Мажоритарные миноритарии

АБЧ рассказал красивую такую историю. Практически рождественскую сказку. Однажды в ночь под Рождество... Может быть, и в ночь, конечно, но не под Рождество, а просто в конце 2002 года ему звонит Андрей Мельниченко. Вы пробовали когда-нибудь звонить Чубайсу? Дозвонились? Нельзя сказать, что он совсем уж недоступен. В ходе работы над книгой мы встречали немало людей, которые относительно легко дозваниваются до главы РАО “ЕЭС”. Но на это есть понятные причины. Андрей Мельниченко никогда не работал с Чубайсом ни в правительстве, ни в администрации президента, ни в РАО. А для питерского периода он был слишком юн. У старшего иногороднего школьника вряд ли могли быть какие-то дела к вице-мэру Петербурга.

Тем не менее Чубайс его узнал и соединился с первого же раза. Тридцатилетний молодой человек был основным владельцем МДМ-банка и одним из самых молодых российских олигархов. Он уже тогда имел репутацию серьезного бизнесмена со сложным прошлым. Бизнес могучей нынче МДМ-группы начинался с валютообменных операций. Звучит внушительно, но все, кто застал Москву начала девяностых, помнят молодых людей с картонками на шее, с какими нынче просят подаяние на перекрестках. Те молодые люди ни у кого ничего не просили. Они молча стояли в людных местах, а на картонках была изображена “змея”, знак доллара. Типа мобильный обменный пункт. Так что обращались к ним, а не они. Потом на тех местах, где стояли люди со “змеями”, появились ларьки-обменники. А позже на месте самых лучших ларьков появились отделения банков, проводящих в числе прочего и валютообменные операции. Куда делись те картонки?

Картонки из оборота вышли, а люди остались. Кто-то достиг больших высот в бизнесе. При этом люди, которые передвигались по Москве с мешками наличных рублей и долларов, через многое прошли, многое понимают и знают из того, что новое поколение бизнесменов знает только по рассказам.

МДМ-банку немыслимо повезло во время дефолта. Структура его капитала была такой, что банк почти не пострадал. Ни у кого почти нет денег, а у МДМ они есть. Такой банк мог многое себе позволить в плане приобретения активов. И он позволил. Так начинала формироваться группа “МДМ”.

Мельниченко попросил о встрече, и встреча был ему назначена.

“Что нужно этому парню?” — подумал Чубайс, когда Мельниченко вошел в его просторный кабинет и расположился на не очень удобном сером кожаном диване для гостей метрах в десяти от стола АБЧ.

— Меня зовут Андрей, — начал Андрей, — вы меня не знаете.

Он кратко рассказал изложенную выше историю бизнеса МДМ, которую Чубайс в общих чертах знал и без него.

— Мы вот думали, думали, что нынче делать, и приняли решение вкладываться в энергетику, — продолжил гость.

“Мы” — это сам Андрей и его основной партнер по бизнесу Сергей Попов. Это Чубайсу было понятно. Непонятно ему было, почему они приняли такое решение. Ни тот ни другой в электроэнергетике не работали. Попов хоть и закончил Уральский политех по специальности “промышленная электроэнергетика”, все время до прихода в МДМ был занят на металлургических производствах. Да и разговор происходил не в лучший для РАО момент. Ключевое постановление правительства номер 526 по реформе пробили, а все остальное — плохо. Все стояло на месте—чистый тормоз и стратегические перспективы холдинга смутны и тревожны.

— Да, вот у нас такие планы, — закончил Мельниченко, — я пришел вам об этом сказать. Ну и познакомиться заодно. Спасибо за внимание, до свидания!

“Как до свидания? Не понял, что это было, — подумал Чубайс. — Вроде нормальный внятный парень, излагает все интересно, здраво. Есть даже неожиданные свежие соображения. Но вообще, без конкретного дела или предложения. Рассказал про свой бизнес, про свою жизнь и ушел.

