным. Срок— сутки, все выяснить, привести в “боевую готовность, завтра доложить”. Сделали и доложили.

Потом уже и МЧС сообщило: все военные генераторы ввезены в Москву и размещены на объектах МЧС в пожарных частях. При каждом — электрик, водитель.

Решения штаба исполнялись беспрекословно. Все помнили совсем недавнюю аварию на подстанции “Чагино” и понимали, чем подобное может обернуться зимой. Стало понятно, что аварийный резерв и аварийный механизм в энергообеспечении надо приводить в порядок, надо развивать и доводить до ума. Чем, кстати, и занялись довольно плотно и эффективно. Потому что стало понятно, что без него заклинит все. Не только роддома и школы, но и объекты железных дорог, газового хозяйства, нефтебазы.

Эта зима была последней каплей, последним аргументом, после которого федеральные власти пошли на привлечение частных стратегических российских и иностранных инвестиций в энергетику. Но электростанцию не построишь за год ни за какие деньги. И РАО, в ущерб дивидендам своих акционеров, закупило несколько мобильных электростанций “Прат энд Уитни” по 25 тысяч киловатт для того, чтобы следующую зиму в Москве пройти без ограничений.

Глава 8 Реформа в профиль, анфас и с отпечатками