3
3
Через неделю на старый наш стан примчалась «Волга» — Еремеев с Сизовым привезли Николая Ивановича. Я в вагончике проверял с Борисом учетные листы. Ефим, проснувшись после ночной смены, додремывал на ступеньке с цигаркой.
— Во-он два агрегата сеют, — показал Николай Иванович на дальнее поле, — только не подъехать, сыро. Остальные готовят землю.
— Что, агроном, — приветливо поздоровался Еремеев, — доходит критика? Стружку сняли — и дело пошло, глядишь — первым рапортовать будешь. А то надулся, как сыч на крупу, — он отечески пальцем мне под ребро.
Славный мужик. На блесну ловить или за утками — лучшей компании не придумаешь. Беда — дело надо делать!
Прошелся по стану. Обратил внимание на тракториста с черной от солярки клюкой. Гошкина нога срослась скверно.
— Что за тотальная мобилизация? С ногой, говорю, что?
— Плохо срослась, как натрудишь — болит.
— Вообще-то — героический поступок, — сказал Сизов. — С переломанным бедром в буран вел трактор.
— Так надо путевку! Чего молчали? Эх, как же у нас тут с людьми… Драть надо нещадно. Парня — в Белокуриху, пусть подлечится. Как фамилия? Я у себя скажу.
— Литвинов фамилия, да сейчас не до курорта. Весной не заработаешь, осенью — на бобах.
— Ладно, летом поедешь, напомни письмом. Ну, как дела у чалдонов? — узнал он Ефима.
Тот вертел в руках какую-то бутылку.
— Скачкообразно.
— Что в бутылке-то?
— Не-ет, в посевную не позволяем. Это я прикидываю, как из донца очки сделать. Цвет зеленый и размер — как раз для коровы. Траву позапахали и сена не дают. А очки ей нацепить — солому за зелень примет.
Самое забавное — Еремеев расхохотался первый.
— Кукурузы больше сейте, не нужны будут очки. Ну, а как нам качество сева глянуть?
— Заделка пять сантиметров, — сказал Бакуленко, — высеваем один тридцать. А дороги туды немае, грязюка, ще вода стоить.
— Ничего, мы с Казаковым пешочком, — подтянул голенища Сизов. — Поля-то свои, не привыкать.
Я шел как на виселицу. А он, в хорошем настроении от солнца, легкого дня, оттого, что я такой послушный, нес какую-то ерунду — про рыбалку, что ли, — вдруг:
— Ты где засыпаешь агрегаты?
— У того края, в низине. Знаешь, пошли лучше назад.
Он стал разрывать почву. Семян не находил. Заподозрив неладное, помахал трактористу, но тот, будто не поняв, только прибавил газу. Сизов насилу догнал агрегат, вскочил на подножку, открыл ящик.
Сеялки были пусты.
— Это тебе не пройдет, — только и сказал он.
…Еремеев, довольный нами всеми и Ефимом в особенности, коротко спросил Сизова:
— Ну, как оно там?
Что б, вы думали, ответил? Я вновь поразился ему:
— Сверху вроде нормально, взойдет — проверим. Надо ехать, однако.
— Ну, еще вопросы будут? — Еремеев.
— А как с такой потерей бороться? — удержал его неистощимый Ефим, — Вот лавровый лист в щи кладут, а они его не едят, под столом весь. А деньги-то плочены!
Еремеев и в машине хохотал, утирая слезы.
Данный текст является ознакомительным фрагментом.