А чего приходил-то?” — еще раз задал себе вопрос Чубайс, но никакого вывода сделать не смог и даже слегка внутренне напрягся от этого.

— Это было где-то вот здесь, в этой точке. — Чубайс разворачивает к нам свой “ядерный чемоданчик”, на экран которого выведен график курсовой стоимости акций РАО за 2002 год. — Вот здесь, как раз в этой яме.

Прошло чуть меньше года. В сентябре 2003-го Мельниченко снова позвонил Чубайсу.

— Анатолий Борисович, помните, я у вас был?

— Да, помню.

— Можно еще раз зайти?

— Пожалуйста.

— Приходит, — рассказывает Чубайс, — и сообщает: “Вот приобрели в общей сложности около шести процентов РАО. Тогда нам это обошлось относительно недорого. По текущей котировке стоимость нашего пакета выросла почти в несколько раз. Так что хотел сказать, что мы реформу поддерживаем обеими руками. Можете на нас опираться на собрании акционеров. Мы — за вас”. Все, встал, собрался уходить. Что за дела, думаю, а ему говорю: “Ты мне объясни, на кой ляд вы вообще полезли в РАО в той точке, когда было совсем плохо, все топили реформу и говорили, что она не нужна? И неясно было, состоится она в принципе или нет”. — “Мы тогда анализировали...” — ответил Андрей и изложил мне логику их решения. Вообще-то, по распределению ролей Мельниченко — это технология бизнеса, а Сергей Попов — стратегия. Так вот, это конкретно стратегическое решение Попову академик Сахаров подсказал. Не сам, конечно, а одной из своих статей о будущем человечества, где он предсказывал в какой-то обозримой перспективе резкий всплеск в двух сферах деятельности: в сельском хозяйстве и в энергетике. Попов прочитал ее еще в девяностых, а в двухтысячных МДМ стал активно развивать два направления: удобрения и энергетика.

— Меня это потрясло до основания, — говорит Чубайс. — “И что, — спрашиваю, — поэтому, из-за статьи Сахарова, вы у нас в акционерах оказались?” — “Не только поэтому. Мы внимательно изучили материалы по реформе и подумали, что если делать как изложено, то это правильно. И если получится, то будет хорошо. Неясно еще было, получится ли, но мы решили, что будет именно хорошо, и решили покупать РАО, пока это еще недорого стоит”.

— И какими были последствия появления МДМ?

— Последствия были очень важные. Я получил акционеров, активно поддерживающих реформу. Раньше их было всего две группы: государ-

ство и объединение воинствующих миноритариев во главе с Алексадром Бранисом. Ау ста тысяч бранисов понятная структура интересов. Для них главное — курсовая стоимость акций. А интерес под названием “новое строительство”, “размещение объектов энергетики” или “парогазовый цикл” — это все про Марс в лучшем случае. С приходом МДМ у нас появились “мажоритарные” миноры наряду с существовавшими уже миноритарными минорами. А вслед за Мельниченко к РАО стали присматриваться и другие олигархи.

— Я одному из олигархов говорю, — с удовольствием вспоминает Чубайс, — “вот ты у нас крупный бизнесмен, но рядом с МДМ в энергетике ты так себе..—“Кто? — взвивается олигарх. — Да эти мальчишки ничего не понимают”. — “Может, и мальчишки, и не понимают, но только они вложились в энергетику в 2002 году, а меньше чем через год получили увеличение стоимости своего пакета на несколько сотен процентов”. Олигарх, как мне показалось, воспринял это как личное оскорбление. “Сколько-сколько?! Как?! Когда?! Да ты что! Да это же практически мои деньги”. — “Почему твои?” — “Потому что я сам хотел туда вложить”. — “А чего не вложил?” — “Ну, я другим занимался в то время. Но я же первым об этом говорил, а они пришли и из-под носа у меня увели...” Потом за Мельниченко с Поповым пришли Лебедев, Потанин, Дерипаска.