Если бы да кабы

Если бы да кабы

Многим нашим собеседникам мы задавали один и тот же вопрос: что было бы, если бы не реформа РАО? Оценки последствий переформирования отрасли у разных экспертов разные. Но в одном и сторонники и противники преобразований сходятся. Если не Чубайс, то, скорее всего, на месте РАО “ЕЭС” возникло что-нибудь вроде Госэнергооборонавто- или чего-то еще .. .корпорация. То есть что-то еще большее и государственное. Такова тенденция второй половины двухтысячных. В этом, например, не сомневается Андрей Бугров. С точки зрения Виктора Кудрявого, РАО вообще не надо было трогать, и все от этого только выиграли бы.

Герман Греф, на секунду задумавшись, предположил, что пришлось бы выбирать два-три региона, скажем, Москву, Питер и, допустим, Сочи: на их развитие хватило бы инвестиций, а с остальным — как получится. На страну точно не хватило бы ресурсов, и неравномерность развития регионов еще больше усилилась бы. Альтернативой вялой энергетической деградации при отсутствии реформы Греф считает шоковое повышение тарифов. Экономика к этому приспособилась бы, но лет пять тяжело чихала и откашливалась бы. Это при условии, что неизбежно последовавшая бы за шоковым повышением цен на электроэнергию социальная и политическая дестабилизация не изменила бы в корне всю картину развития страны.

Член правления РАО Сергей Дубинин обратил внимание вот на что. За время минимальных нагрузок на энергетику в девяностые годы и понятного отсутствия инвестиций инженеры научились продлевать срок эксплуатации мощностей за всякие ранее установленные пределы. То есть, по сути, проводился уникальный в мире эксперимент — в период минимальных нагрузок одни агрегаты ремонтировались за счет разукомплектования других. Простаивают же, а денег на заказ нового нет. Что-то вроде синдрома плохого автодилера плохих автомобилей: разобрать пару стоящих на продажу автомобилей, чтобы хоть что-то привести в товарный вид и продать.

В результате турбина числится в резерве, а на практике работать не может. Только благодаря реформе и пришедшим с ней деньгам появилась возможность запчасти и оборудование закупать. Без реформы году к 2010 наступил бы коллапс — и инженерный, и ценовой, потому что цену по-любому пришлось бы повышать.

Александр Волошин согласен с тем, что в случае отсутствия реформы РАО вполне могло перерасти в какую-нибудь госкорпорацию. Даже если бы этого не случилось, вероятнее всего, усилилось бы государственное влияние в отрасли. Это же такой естественный рефлекс: появилась проблема — надо срочно создать министерство, ведомство, закон какой-нибудь выпустить. А проблему дефицита уже реально все почувствовали. А поскольку никаких других плодотворных идей на эту тему не было, решили бороться с проблемой доведением реформы до конца. Ну и важным обстоятельством было то, что реформу в энергетике можно было предъявить в качестве яркого свидетельства того, что в экономике происходят структурные сдвиги, и это правительство могло смело записать себе в актив.

По Чубайсу, сценарий развития событий без реформы энергетики выглядит следующим образом. Проблемы неплатежей, общей неразберихи были бы решены. Ну, может быть, не с такой скоростью. Ну не к 2002 году, так к 2005-му. Был, конечно, риск потери целостности системы, но с позиций сегодняшнего дня он выглядит не смертельно. Восстановилась бы управляемость, корпоративная структура так или иначе отстроилась бы. То есть антикризисная часть программы, считает Чубайс, пусть и с потерями, медленно, но реализовалась бы и без реформы. На сегодня было бы РАО “ЕЭС” с областными вертикально интегрированными АО-энерго в состоянии того же самого предельного износа, с тем же ростом энергопотребления, но без главного компонента — трех триллионов четырехсот миллиардов рублей инвестиционной программы. Ее, этой составляющей, просто не было бы вообще.

И в старой системе был источник инвестиций. Так называемый ЦИС — централизованные инвестиционные средства. Они возникали как часть абонплаты, то есть в конечном итоге—часть тарифа для потребителей. При этом все инвестиции в старой конструкции концентрировались в РАО, которое на эти деньги уже построило Бурейскую ГЭС, первый блок Калининградской ТЭЦ и еще примерно восемь объектов. Все. А объем того, что реально нужно построить, уверяет Чубайс, не один к десяти, а один к пятидесяти. И в прежней логике такая задача выглядит просто неразрешимой.

— Теперь я представлю себя, допустим, на месте министра энергетики в нерефомированном РАО “ЕЭС”, — строит гипотезу Чубайс.—Какие есть варианты? Частные инвестиции. Вот здесь бы я был категорически против, — неожиданно заявляет глава РАО. — Частные инвестиции в АО-энерго, где в одних руках сосредоточены генерация, сети и сбыт, -— это очень опасно. Потому что это ни с чем не сопоставимый источник влияния на все области жизни. Его не сравнить ни с газом, ни с водой, ни с каким-либо еще промышленным продуктом. Это жизнеобеспечение, инструмент абсолютной власти. Теперь добавьте сюда абсолютный дефицит энергии и подключений и вычтите отсутствие всяких легальных инструментов внешнего воздействия. Полученный результат отдайте в руки одной частной компании. При всем моем либерализме я к этому не готов. Я понимаю, что в этой конструкции через два-три года все бизнесы региона окажутся в полной зависимости от этого монстра или они вообще будут им поглощены. А еще через год-два президент страны сначала будет назначать директоров АО-энерго, а уже они будут подбирать себе губернаторов, руководителей федеральных силовых структур в регионе.

Дальше из нарисованной Чубайсом картины следует однозначный вывод о том, что, учитывая описанные выше риски сверхвысокой концентрации власти и влияния, в региональных АО-энерго (при дефиците электроэнергии) частные инвестиции привлекать нельзя. Но тогда страна останавливается из-за дефицита электроэнергии. Под давлением этих обстоятельств начинается реструктуризация отрасли. На это уходит три года минимум, но в результате можно привлекать частные инвестиции. Первый результат они дадут еще через четыре года. Семь лет ожиданий развития из-за остановки роста производства электроэнергии — это, по мнению Чубайса, уже смена режима.

Остается еще два решения. Первый — бюджет. Но в бюджете трех триллионов четырехсот миллиардов рублей на энергетику нет. Даже если весь Стабилизационный фонд на это пустить, что само по себе нереально, все равно там меньше денег.

А если все-таки бросить Стабфонд на энергетику? Дело-то важнейшее. Да и многие политики и эксперты давно требуют эти деньги на реальное дело пустить, а не финансировать западную экономику, покупая валюту и ценные бумаги на средств Фонда. Но, во-первых, стоит только распечатать этот сейф, к нему немедленно выстроится длинная вереница влиятельнейших претендентов: оборонка, военные, дорожники какие-нибудь, медицина, образование. Да мало ли кто! И не факт, что в этой борьбе победит энергетика. Достанутся какие-нибудь хвосты, куски поделенного на многих заинтересованных пирога.

А надо забрать все! И не факт, что хватит. Это без учета того, что бюджетные деньги крадут энергично, с большим размахом и выдумкой —-такими, каких ни один частный инвестор и представить не может. То есть сам он может деньги у бюджета стащить, если недосмотреть, а у себя — не даст! Только сунься, оттяпает вместе с рукой. То есть эффективность инвестиций бюджетных совсем другая, значит, к трем триллионам и четыремстам миллиардам надо будет добавлять процентов десять-двадцать на “усушку и утруску”. А даже десять процентов от такой суммы — это триста сорок миллиардов рублей или четырнадцать миллиардов долларов по текущему на момент написания книги курсу. Четырнадцать миллиардов долларов — только на “смазку механизма” и еще сто сорок на сами госинвестиции в энергетику.

Даже если представить себе невозможное, что энергетика победила всех прочих претендентов на Стабфонд, что принято политическое решение смириться с потерями, — все равно нельзя. А если рухнут цены на нефть? Оставлять страну без страховки на этот случай совсем уже рискованно. Но еще больший риск — макроэкономический. По оценкам экономистов, даже если весь Стабфонд бросить на энергетику, то инфляция с одиннадцати-двенадцати процентов годовых непременно окажется на уровне двадцати пяти. А это уже беда, похожая на катастрофу.

Таким образом, остается один-единственный путь — тарифы. Арифметика здесь простая. Нынешний годовой объем выручки РАО грубо — триллион рублей. Инвестиционная программа — три и четыре десятых триллиона на четыре года. Значит, опять же грубо, нужен еще один триллион инвестиционных денег заложить в тарифы. Если по текущему тарифу РАО собирает триллион, а требуется еще один, это значит — удвоение тарифа.

То есть президент страны в новогоднем обращении, сразу после поздравлений, должен был бы сказать: “У нас с энергетикой так плохо, что с первого января надо будет платить в два раза больше. С чем вас, дорогие сограждане, сердечно и поздравляю!” А кроме граждан, есть и промышленные потребители, часть из которых просто вынуждена будет закрыть свой бизнес, потому что с такой ценой на электроэнергию их компании резко уходят в минус. Нет разорившихся или закрытых компаний, нет налогов от них, нет рабочих мест для людей, которые там были заняты. Ресурс какого президента выдержит такой политический и экономический удар?

Глава 10 Конец света в одном отдельно взятом городе

Рисунок Валентина Дубинина